Наступил день вручения призов «Грэмми». Изабель ожидало шесть призов, а Сэлу, по прогнозам «Лос-Анджелес тайме» награда по номинации, в которой значилось его имя. Сэл не позволит этому, заносчивому нацисту испортить ему настроение.

— О'кей, Великий Игрок, — поддел он Эрика. — Как насчет того, чтобы сыграть в бридж на сто баксов?

Ставка мизерная. И Эрик отнесся к предложению Сэла без всякого интереса.

Эрик закатил глаза и пропел:

Я лишился работы, я лишился ума.

Я лишился самоуважения, я лишился хлеба.

— Омерзительно! — воскликнул Карл, швырнув салфетку на стол.

В ответ на это Эрик и Сэл запрокинули головы и завыли:

— Хочу домо-о-ой!

— Марко! — не вытерпела Изабель. — Речь идет о серьезных вещах! — В ее жгучих глазах вспыхнул огонь. — О моей карьере!

Сэл не помнил, чтобы Изабель когда-нибудь разговаривала с ним подобным тоном.

— Послушай-ка, детка, тебе не о чем беспокоиться. Уже хотя бы потому, что полковник Клинк, — он кивнул в сторону Карла, — слишком серьезен, чтобы веселиться...

— Хватит! — изрек Карл тоном, не терпящим возражений.

— Марко, прекрати, пожалуйста, — пыталась урезонить его Изабель.

И вдруг произошло нечто невероятное, от чего все впали буквально в шоковое состояние. Старик Джованни разразился неудержимо веселым, громким хохотом. Он долго сдерживался, зажимая рот своими шишковатыми пальцами, но в конце концов не выдержал. Он держался одной рукой за живот, а другой барабанил по столу. Все удивленно переглядывались, пытаясь понять, что так развеселило старика.

Наконец Джованни успокоился, и Сэл, успевший искренне полюбить больного старца, такого деликатного и тактичного, спросил:

— Что вас рассмешило, Джо?

Старик улыбнулся во весь рот, откинул голову назад и, копируя Сэла и Эрика, закричал:

— Хочу домо-о-ой!

Все это было так неожиданно, так не похоже на господина Джемелли и так безыскусно, что всем четверым ничего не оставалось, как весело, от души посмеяться с ним вместе. От дурного настроения не осталось и следа.

Джованни опять стукнул рукой по столу:

— Хочу домо-о-ой!

После завтрака Карл велел всем спуститься вниз и занять места в лимузинах, ожидавших у входа в отель под навесом. Им предстояло отправиться в музыкальный центр, где проходила репетиция церемонии.

У дверей бунгало появились двое английских панков-рокеров с огромными черными зонтами. Под один из них нырнула Изабель вместе с Карлом и, все еще смеясь, плотно прижалась к нему. Карл похвалил ее новый наряд, купленный на Мелриуз-авеню, и она не смогла скрыть своего восторга. Сэл не сводил с них глаз, не зная, как следует себя вести в подобной ситуации. Но тут Эрик потащил его под второй зонт.

— Ну, дружище, сегодня ты обретешь бессмертие. Интересно, что ты при этом чувствуешь?

Сэл взглянул на улыбающуюся, открытую физиономию друга, и у него отлегло от сердца. Потом оглянулся на калеку Джованни, все еще продолжавшего хихикать, и тот радушно помахал ему рукой. Беспокойство Сэла рассеялось, и настроение уже не было таким мрачным, как несколько минут назад.

— Что я чувствую... — начал было с серьезным видом Сэл, но тут же расплылся в улыбке. — Черт побери, я чувствую себя превосходно, не знаю, что и сказать.

— Сука она, старик, вот и все. — Швед обнял приятеля и кивком головы подозвал английского рокера с зонтом. Покинув бунгало, они зашагали по извилистой дорожке в сторону главного здания отеля. Дождь выбивал дробь по плотной ткани зонта. Сэл оглянулся и в нескольких шагах от них увидел Изабель и Карла! Они смеялись и выглядели совершенно счастливыми. Сэл быстро отвернулся и постарался сосредоточиться на предстоящих делах. Осторожно ступая по мокрым плиткам, Сэл вдруг заметил, что дождевые капли, попадая на носки его туфель, тотчас отскакивают. Подняв голову, Сэл увидел появившихся из-за угла ближайшего бунгало троих мужчин в плащах. Шли они быстро, пригнув головы и слегка ссутулившись, с поднятыми воротниками. В этот момент раздался смех Изабель, веселый, кокетливый, с чувственными нотками. Обескураженный Сэл ушам своим не поверил. Но тотчас же переключил внимание на шагавших навстречу мужчин. В их облике было что-то очень знакомое. В этом Сэл нисколько не сомневался. Они приближались так быстро, что уже можно было рассмотреть капли дождя, блестевшего словно бусинки на их пальто. Пальто были дорогие, но не такие, какие носят раз или два в году по торжественным случаям богачи из Калифорнии. Черные и неизвестно зачем утепленные, пальто эти скорее походили на нечто... словом, нечто подобное носили напыщенные индюки в Нью-Орлеане. Парень, державший зонт над Сэлом и Эриком, посторонился, уступая дорогу троице. Эрику при этом пришлось сойти с мощенной плиткой дорожки, и он громко выругался: его шикарные штиблеты фирмы «Ники Эйрс» оказались в скрытой травой глубокой луже. Один из мужчин, показавшихся Сэлу особенно знакомым, вдруг вскинул голову и, глядя на него в упор, улыбнулся. В его холодном, как у змеи, взгляде таилась смертельная угроза.

— Вот ты где, Сэлли, — бросил он на ходу.

Лишь пройдя несколько шагов, Сэл понял: Ники. Это был Ники Венезия. Он обернулся и так и остался стоять под дождем, в то время как парень и Эрик пошли дальше. Он смотрел, как эти трое приближаются к Изабель, идущей под руку с Карлом. Немец и девушка все еще смеялись. Рокер, державший над ними зонт, удивленно уставился на Сэла, а Сэл в свою очередь не мог оторвать взгляда от троицы, направляющейся прямо к Изабель. Еще миг — и Ники Венезия что-то плеснул ей в лицо. Изабель схватилась руками за глаза, закричала.

«Кислота! Он плеснул ей в лицо кислоту!» Рокер бросил зонт и помчался за Ники, но один из троицы — «Джуниор», — пронеслось в голове у Сэла, — так двинул его в челюсть, что тот, скорчившись, рухнул на землю. Ничего не понимая, Карл замер на месте, оцепенев от страха. Снова послышался душераздирающий крик Изабель. Сэл рванул за бандитами, настиг Джимми Вэна, но в тот же миг оказался под дулом пистолета. «Вот и все. Конец». Но против ожиданий преступники вдруг побежали назад по выложенной плитками дорожке, петляющей среди пальм и бунгало по тысяче долларов за ночь. Изабель не переставала кричать, корчась от боли в мокрой траве. Сэл подхватил ее, пытаясь поднять, и тут увидел, что ее прекрасное лицо превратилось в сплошное кровавое месиво.

«О, детка, что я натворил! Какое причинил тебе горе! Какое страдание!»

Детективы из полицейского участка Беверли-Хиллз оказались вежливыми и обходительными, видимо, привыкли иметь дело со знаменитостями и богачами. Белый полицейский был старше и солиднее своего коллеги — цветного. Опрос проводил спокойно, в тоне обычной беседы, не проявляя настойчивости или каких-либо признаков раздражения, всем своим видом показывая, что его ничем не удивишь.

— Итак, трое мужчин в утепленных пальто. Двое — темноволосые и смуглые, скорее всего латиноамериканцы. — Полицейский записывал каждое слово Карла, потом вдруг взглянул на него и спросил: — Бразильцы?

— Не думаю, — ответил Карл. Он волновался, и его акцент сейчас слышался отчетливее, чем обычно.

— Полагаю, это — американцы. — В разговор вмешался полицейский-чикано, молодой и красивый. Он знал, кто пострадавшая, и был полон решимости поймать преступников.

— Почему вы считаете, что это американцы?

Карл пожал плечами:

— Европейцы распознают их с первого взгляда.

Белый полицейский повернулся к Сэлу, но прежде, чем заговорить, полистал записную книжку.

— Вы разделяете это мнение, господин Толедано?

Сэл сидел в кресле, поставив локти на колени и обхватив лицо руками.

Детектив повторил вопрос:

— Господин Толедано, вы разделяете это мнение?

До Сэла дошло наконец, что полицейский обращается к нему.

— Что? — Он обвел всех недоуменным взглядом.