Сидеть на скамье в течение получаса не имело смысла, но Натаниэля интересовала реакция охраны.

Войдя в белый вагон, украшенный бледным золотом, где играла негромкая музыка, он опять занял самое заднее место, на этот раз – чтобы проверить, нет ли за ним хвоста. Вагон, как обычно в общественном транспорте Нью-Августы, был заполнен примерено наполовину. Вероятность, что за Натаниэлем следили, представлялась небольшой, поскольку после него к горстке людей, ждавших на перроне поезда, никто не присоединился.

Вернувшись в свои апартаменты в легатуре, он первым делом заказал в службе доставки соку, после чего опустился в глубокое кресло лицом к окну. В жилых комнатах Натаниэль чувствовал себя спокойнее, чем в обширных казенных помещениях офиса.

Некоторые думают, что для того, чтобы узнать о происходящем в здании, необходимо в него проникнуть. Однако это не всегда так. Порой для выработки довольно четкого представления достаточно просто понаблюдать за входящими и выходящими.

1. В Министерство прибывает весьма немного военнослужащих.

2. Еще меньше из них одеты в униформу.

3. Почти все, кто пользуется общедоступным входом, – молодые люди студенческого возраста. Они напряжены, как будто им назначена встреча.

4. Вход для сотрудников охраняется тщательнее, чем что-либо еще из виденного Натаниэлем в Нью-Августе.

5. Видимых различий между поведением мужчин и женщин не наблюдается ни среди военного персонала, ни среди молодежи.

6. Охранники не только следят за праздношатающимися, но и поддерживают с центральным переговорным постом связь, причем без использования голоса.

Какие из этого можно сделать выводы?

Несмотря на кажущееся невысоким положение военных структур в Нью-Августе, в действительности они обладали значительной властью.

Далее. Прибывающие в здание «студенты» означают одно из двух: либо военная карьера пользуется в обществе значительным уважением, либо по меньшей мере некоторая часть населения желает ее сделать. Интересно также, что большинство военных не носили формы.

Какой бы свободной Нью-Августа ни казалась со стороны, на самом деле жизнь в ней находилась под строгим контролем.

А вот насколько строгим – это предстояло выяснить.

Мужчина в черном вошел в скоростной лифт и стал смотреть, как летят мимо этажи.

Майдра не скрывала своего мнения.

– После того, как в вас стреляли, неразумно отказываться от охраны. Очень неразумно.

Может, и так. Только ходить в окружении морских пехотинцев в алой форме было все равно, что поставить на плечо мигалку – мол, смотрите, я здесь.

Натаниэль улыбнулся, глядя, как фуарданский военный атташе споткнулся о собственную саблю и едва не упал на руки халстонской матриархине, степенно ехавшей в медленном потоке.

На Аккорде лифтовых шахт не было, как не было и башен-небоскребов, тянущихся от глубоких подземелий к нижним слоям облаков. При столь низкой плотности населения их строительство вылилось бы лишь в непозволительную трату энергии. Единственным городом во всей Координатуре оставалась Гармония, причем жили в ней меньше людей, чем в любой отдельно взятой башне Нью-Августы.

Спустившись в вестибюль, эколитарий принялся переходить с одной неспешно ползущей дорожки на другую, пока не очутился наконец у выхода из башни. Стены здесь отливали оранжевым.

Бодрым шагом Натаниэль проследовал к стоянке машин дипломатических представительств. Его глаза ни на миг не прекращали сканировать окружающую обстановку, уши настороженно слушали, не раздастся ли какой необычный звук.

– Лорд Уэйлер! – окликнула его молодая женщина-водитель.

– Кто прислал? – недоверчиво спросил он, не переставая оглядываться по сторонам.

– Лорд Ротоллер из Министерства коммерции. – Она указала на машину с гербом на открытой дверце.

Влезая в электромобиль, Натаниэль проверил энергетическую картину, но ничего подозрительного не обнаружил. Эколитарий опустился на чересчур мягкое сиденье, и машина бесшумно заскользила по тоннелю, связывавшему Дипломатическую башню с Имперским Министерством коммерции.

– Работаете на Коммерческое министерство как давно? – спросил он водителя.

– Два стандартных года, сэр.

– Нравится ли?

– Это часть моей учебы. Все студенты невоенных профессиональных заведений параллельно получают назначения на неполный рабочий день.

– Учитесь где?

– В Академии государственной службы.

– Любимый предмет, специальность имеете ли?

– Самой интересной принято считать теорию политики. Однако мне больше всего нравится экономическая история. – Она слегка обернулась к Натаниэлю, продолжая тем не менее краем глаза смотреть на дорогу. – Как по-вашему, что сыграло более значительную роль в возникновении Экологической Схизмы – коммерческие обстоятельства в зоне Расселины или политические ограничения, вводимые Империей?

– Интересный вопрос, – заколебался с ответом эколитарий. – Несомненно, что факторы, к Схизме приведшие, подобно как во многих конфликтах бывает, имелись многочисленные. Полагаю, забыты из них некоторые, и концентрируются современные ученые и политики на том, что представляется важным им, а не на том, что представлялось важным событий непосредственным участникам.

– Именно так считает профессор Хар-Птолемкин. Он говорит, что мы проецируем на историю наши собственные мотивации, – заметила она.

– Факторы, долженствующие учитываться, – коммерческие интересы, политические причины, личные обстоятельства. Но никто не сидел и не говорил: «Вот потому-то и потому-то бунтовать будем». Скорее говорили что-нибудь вроде «надоела Империя, хотим быть свободны». И каждый называл свою собственную причину, отличную от остальных.

– Полагаете, они действительно четко осознавали, чего желают?

– Людям свойственно утверждать, что они знают, чего хотят, хотя часто, оказавшись перед выбором, они предпочитают не то, о чем говорили раньше.

Больше студентка вопросов не задавала. Тоннель пошел вверх, скорость машины снизилась. Потом, сделав поворот под острым углом, электромобиль остановился. Дверцу открыл человек в золотистом десантном комбинезоне; еще четверо, одетые в такую же форму, стояли навытяжку у ворот в выложенной резным камнем стене.

При росте в 191 сантиметр эколитарий не считал себя особенно высоким, но каждый из охранников был ниже его почти на голову; двое оказались женщинами. У всех пятерых на поясе висели длинные кинжалы в серебряных ножнах и станнеры, украшенные серебром.

За воротами Натаниэля ждали мужчина и женщина примерно одного с ним роста в красно-коричневых костюмах Имперского Министерства коммерции. Мужчина выступил вперед и вдруг поднял левую руку с открытой ладонью. Принятый на Аккорде приветственный жест выглядел заученным. Натаниэль ответил тем же.

– Альден Ротоллер, к вашим услугам, посланник Уэйлер. Позвольте представить вам моего специального помощника Марселлу Ку-Смайт.

– К вашим услугам, – чопорно ответил Натаниэль по-панглайски и слегка поклонился, завороженный контрастом между этими двумя людьми. Марселлу нельзя было назвать красивой, но она имела весьма привлекательные черты лица, тонкий орлиный нос и на редкость пристальный взгляд. По сравнению с ней Ротоллер казался мертвецом.

– Где же ваши сотрудники? – спросил он.

– Ведение переговоров от имени легатуры поручено мне, – ответил Натаниэль.

– Понимаю.

С этими словами Ротоллер повел Натаниэля к богато украшенному входу в лифт для особых гостей. Там оказалось на удивление темно. Странно – шахты общего пользования в Нью-Августе всегда освещались очень ярко.

Они поднялись в тихий полукруглый вестибюль с белыми стенами и бело-каштановым, в шахматную клетку, полом. Тонкая лепнина на стенах тоже отливала красно-коричневым.

У двух стоявших здесь охранников в форме того же красно-коричневого цвета станнеры были в удобных и функциональных черных кобурах.