О значении Маньчжурии и возникавших перед русскими войсками в связи с этим задачах Военный министр указал адмиралу Алексееву 10 ноября 1900 года: «Ввиду определившегося Высочайшею волею срока очищения Печилийской провинции нашими войсками к 1 января необходимо:

1. К этому сроку сдать железную дорогу до Шаньхайгуаня Вальдерзее.

2. Оставить в Шаньхайгуане определенный ранее гарнизон, изменив его по вашему усмотрению.

3. По возможности очистить к 1 января Печилийскую провинцию от наших запасов и трофеев.

4. Кроме охранного отряда в Пекине, не оставлять наших небольших караулов, кроме Тяньцзиня и Дагу, а если удастся вывезти из этих пунктов запасы, то не оставлять караулов и в этих пунктах.

5. Передать в распоряжение Вальдерзее занятые нами угольные копи; передать в его же распоряжение по вывозе запасов Восточный арсенал в Тяньцзине; передать нашим дипломатическим представителям дальнейшее ведение вопроса о концессии в Тяньцзине; прекратить какое-либо участие в управлении Тяньцзинем.

6. По возможности очистить себя от военных интересов в Печилийской провинции, сосредоточив усилия и средства на Маньчжурии»^{290}.

Несмотря на то, что главную роль в операции по овладению Пекином сыграли русский и японский воинские контингенты, Россия фактически отказалась возглавить усилия союзников по установлению порядка в Печили. Роль главнокомандующего союзными войсками была передана графу Вальдерзее, представителю Германии, хотя (а может быть, именно потому что) немецкий контингент сыграл наименее значимую роль в военных действиях в Китае. Такой выбор устраивал Петербург, так как Германия была дружественно настроена к России, в отличие, например, от Англии, и решать проблемы послевоенного устройства в Пекине для России было легче и удобнее с представителем Германии.

В целом, оценивая события в Печили летом 1900 года, возникает вопрос, насколько целесообразно было посылать крупные контингенты российских войск в Дагу и Тяньцзинь, а затем — и в Пекин. Вынеся на своих плечах основную тяжесть военного похода, понеся большие расходы и жертвы, Россия по окончании военной операции «сдала» свои позиции союзникам. Последние, как это всегда и было, не преминули воспользоваться уступчивостью России, чтобы навязать Китаю те условия, которые их — союзников — более всего устраивали. Русские войска первыми вошли в Пекин, освободили свое посольство, помогли другим державам, однако даже военная слава была у России «сворована» союзниками.

В то же время в китайском национальном сознании царская Россия стала ассоциироваться с самыми агрессивными и жестокими международными силами. Национальное самосознание китайцев было оскорблено разрушением Пекина, вторжением иностранцев в святая святых — Запретный императорский город, резиденцию самого императора. Эта обида и ненависть по отношению к европейцам, к России в том числе, осталась надолго в глубине души китайской нации.

На второй день после оккупации Пекина, на рассвете 2 августа императрица Цыси в сопровождении членов императорской фамилии и примерно 20—25 высокопоставленных сановников спешно покинула Пекин. Скромно одетые (на императрице был синий будничный халат, отсутствовали всякие украшения), почти без прислуги, а также привычных предметов быта высочайшие особы тайком бежали из города, уже фактически занятого иностранными войсками. Беглецов охраняли войска генерала Ма Юйкуня.

Население Пекина отнеслось к иностранному вторжению и оккупации как к величайшему позору. Многие чиновники, авторитетные политические деятели предпочли в этой ситуации смерть. Одни сжигали себя, другие принимали яд, третьи бросались в колодцы. По подсчетам китайского историка Ян Дяньгао, 1798 человек в те дни добровольно лишили себя жизни. По принятым издревле в Китае нормам, некоторые высокопоставленные чиновники принимали смерть целыми семьями^{291}.

В современной китайской историографии события, связанные с восстанием ихэтуаней, оцениваются как «подавление империалистическими державами антиимпериалистического патриотического движения, поднятого народом Китая». В качестве примера китайских взглядов на события тех лет можно привести отрывки из книги «Краткая военная история всех династий Китая», вышедшей в Пекине в 1993 году. Один из параграфов этого труда называется «Наступление восьми держав на Пекин»^{292}:

«1900 год. Крупные империалистические государства в целях подавления антиимпериалистического патриотического движения, поднятого народом Китая, воспользовались моментом, когда маньчжуро-цинское правительство попыталось «начать борьбу с иностранным влиянием», для реализации своих намерений по разделу Китая и направили в большом количестве свои войска в Китай.

После окончания китайско-японской войны (1894— 1895 гг.) империализм активизировал свои шаги по разделу Китая, стремясь расширять сферы своего влияния в Китае, арендовать новые военные порты, строить форты, создать многочисленные военные базы вдоль побережья морей от Порт-Артура и Дальнего на севере до бухты Гуанчжоувань на юге… Одновременно ими постоянно расширялись экономическая, религиозная и прочие виды агрессии.

Цинская династия, находясь в состоянии кризиса, развала и глубокой депрессии, не только не препятствовала агрессии, но и сама подавляла антиимпериалистическую борьбу народных масс, выступала против реформ капиталистического образца в стране. В таких исторических условиях китайский народ осознанно не мог смотреть на раздел страны и агрессию империалистических государств в Китае и непротивление цинского правительства и сам поднялся на смертельную борьбу, чтобы защитить суверенитет своей территории и существование нации. Именно поэтому вспыхнуло антиимпериалистическое патриотическое движение Ихэтуань, опорой которого стало крестьянское население страны.

Ихэтуань — это антиимпериалистическое патриотическое движение народных масс, развившееся на основе существовавших в народе тайных обществ типа Ихэцюань. Оно началось на границе провинций Чжили и Шаньдун. И когда крупные империалистические державы начали расширять и активизировать в отношении Китая политическую, экономическую и религиозную агрессии, движение Ихэтуань стало активно расширяться в провинции Чжили, Пекин — Тяньцзиньском и других районах. Империализм воспользовался этим поводом и организовал военное вторжение в Китай.

В апреле 1900 года Англия, США, Франция и Германия через своих послов в Китае направили цинскому правительству общую ноту с требованием в течение двух месяцев подавить движение Ихэтуань, «в противном случае они пошлют свои морские и сухопутные силы в две провинции: Шаньдун и Чжили, чтобы самим уничтожить его». Цинское правительство, испугавшись запугиваний со стороны империалистов, снова послало войска на подавление движения Ихэтуань и согласилось на введение небольших военных сил в Пекин (на защиту своих посольств). После этого Англия, США, Франция и другие страны в течение 4 дней направили в Пекин 442 своих военнослужащих. Движение Ихэтуань в это время имело в своих рядах только в Пекине «не менее 100 тысяч человек от простого люда и солдат до представителей цинских властей ».

В мае 1900 года размещавшиеся в Тяньцзине дипломатические и военные представители организовали совещание, на котором решили собрать не менее 2000 своих военнослужащих в тяньцзинском сеттльменте, откуда посадить их на поезда и под командованием английского адмирала Сеймура и американского капитана I ранга Майкэла[5] и направить их в Пекин. Но как только первая группа в количестве 800 человек во главе с Сеймуром выступила в путь, она сразу столкнулась с сопротивлением боксеров и цинских вооруженных сил, была окружена, подверглась мощному удару мятежников, потеряла 290 человек убитыми и ранеными и вынуждена была вернуться в Тяньцзинь. Когда группа Сеймура находилась в Ланфане, другая группа объединенных сил восьми государств неожиданным ударом захватила Дагу и начала готовиться к захвату Тяньцзиня.