Но, судя по следующему сну, не умер. Потому что в нем снова был похожий на грозного пса дикарь. Только теперь выглядел он еще более заморенным, чем прежде, а правая рука его, подвешенная на тряпице и притянутая к облаченному в кольчугу телу, совсем не действовала. Эврих, меченый и еще четверо скакали на конях по занесенному снегом полю, оставляя после себя отчетливый след, по которому найти их разве что слепой не сумеет. Почему ему снился снег, который видел он только на картинках? Что это была за погоня: с лютыми псами, озлобленная, на разгоряченных лошадях?..
Этого Эврих не знал, но все чаще ему приходило в голову, что Глаз Дракона не следует везти в Аррантиаду. Если даже не суждено им вернуться в Верхний мир, так, на худой конец, и в Нижнем можно отыскать людей, которые сумеют найти этому талисману достойное применение. Однако даже мысль о том, какое применение ему придумают люди, подобные Кешо или Мурию Югу, попади он к ним в руки, приводила юношу в трепет. Но даже если этого не произойдет, странные сны заставляли юношу подозревать, что не только люди могут воздействовать на Глаз Дракона, а и сам он способен каким-то образом влиять на них. И ежели была в этом подозрении толика истины, то не привезут ли они в Аррантиаду нечто еще более страшное, чем Серый Ужас?.. И к слову сказать, не связаны ли головные боли Вивиланы и холодность Узитави с Глазом Дракона? Жрецы-то все свалили на Серый Ужас, но иного объяснения они, по понятным причинам, и не могли дать…
Прикидывая так и этак, юноша склонялся к тому, что им следует спрятать Глаз Дракона в надежном месте и в Аскул не брать — не буди лихо, пока спит тихо. Придя к такому выводу, Эврих решил, что хорошо бы обсудить это с Хрисом, поскольку Узитави утратила к Глазу Дракона всякий интерес, как только они вышли из святилища Наама, а Вивилана уже сама не раз заводила речь о том, что лучше бы им подобру-поздорову избавиться от магического талисмана. Пользы они, дескать, от обладания им не получат, а неприятностей могут заработать сверх всякой меры.
Юноша долго откладывал этот разговор, ему решительно не хотелось выглядеть трусом в глазах Странника, во, когда на шестой день пребывания в долине Нгуруве тот объявил за завтраком, что на следующее утро можно будет отправиться в обратный путь, Эврих понял, что дальше тянуть нечего. Переправившись с Хрисом через водопад, чтобы в последний раз обойти поляны на левом берегу реки, где хуб-кубавы оказалось чуть больше, чем на той стороне, где они разбили лагерь, юноша, набравшись храбрости, изложил, почему не хочет везти Глаз Дракона в Аскул, и был несколько уязвлен и обижен, услышав в ответ безудержный смех Странника.
— По-моему, я не сказал ничего веселого. Я знаю, доводы мои выглядят не слишком убедительно и, может быть, кажутся трусливыми, но если говорить по существу… — сердито начал Эврих, однако Хрис, вместо того чтобы отнестись к его словам серьезно и с пониманием, захохотал пуще прежнего.
— Ты… Ты… Ты, ради Отца Всеблагого, только не сердись! — выдавил он наконец сквозь смех, пытаясь взять за локоть не на шутку разобидевшегося юношу. — Ты представь, что как раз об этом я хотел с тобой сегодня поговорить… И тоже не решался…
— И заметь, — отсмеявшись, Хрис крепко сжал локоть Эвриха, — я опасался куда более худшего, чем прослыть трусом. Я думал, тебя будет очень трудно и даже невозможно убедить расстаться с Глазом Дракона.
— Это почему же? — поинтересовался Эврих, невольно заражаясь весельем товарища и тоже начиная улыбаться.
— Потому что это власть, золото, слава. Ты пока видел не так уж много и не понимаешь: Глаз Дракона не имеет цены. С его помощью можно разрушить десятки городов, разогнать любое войско. Разумеется, ты сделать этого не сможешь, но те, кому это по силам, не пожалеют ради Глаза ничего и никого.
— Странные вещи ты говоришь. Разрушать города, разгонять армии… Неужели он предназначен лишь для разрушения? Ведь если узнать, как получали жрецы с его помощью золото, можно столько всего…
— Да-да, не трудись продолжать! С его помощью можно накормить голодных во всей Нижней Аррантиаде, вылечить больных, выкупить рабов… Друг мой, я не сомневаюсь, что Врата беспрепятственно пропустят тебя в Верхний мир! Неужели ты до сих пор не понял, что, возникни у состоятельных людей того же Аланиола желание накормить голодных, вылечить больных и уничтожить рабство, они сумели бы сделать это без каких-либо магических талисманов? Они не хотят этого делать, и никакой Глаз подобного желания в них не пробудит! Самые совестливые из них, да тот же Верцел, постараются немедленно утопить этот самый талисман, ибо к нему потянутся прежде всего руки подлецов и властолюбцев. Руки всех тех, кто в отличие от тебя прекрасно знает, что такое власть, слава и деньги, и тех, кто сделает все возможное, чтобы того, и другого, и третьего было у них как можно больше! И, будучи не обременены совестью, люди эти Верцела на части разорвут! — Лицо Хриса исказила гримаса гнева, и Эврих неожиданно подумал, что плохо знает Странника.
— Тогда почему же ты не сказал об этом раньше? Я-то ломал голову, что нам делать с Глазом Дракона! А у тебя уже все по полочкам разложено! Но если ты, как и Вивилана, полагаешь, что пользы от него не будет, а будет один вред, давай бросим Глаз в водопад — и дело с концом!
— Раз ты согласен, так и сделаем. И знаешь что? Давай, пока не передумали, сейчас же этим и займемся. Хуб-кубава от нас никуда не денется, да, по совести сказать, мы и так уже набрали ее больше чем достаточно, самое время остановиться. — Хрис решительно повернулся. — Все равно я думал сегодня закончить сбор луковиц пораньше, чтобы засветло успеть перетащить нашу добычу в низовья водопада и загрузить лодку. Там ведь работы о-го-го сколько!
Друзья зашагали назад, и Хрис после недолгого молчания, припомнив заданный юношей вопрос, вернулся к волновавшей его теме:
— Я не заговаривал с тобой о Глазе Дракона потому, что, хотя ты и говоришь любезно: «Что нам с ним делать?» — добыча эта твоя и ты волен распоряжаться ею, как тебе вздумается. Если бы ты нашел, скажем, алмаз, а я посоветовал тебе выкинуть его как можно скорее, ты посмотрел бы на меня как на сумасшедшего или завистника, рассуждающего по принципу: коли уж мне этот камешек не достался, так пусть им никто владеть не будет, — верно? А Глаз Дракона, как я уже намекал, несравнимо дороже целой горы алмазов. Если бы ты задумался над этим, то и без меня к такому выводу пришел. Другое дело, что он и опаснее в несть число раз. И к этому заключению, я надеялся, ты сможешь прийти сам, и мне не придется выступать в роли жестокого дяди, отнимающего у ребенка приглянувшуюся игрушку. Однако сегодня бы я непременно заговорил об этом. Ибо, во-первых, пора трогаться в обратный путь, и, пока наш лагерь стоял в верховьях водопада, а пепонго с лодкой оставались в его низовьях, за Глаз Дракона можно было особенно не тревожиться, но вот ежели б мы решили взять его с собой в Аскул, тогда за ним в оба пришлось бы следить. Во-вторых, стали меня мучить дурные предчувствия относительно жрецов. Вероятно, у них есть какие-то магические способы проследить за таким могучим талисманом, как этот, и когда они убедятся, что в святилище Наама его нет…
— То решат навестить вас, — договорил за оцепеневшего от неожиданности Хриса брат Хономер, поднимаясь с огромного валуна, за которым тянулась цепочка «зубов водопада», по которым друзья перебирались обычно на другой берег Мджинги.
— Вы правильно разобрались в ситуации, и вас не должно удивлять наше появление тут, — продолжал как ни в чем не бывало жрец. — Вы чуть-чуть ошиблись в сроках, но это объясняется тем, что нам не пришлось тащиться в святилище. По пути к нему мы наткнулись на бежавший от Серого Ужаса отряд мибу и убедили его предводителя рассказать нам все-все о Глазе Дракона.
— Ерунда! Никто из вас не говорит на языке мибу! — возразил Хрис, поглядывая на «зубы водопада», по которым перебирался Агеробарб. В руках жреца был посох, а левое плечо оттягивала холщовая сума, в которой Эврих хранил Глаз Дракона.
