С отходом цинских войск русское командование получило новые данные о положении в их стане. От Байгашина и двух перебежчиков — мунгалетина по имени Очирко и китайца — стало известно, что под Албазином погибло «боевово люду тысячи до полтрети, да работных никанских мужиков побито многое число»^{123}. Главная причина потерь — отсутствие в маньчжурской армии в достаточном количестве провианта. Обоих перебежчиков А. Бейтон после допросов отослал обратно в китайский лагерь, чтобы не провоцировать противника на ответные жесткие акции.

30 августа 1687 года маньчжурское войско покинуло свой укрепленный лагерь и направилось к устью реки Зеи. Противник отошел от русской крепости.

Военно-политические отношения между двумя странами вступили в этап дипломатических согласований.

Героическая пятимесячная оборона стоила жизни подавляющей части защитников Албазина. В одной челобитной 1689 года албазинские казаки указывали, что пережили осаду из «старых албазинцев» пятидесятник Анцифор Кондратьев и 19 рядовых, а из пришедших в Албазин с А. Бейтоном — пятидесятник Василий Смиренников и 29 рядовых. Всего — 50 человек. Сам А. Бейтон в 1689 году составил список из 7 «старых» албазинских казаков и 90 казаков, пришедших в Албазин вместе с ним^{124}.

Как и в 1685 году, албазинцы вновь лишились всего скота и лошадей. После отхода маньчжурской армии А. Бейтон начал восстанавливать укрепления и сооружения внутри острога, готовиться к севу. И.Е. Власов прислал из Нерчинска небольшое подкрепление.

Далее судьба Албазина решалась посольством Ф.А. Головина и цинскими представителями, которые провели несколько раундов переговоров. Итогом этих переговоров, в ходе которых российской стороной делалось множество уступок, явилось заключение Нерчинского договора.

31 августа 1689 года Ф. Головин направил А. Бейтону в Албазин указ — «построенный город Албазин разорить без остатку, и впредь с обеих сторон в нем крепости и жилища никакова не иметь»^{125}. Одновременно в Аргунский острог был послан указ о перенесении крепости на другой берег реки.

8 октября воевода А. Бейтон доложил об уничтожении Албазина и исходе из него русской военной силы.

Таким образом, вторая оборона русского острога Алба-зин продолжалась пять месяцев и отличалась высокой напряженностью военных действий.

Цины имели абсолютное превосходство в силах и средствах, смогли заранее осуществить всестороннюю и эффективную подготовку к военным действиям. Однако их попытки с ходу овладеть русской крепостью оказались безрезультатными.

Русский гарнизон отличал высочайший моральный дух, смелость и верность своему долгу. Все попытки противника силой или хитростью сломить русских были тщетны. Острог остался неприступным для противника. Русский отряд организованно по приказу покинул свои позиции, уничтожив при отходе все укрепления и сооружения.

В Пекине осада Албазина и его последующее уничтожение были восприняты как большая победа над Россией. Цинский двор сделал вывод: «Русское государство никогда не имело связей со Срединным государством. Русские по своему характеру чрезвычайно свирепы, и их трудно подчинить. Однако в настоящее время они проявляют покорность и искренне желают обратиться к культуре. Земли, на несколько тысяч ли лежащие на обращенных к Срединному государству (склонах) Хингана, начиная с крайнего севера, и пустынные, целиком станут принадлежать Срединному государству»^{126}.

Героическая оборона Албазина яркой страницей вошла в историю русско-китайских отношений и стала символом несгибаемости русского духа и русской военной силы. Уроки Албазина, главный из которых заключался в невозможности победить русских военным путем, в Пекине запомнили навсегда.

Военно-политические отношения Китая и России, независимо от происходивших в них на протяжении последующих более трех столетий политических изменений, с тех пор строились с учетом уроков и опыта военных действий под Албазином во второй половине XVII века.

События, связанные с русско-китайскими столкновениями за Албазин, оцениваются совершенно в ином свете в современном Китае. Традиционно в китайской историографии того периода превалируют антироссийские подходы. Освоение Россией Приамурья рассматривается в Пекине как вторжение, агрессия в «исконно» китайские земли. Поэтому Албазин, по-китайски — Якса, считался в Китае материальным символом экспансионистской политики царской России против Цинской империи.

В этом смысле представляет интерес система аргументации китайских историков и приводимые ими факты. Ниже приводится сокращенный перевод главы 6-й «Военные действия в районе Якса против агрессии царской России», которая вошла в выпущенную Академией военных наук КНР в 1992 году книгу «Военная история Китая»^{127}:

«1. Вторжение царской России в Приамурье и война сопротивления армии и народа Северо-Востока

Бассейн рек Хэйлунцзян и Уссури с глубокой древности был местом трудовой деятельности, источником существования и развития предков китайской нации. Предки маньчжуров были одним из проживавших здесь племен. И уже в XI веке до нашей эры они признали себя вассалами династии Чжоу. После династий Цинь и Хань связи этого района с собственно Китаем были всегда тесными, а в эпоху Тан здесь было создано дутунство. Вождь племени являлся дутуном, который действовал под надзором представителя центрального правительства.

В 1411 г. минское правительство создало в Телине вблизи устья реки Ляогуньхэ высший правительственный орган по управлению территорией бассейнов рек Хэйлунцзян и Уссури под названием Нуэргань ду чжихуэй шисы — «Управление по использованию рабов».

После завоевания Китая династией Цин было учреждено Управление Восьмизнаменных войск и появились звания «глава рода (племени)» и «глава уезда» взамен минской системы управления, предусматривавшей наличие «военных округов» и «военных отделов (постов)».

В 1636 г. цинский император Тайцзи назначил Убахая фудутуном Нингуты, и с этого времени Нингуга стала политическим центром территорий бассейна рек Хэйлунцзян и Уссури под управлением Цинской династии. В 1644 г. Цины перенесли столицу в Пекин, и вся территория Северо-Востока к югу от Внешнего Хингана (Станового хребта) попала под управление Шэньцзина.

В 1653 г. цинское правительство создало отдельное административное управление района, включающего территории бассейнов рек Сунгари, Хэйлунцзян, Уссури, включая о. Сахалин и Нерчинск с подчинением Нингуте по «знаку управления» (впоследствии управляющий стал называться «нингутаскийцзянцзюнь»).

В 1683 г. цинское правительство разделило район, ранее находившийся под управлением цзянцзюня Нингуты, на две части: район, находящийся к западу от реки Хадаулахэ, реки Бичжань и восточный берег реки Сунгари, переходил в управление цзянцзюню Хэйлунцзяна; район, находящийся к востоку от вышеперечисленных рек, включая о. Куедао (Сахалин), по-прежнему подчинялся цзянцзюню Нингуты.

Некоторые послушные писаки в царской России говорили глупости, будто район Хэйлунцзяна никогда не принадлежал Китаю, что русские люди нашли здесь бесхозные земли. Это бесстыжая ложь! Фактически еще в Танскую эпоху в районе Хэйлунцзян — Уссури был создан административно-управленческий аппарат. И только через 700 лет после этого Россия стала оформляться в качестве единого государства. Феодально-крепостнические классовые интересы обусловили то, что внешняя политика царской России неизбежно была направлена «на подчинение других наций, захват территорий соседних государств» («Собрание сочинений Маркса — Энгельса». Т. 16. с. 181. — китайское издание). Именно поэтому агрессивные силы царской России после выхода в Восточную Сибирь сразу же очертя голову устремились в бассейн реки Хэйлунцзян.