Адмирал снова обводит собравшихся взглядом:

– Вы можете спросить, почему все это указывает на участие Аккорда. Объясняю. Коммодор не упомянул о том, что все сотрудники Института имеют врожденный или приобретенный иммунитет к болотной лихорадке и ряду других быстро протекающих инфекций. Также он не сказал, что Эколитарный Институт проводит наиболее интенсивный во всех цивилизованных мирах курс рукопашного боя, а кроме того – содержит специальный отряд, мало чем отличающийся от обычной террористической организации.

– А доказательства у нас есть?

– Дело не в этом. Аккорд хотел кое-что нам передать; сообщение отправлено и получено. В результате ничего не изменилось. Отдельным индивидуумам, как бы одарены они ни были, не под силу остановить ход истории, в рамках которого мы действуем.

Закончив, адмирал слегка хмурится и касается пульта. Голографическая карта над столом и все диаграммы на стенах гаснут.

– В сложившейся ситуации мы не вправе дожидаться следующих выборов на Эрнандо. Как скоро можно привести в действие план «Б»?

– Его осуществление уже начато, – отвечает, прочистив горло, коммодор, – однако до готовности флагманского корабля остается еще около трех стандартных месяцев, и…

– Постарайтесь управиться за два.

Коммодор кивает. Адмирал нажимает на кнопку, и щиты безопасности выключаются.

– Все свободны.

Дверь была распахнута. Рестинал остановился в нерешительности.

– Заходите, Верлин. Заходите.

Голоса Рестинал не узнал, а вот его самого, судя по гостеприимному тону, узнали. Он пожал плечами, покрепче перехватил «дипломат» и шагнул в комнату.

Стены там покрывали панели из дерева лоркин, из него же была сработана и мебель – письменный стол и несколько кресел. Рестинал заметил, каким хорошим вкусом отличался тот, кто их проектировал: каждый предмет служил замечательным образцом того строгого стиля, что принято именовать экологическим.

За широким столом с выдвижными ящиками сидел седовласый мужчина. Вокруг его ярко-зеленых глаз разбегались веселые морщинки. После секундного сомнения Рестинал узнал этого человека: сам премьер-эколитарий Гайрлох Питтсуэй – его лицо показал ему перед отлетом из Гармонии Дельвард. По понятным причинам Рестинал не ожидал встречи с самим премьером, тем более – что тот окажется в кабинете один, без помощников.

– Удивляетесь, что со мной нет подчиненных?

– Совершенно верно, – ответил уполномоченный министр по делам межзвездной коммерции.

– Зря. Такова одна из заповедей Института: лишние подчиненные – признак слабости. Увы, большинство сотрудников теперь не помнят заповедей. Несомненно, причина тому, что Железные Правила потеряли свою значимость в школьных программах.

Рестинал понятия не имел, о чем говорит премьер, но старался не подавать виду.

– Я вижу, Верлин, вы не понимаете, о чем я толкую, но не беспокойтесь. Если не поймете инстинктивно, на объяснения мне потребуется больше времени, чем у нас с вами есть. Речь же пойдет о власти. Ни у ортодоксистов, ни у нормистов нет достаточного количества сил, чтобы заставить другую партию принять выдвигаемую ими кандидатуру на пост посланника по торговым делам в Нью-Августе. Верховный судья вернул решение вопроса в Палату, постановив, что выбор должен быть сделан политическим органом власти. Вы оказались в тупике. К тому же вы так не любите Институт! Ведь мы последняя сохраняющаяся традиционная структура, которой доверяют массы, а вы, политики, усердно их стрижете. И вам, и ортодоксистам хотелось бы снизить влияние Института еще больше, чем это удалось сделать времени и разрушительному воздействию длительного мирного периода. Передача же права выбора Институту, будучи совершена с надлежащей гласностью, решит все ваши проблемы. Ни той, ни другой партии не придется брать на себя ответственность за принятое решение. Если наш кандидат добьется успеха, все похвалы достанутся вам, а если не добьется – на нас посыплются все шишки.

– Это лишь догадка, достопочтенный премьер, – заметил Рестинал.

– Прошу вас, зовите меня по имени – Гайрлох – или просто «премьер», – улыбнулся эколитарий так, как может улыбнуться человек, уверенный в себе или радующийся шутке ребенка. – Не надо этого притворства – «достопочтенный».

Премьер-эколитарий поднялся и вышел из-за стола. Рестинал стоял неподвижно.

– Садитесь, пожалуйста. Я позабыл, что формальности слишком часто требуют от политиков стоять на ногах.

Колени у Рестинала действительно уже устали, и он с облегчением опустился в одно из кресел с высокими спинками. Несмотря на отсутствие мягкой обивки, сидеть оказалось очень удобно.

Премьер налил из хрустального кувшина стакан воды и поставил его на стол перед Рестиналом, а потом вернулся на свое место. Посетитель положил себе на колени «дипломат», открыл его и достал список, тщательно продуманный старейшинами Квестором и Торинэ в те короткие часы, что были у него до отбытия.

– Не надо, – покачал головой премьер. – Имена можно предугадать. Первая тройка – Тормель, Рирден и Сильвен.

Рестинал сумел не разжать губ. Список действительно начинался именно с этих фамилий. Но ведь он существовал всего в двух экземплярах – один при нем, а другой остался у Торинэ! И оба Рестинал лично написал от руки.

– Я вижу, вы мало имели дело с Институтом, Верлин, и боюсь, что это затруднит для вас осознание своей роли. Отвечая на ваш немой вопрос, скажу, что никто из наших сотрудников не видел списка, однако нам известны личные данные тех, кто его составлял, и критерии, которыми они руководствовались. Говоря откровенно, должен признать, что четвертую фамилию в списке мне было бы назвать уже гораздо сложнее, хотя восемь из десяти мы, пожалуй, могли бы угадать.

Рестинал позволил себе проявить некоторую заинтересованность.

– В таком случае вы, вероятно, уже сделали свой выбор?

– В сущности, да. Однако этого человека в вашем списке нет.

Министр по делам межзвездной коммерции внезапно ощутил, что в официальном черном костюме ему жарко, будто его забросили прямо в дождевые леса Парунданского полуострова.

– Если вы объясните…

– Верлин, Институт не обязан никому ничего объяснять, но поскольку вы человек умный и информированный, я буду предельно ясен. По той же причине, по которой Палата Уполномоченных не может выбрать посланника, ни одному из внесенных в список не удастся добиться успеха.

– Почему же? Большинство правительств выбирают своих посланников. – Теперь Рестинал начал осознавать, почему старейшина Торинэ поручил эту задачу ему и почему мало кто из опытных уполномоченных обращал на Институт внимание.

– Большинство посланников не добиваются успеха. Для нас не страшно, если Институт будет ассоциироваться с проваленной миссией. Вопрос не политический, вопрос касается власти. Политика – система использования прикрытого давления в целях достижения компромисса, позволяющего избежать насилия. Чем более равными являются основания для власти, тем более применимы оказываются политические средства решения проблемы.

Рестинал окончательно потерял нить рассуждений и понимал, что по нему это видно.

– Позвольте объяснить вам при помощи аналогий. Когда два горных барана оспаривают превосходство, разве они сражаются до смерти? Разумеется, нет. Они дерутся лишь до тех пор, пока один из них не будет сбит с ног. Фактически количество насилия минимизируется. Однако если в холмы забредет степной волк, баран превращается в безжалостного бойца. В первом примере силы почти равны, а социальное поведение позволяет прийти к тому, что можно назвать решением на основе взаимного согласия. Во втором же речь идет о борьбе за выживание. Вы вместе с остальными уполномоченными предполагаете, что основания для власти в ваших отношениях с Империей равны, а принципы социального поведения, которыми руководствуются политические структуры, практически подобны друг другу. И то, и другое представляется сомнительным.