— А если ты покалечишься?

— Вряд ли он это допустит.

Эндрю с любопытством взглянул на нее:

— Почему, хотелось бы знать?

Вообще-то девушке было больно сидеть после того, как Малькольм швырнул ее на землю. Она устремила взгляд на учителя. Тот жадно припал к бурдюку, поданному Гэвином. Как бы он ни был ловок во время тренировки, долгие часы в седле явно утомили его.

«Потому, — подумала Ариэлла, — что Малькольм сам страдает от боли».

Малькольм устремил взгляд в ночную тьму.

Он был пьян, но не мертвецки, как ему хотелось. Гэвин не учел, что им предстоит длительное путешествие, и взял в дорогу вина всего на один день. Малькольм выпил почти все еще накануне, а днем снова принялся за него, чтобы выдержать тряску в седле. К вечеру остался лишь один бурдюк, который он тоже успел осушить. Это чуть притупило боль, но спина, нога и рука продолжали ныть. Страдания не давали Малькольму уснуть, поэтому он лежал с открытыми глазами, сражаясь с отчаянием, которое всегда охватывало его по ночам, если рассудок был не помутнен.

Лучше бы Гэвин дал ему умереть!

Малькольм не предполагал, что его ждет подобный ужас. Он вообще не чаял выжить, а уж тем более не знал, что подстерегает его в будущем. После последней, решающей битвы, лежа со сломанной ногой и несколькими ранами от ударов мечом на теле, Малькольм жаждал смерти. Ее приближение вызывало у него не страх, а удивление. Прослужив шесть лет в армии короля Уильяма, он свыкся с мыслью о смерти. Скольких постигал при нем мучительный конец! Разве можно рассчитывать, что он сам избежит этого? После той битвы земля пропиталась его кровью, а в голове проносились образы один другого приятнее. Малькольм вспоминал свой клан, Мэриан. Боль не слишком терзала его.

Но так продолжалось до тех пор, пока кто-то не поднял Малькольма, не положил на коня и не увез с поля брани. Вот когда его пронзила боль, какой он никогда прежде не испытывал!

С тех пор она не отпускала его.

Гэвин сделал все, чтобы вылечить друга: сунул сломанную ногу в деревянный лубок, зашил раны у него на груди и на боку, кое-как справился даже с рваной раной на правой руке, а потом повез домой. Малькольм мучился от боли и жара, но все же понял, что его отец мертв, а клан ждет, когда он займет место вождя. Того же ждала и Мэриан.

При виде раненого Малькольма ее глаза выразили такой ужас, которого ему не забыть до конца жизни.

Вдруг Малькольму стало не по себе. Воспоминания исчезли. Он оглядел лагерь, стараясь понять, что его встревожило. Гэвин, Дункан и Роб спали у костра. Эндрю, получивший распоряжение стоять на карауле, мирно похрапывал, расположившись под деревом. Малькольм напряг слух, но не услышал ничего необычного.

Вытащив из ножен меч, он осторожно продирался сквозь чащобу и вглядывался в темноту. Опавшие листья и иглы шуршали у него под ногами. Хромота не позволяла ему ступать легче. Лесную тишину нарушали лишь редкие крики ночных птиц и его шаги. Наконец Малькольм остановился и прислушался. Чего только не почудится спьяну! Он не очень-то доверял сейчас себе, однако продолжил разведку, полагаясь на чутье. Прошла минута-другая — и Малькольм вздрогнул: ему показалось, будто за ним наблюдают. Он быстро обернулся и поднял меч, но не увидел ничего, кроме стволов деревьев и непроницаемой тьмы.

Выругавшись, Малькольм опустил ноющую руку. Что с ним творится, черт возьми?

И тут он услышал громкое рычание. Прямо на него мчался волк, оскалив страшную пасть. Малькольм хотел взмахнуть мечом, чтобы сразить зверя на лету, но тот, взвыв от боли, распластался на земле. Малькольм в недоумении уставился на него.

Обернувшись, он вдруг заметил Роба, который, натянув тетиву, держал зверя под прицелом.

— Напрасно ты пошел в лес один, — укоризненно проговорил юноша, опуская лук.

— Кто научил тебя так метко стрелять?

— Отец. Он хотел, чтобы я побольше тренировался и охотился вместе с ним.

— Но сейчас ночь! — Малькольм не скрывал удивления. — В такую темень даже самые хорошие лучники не сделали бы столь меткого выстрела.

Роб пожал плечами:

— Я умею стрелять из лука.

— Видно, отец научил тебя и искусству следопыта. — Малькольм понял, что Роб следовал за ним по ночному лесу, и еще раз взглянул на поверженного хищника. — Буду рад познакомиться с твоим отцом, когда доберемся до ваших земель.

— Его нет в живых. — Юноша убрал стрелу в колчан. — Он погиб во время нападения на клан.

Его голос звучал бесстрастно, но Малькольму почудился упрек в этих словах. Юный охотник направился в лагерь.

— Роб!

Паренек остановился, но не обернулся. Должно быть, он считал Черного Волка неспособным даже на учтивость. Что ж, виной тому поведение Малькольма. Оба смущенно помолчали.

— Мы щедро оплачиваем твои услуги, Макфейн, — вымолвил наконец Роб. — Постарайся остаться в живых, иначе некому будет получить золото.

Сказав это, Роб удалился, оставив Малькольма наедине с мертвым волком.

— Сегодня я научу вас поражать человека в самые уязвимые места. Знаете их?

Дункан, Эндрю и Ариэлла обменялись растерянными взглядами.

— Сердце? — предположил Эндрю.

— Да, сердце уязвимо, если его пронзить, — согласился Малькольм. — Но я говорю о тех местах, которые уязвимы независимо от оружия. Поразив их, вы делаете человека беспомощным.

— Глаза! — догадался Дункан.

— Верно. — Малькольм демонстрировал свои познания на Гэвине. — Надо схватить противника за голову — вот так — и вцепиться ему в глаза большими пальцами, чтобы он заорал. Пока он ослеплен, нанесите ему удар в нос, сломайте его, потом двиньте коленом в пах, и он тут же рухнет на землю. Вся штука в том, чтобы удары следовали стремительно один за другим. Не давайте ему опомниться. Пока он лежит, пните его как следует в голову или в ребра. Лучше в голову. Потом завладейте его оружием и перережьте ему глотку или проткните грудь. Главное — убить, а не ранить. Вопросы есть?

Подняв глаза, Малькольм увидел, что ученики взирают на него в немом ужасе.

— Что-то неясно?

— Какая жестокость… — пробормотал Эндрю.

— Потому это и зовется боем.

— Уверен, что такая жестокость необязательна, — заметил Дункан. — Неужели нет других способов победить противника?

— Есть. Например, можно просто попросить его уйти подобру-поздорову, — съязвил Малькольм. — Правда, как правило, это бесполезно.

Эндрю покачал головой:

— Не надейся, что Роб усвоит столь отвратительные приемы. Он ведь еще ребенок!

— Именно Робу я их и предлагаю, — ошеломил учеников Малькольм. — Он невысок и худ, поэтому ему не победить крупного мужчину обычным применением силы. Зато он вполне способен выдавить ему глаза, укусить, ударить коленом в пах, дернуть за волосы. Так Роб отвлечет внимание противника и завладеет инициативой. А теперь деритесь вы! — приказал он Эндрю и Дункану. — Только не до смерти. А твоим противником, Роб, будет Гэвин.

Эндрю и Дункан с тревогой посмотрели на Ариэллу. Она не осуждала их за это. Лэрд Маккендрик души в ней не чаял и баловал, готовя к легкой и роскошной жизни. Он не желал, чтобы дочь слышала бранные слова и видела дурные манеры. Лэрд ни за что не позволил бы ей схватиться в рукопашную с мужчиной. «Но все это было до появления Родерика, — мрачно подумала девушка. — До того, как убили отца, ограбили наш дом и замучили до смерти моих соплеменников».

Теперь она стала совсем другой.

— Отлично! — сказала Ариэлла и, расправив плечи, шагнула к Гэвину. — Начнем.

В ходе тренировки он столько раз опрокидывал ее на спину, что она потеряла счет своим неудачам. Гэвин не причинял девушке особой боли, но обращался с ней как с тринадцатилетним пареньком. К счастью, небольшая грудь Ариэллы была плотно затянута, поэтому, даже прижимая девушку к себе, Гэвин не замечал ничего необычного. Тренируясь, было вовсе не обязательно доставлять сопернику неприятные ощущения, однако, действуя непродуманно и беспорядочно, Ариэлла дважды наносила Гэвину более сильные удары, чем намеревалась. Он твердил, что ему не больно, но она все же стала действовать осторожнее и сдержаннее. Дункан и Эндрю проявляли себя точно так же, поэтому то и дело прерывали борьбу и извинялись друг перед другом, потирая ушибленное колено или помятый бок.