– И он просто друг, – с ухмылкой произнес ее брат.

– Тристин… – сестра прочистила горло и опустила взгляд на столешницу, затем подняла, откинув с лица короткие белокурые волосы. – Он глава секции атмосферного транспорта, они собирают образцы верхней атмосферы, запускают беспилотные аппараты, а порой поставляют пилотов для челноков. Впрочем, у них нет пилотов глубокого космоса.

– Откуда он?

– С Перльи, но из Канеохе. И посещал Академию Службы. – Салья повернулась к Тристину. – А как твои сердечные дела?

– Никак. С тех пор, как я покинул Мару.

– Не могу поверить, что ты никого не нашел. И что тебя не нашли.

– Единственный, кто меня нашел, это майор, который дает мне советы и доставляет немало огорчений, да порой улыбается.

– Она для тебя загадка, не так ли?

Тристин нахмурился.

– Вроде того. Но порой она меня просто пугает. Все предугадывает. И даже предусматривает.

– И как свойственно мужчинам, – рассмеялась Салья, – тебя беспокоит, что ты утрачиваешь власть над положением.

– Сомневаюсь, что она у меня вообще была, – признался брат.

– Для мужчин это еще хуже, – сестра покачала головой. – Она, вероятно, даже заставляет тебя глубоко задумываться над вопросами, которых ты всегда избегал. Например, почему ты вообще занимаешься Службой.

– Это несправедливо, – воспротивился брат.

– Возможно, младший братец, – Салья ухмыльнулась. – Несправедливо. Но верно.

– Салья… я мог бы начать о том, как ты пожираешь мужчин…

– Лучше не надо. Поговорим о твоем майоре и о том, почему тебе не нравится теряться в догадках на ее счет.

Отец поднялся.

– Думаю, обед готов. Возьмите ваш чай с собой. – Он подхватил оба чайника и понес их к длинному черному столу в столовой. Нинка встала и последовала за мужем.

Тристин отпил последний глоток из своей кружки и поглядел на Салью, та подняла брови.

– Все очень просто. Она будет где-то там управлять корветом, а я даже не знаю, где действует «Уиллис». С моей удачей я не увижу ее, пока не стану старым и седым.

– В этом я сомневаюсь. Не могу представить тебя старым и седым. А жизнь всегда непроста.

– Пилоты часто не…

– Прости. Мне и намекать не следовало. Не надо ничего говорить. Мы все знаем. – Она коснулась его плеча, и он увидел, что у нее намокли уголки глаз. – Пошли поедим.

Тристин сглотнул комок и последовал за сестрой.

Тристин извлек свою карточку из считывателя электродороги, поправил берет и двинулся к цели. Пройдя под крышей по камням платформы, он поднялся по широким ступеням главного медцентра Службы на Перлье, чуть далее третьего радиального пути с восточной стороны Камбрии. Ступени обрамляли каменные ящики для растений, ризии и трефилы пышно цвели.

Очутившись внутри, он направился к справочной консоли.

– Лейтенант Десолл, явился для текущего осмотра.

Гражданский техник перед консолью учтиво кивнула.

– Какой у вас осмотр, майор?

– Фархканская программа, – он вежливо рассмеялся. – И майором я еще только мечтаю стать. Я пока лейтенант.

– Понятно. Вы из этих. Позвольте, я проверю. Как ваша фамилия?

– Десолл. Д-Е-С-О-Л-Л.

– А, вот. Поднимитесь на третий этаж и до упора по южному крылу к кабинету доктора Кинкара. Кто-нибудь там скажет вам, куда дальше.

– Спасибо.

– Всего доброго, майор.

Тристин подавил желание снова поправить служащую и повернул к широкому пандусу. По дороге наверх он обогнал двух лейтенантов. Один неловко шагал размеренной походкой человека, перенесшего травму позвоночника. Еще один раненый с Мары? Или из другого места? Прежде чем Тристин достиг конца южного крыла, он поравнялся с техником за новой консолью.

– Сэр? – Темноволосая женщина подняла на него глаза, ожидая, чуть раскосые глаза смотрели скептически.

– Лейтенант Десолл. Явился для текущего осмотра по фархканской программе.

– Следуйте за мной, сэр. – Не говоря больше ни слова, она повернула в боковой коридор и еще дважды свернула за угол, пока они добирались до четырех кабинок. Двери трех были открыты. В каждой стояла диагностическая консоль.

– Уверена, вы знакомы с этим устройством. – Она поглядела на него. – Ваша личная карточка, сэр?

Тристин вручил ей документ. Она провела карточку через сканнер, на консоли мигнул зеленый огонек. Техник вернула удостоверение Тристину.

– Разденьтесь до белья и позвольте консоли сделать измерения и взять образцы. Когда держатели вас отпустят, можете одеться. Пойдете отсюда к гамме три. Это в конце коридора. Посидите и подождите у кабинета доктора Кинкара. Вас вызовут.

– Спасибо, – и Тристин кивнул. Но она уже исчезла. Он разделся, содрогнулся, когда холодная консоль обволокла его, и подождал, пока оборудование не справится с измерениями и анализом проб. В положенный миг он освободился, оделся и направился в конец коридора, где четыре пластиковых стула выстроились у стены близ запертой двери с фамилией Кинкара. Указания, которые получил Тристин, оказались не совсем точны, но он все-таки сюда попал. Он сел на стул из серого пластика и стал ждать. Ждать. Потом встал, начал ходить взад-вперед. И ждать.

Судя по имплантату, он прождал почти час, пока доктор, седоволосая женщина, не явилась с фархканом на буксире. Этот фархкан, как и тот первый на Маре, носил мерцающую серую рабочую спецовку. Красные глаза были посажены среди серо-стальных волос на квадратной физиономии, более длинные и темные волосы покрывали макушку. Это тот самый или все они одинаковы?

– Лейтенант Десолл? Просим нас извинить, но доктор Гере задержался. О, я Изабель Кинкара.

– Я понял, – Тристин кивнул, медленно вдыхая и распознавая в смутно знакомом запахе ароматы незнакомого цветка, мускуса и чистоты.

– Полагаю, мы уже встречались с доктором Гере.

– Это верно.

Тристина вновь поразило ощущение от слов, развернувшихся на его ментальном экране.

Изабель Кинкара повозилась с табличкой на своей двери, затем отступила.

– Я буду рядом, если что понадобится. В соседнем кабинете, том, где табличка «Персонал», подожду майора Грешэма и лейтенанта Охири.

– Спасибо. – Тристин подумал: а за что, собственно, он ее благодарит, – но отмахнулся от праздной мысли и жестом предложил фархкану вступить в кабинет первым. Тот прошел, не сказав ни слова. Тристин включил электричество, хотя из окна, выходившего в сад медцентра, света лилось вполне достаточно. Запирая дверь, Тристин ощутил точно такую же оторванность от остального мира, как и при прошлой встрече с фархканом, но своим усиленным имплантатом он теперь отчетливей ощущал полную блокаду средств связи. Как это удается фархканам? И почему это важно, если они ведут только философские беседы?

Гере уселся на стул за столом, Тристин занял пластиковое сиденье перед ним.

– Вы поблагодарили доктора, потому что вам хотелось поддержать ее, пусть это и была форма лжи.

– А вы не позволяете себе такие незначительные отклонения от правды?

– Нет, если отклонения предполагают неправду. Я признаю, что я вор, но я не лжец. – За словами последовал намек на веселье. Тристин кивнул, не особенно удивленный, что беседа опять коснулась воровства. Фархкан казался настойчивым, и это беспокоило Тристина.

– Вы недавно думали о воровстве, лейтенант?

– Не думал, пока не осознал, что буду говорить с вами. По крайней мере, не думал недавно. Я думал об этом после нашей прошлой беседы.

– Каков ваш вывод?

Тристин поджал губы.

– Я подозреваю, что воровство в более широком смысле слова должно иметь место у всех мыслящих видов, по крайней мере, если они стремятся уцелеть.

– Интересная мысль. Возможно… мне следовало бы об этом основательней подумать. А как насчет вас? Вы вор?

Тристин не ответил. Гере тревожил его. В некоторых отношениях он ощущался как чужак, в других слишком по-человечески.

– Я расстроил вас. Почему?

– Вы одновременно чуждый и слишком знакомый.