К концу XIX в. Китай являлся объектом ожесточенной колониальной политики западных держав. Политическая слабость, разложение правящих элит, экономическая отсталость, культурно-духовная деградация происходили на фоне активного внедрения Запада в древнюю страну. Попытки каких-то реформ в Китае сталкивались с таким количеством проблем, что неизбежно обрекались на неудачу.

Одним из направлений реформ в Китае того времени была военная сфера. Вооруженные силы Китая находились в глубочайшем кризисе, разложение охватило все слои и сферы военной жизни. Российский дипломат А. Максимов описывал состояние вооруженных сил Китая в конце XIX века: «Китайские офицеры, вообще, крайне неудовлетворительны. Офицерские должности раздаются зря, по протекции, происхождению или за бравый внешний вид и физическую силу. Такое чинопроизводство практикуется даже до настоящего времени в некоторых частях китайских войск, куда еще не успело проникнуть немецкое влияние. При этом кандидаты на звание командиров отдельных частей пускаются на всевозможные проделки и довольно успешно надувают экзаменационные комиссии, о чем нередко пишут даже в китайских газетах.

Вообще китайские офицеры невежественны, не имеют никакого понятия о военном деле, к которому относятся не более как ремесленники. Кроме того, они положительные хищники, смотрящие на казенный карман, как на собственный. Хищение пустило в китайской армии глубокие корни. Начальники частей обирают казну вполне беззастенчиво; они нередко распускают солдат по домам, оставляя под знаменами самое ограниченное число, а деньги, отпускаемые на их содержание, кладут в карман. Отпущенные солдаты возвращаются в свои части только ко времени инспекторских смотров, назначаемых обыкновенно раз в три года. В случае же какой-либо неисправности или внезапного приказания о выступлении в поход военачальники пополняют свои ряды насильственной вербовкой мирных граждан, которые, опасаясь наказаний, покорно несут солдатскую службу, пока их не отпустят»^{191}.

Видя свою слабость в военном отношении, Китай вынужден был прибегать к помощи извне, закупая военную технику и снаряжение, привлекая иностранных советников. Как это ни парадоксально, однако военную помощь Китай по-прежнему искал на Западе, не идя на более близкий контакт со своим потенциальным партнером — Россией.

Вплоть до конца XIX в. военные связи между Россией и Китаем так и не получили развития, несмотря на объективно благоприятные условия для их развития. Контакты между нашими двумя странами в военной сфере ограничились лишь несколькими проектами.

В Военном министерстве, Главном штабе, приграничных с Китаем военных округах, равно как и в российском представительстве в Пекине внимательно следили за развитием военно-политической обстановки в соседней стране, превращенной в арену ожесточенных политических и военных схваток европейских держав, США и Японии. Китайско-японская война 1895 года показала абсолютную слабость и неподготовленность Китая к защите своих собственных интересов и прав. Китайская армия, даже те ее части, которые были подготовлены немецкими инструкторами, оказались полностью деморализованными и неподготовленными к боевым действиям.

У России были свои военно-политические и экономические интересы на Дальнем Востоке, прежде всего в Маньчжурии. Развивая отношения с Китаем, Россия вызывала недовольство со стороны Японии и Англии, стремившихся помешать укреплению ее позиций на Дальнем Востоке. Объективно Россия была заинтересована в стабильном и сильном Китае, который мог бы самостоятельно противостоять другим державам. К таким выводам приходили в российском внешнеполитическом и военном ведомствах.

В ноябре 1895 года временно командующий войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенант Н.И. Гродеков направил на имя начальника Главного штаба секретную аналитическую записку, в которой высказался за необходимость командирования в Китай российских военных инструкторов. В ней подробно анализировались состояние вооруженных сил Китая и перспективы их развития, а также возможности России оказать военную помощь своему соседу:

«Закончившаяся в настоящем году японо-китайская война в значительной степени выяснила не только политические отношения и задачи двух главнейших азиатских держав, но вместе с тем пролила свет и на целый ряд вопросов, которые доныне представлялись в известной доле сомнительными и гадательными. Таким образом, между прочим, сделалось прежде всего очевидным бесспорное стремление Японии занять на азиатском материке господствующее значение, не безопасное для интересов не только Китая, но и европейских государств; затем была вполне доказана совершенная несостоятельность китайских войск в настоящем их виде, и, наконец, наряду с этим и для нас как бы еще рельефнее выдвинулось громадное значение Приамурья, бывшего доныне предметом если не пренебрежения, то во всяком случае далеко незаслуженного невнимания в смысле политической окраины, требовавшей, несомненно, большей заботы для укрепления ее за нами.

Совместным и решительным давлением трех европейских государств ныне, по-видимому, обузданы поползновения Японии, опасные для азиатского политического равновесия, но не подлежит сомнению, что давление это не пришлось по нраву гордой и тщеславной японской нации, упоенной недавними победами, и стремления ее, задержанные на время, останутся в будущем ее политическим идеалом.

Естественным последствием такого положения дел является необходимость быть готовым к отражению притязаний, способных снова нарушить мир Далекого Востока, и из всех держав ближе и непосредственнее других заинтересованных в этом, конечно, должны быть признаны Китай и Россия. Общность наших интересов настолько очевидна, что едва ли было бы в настоящее время для нас целесообразным сохранять то обособленное и равнодушное по отношению к Китаю положение, которое доныне мы занимали, не обращая даже внимания на настойчивое стремление наших европейских соперников завоевать там преобладающее значение. Такая нарождающаяся «силою вещей» связь обязывает нас подробно ознакомиться с силами и средствами нашего соседа и позаботиться, чтобы в случае возникновения новой борьбы все бремя ее не пало бы исключительно на нас и на нашу Приамурскую окраину, а распределилось бы более равномерно и пропорционально интересам каждого из союзников.

Естественным исходом из подобного положения является необходимость отнестись с серьезным вниманием к положению в Китае военного дела, находящегося там ныне в безусловно критическом состоянии.

Только что миновавшая война доказала воочию, что Небесная Империя, невзирая на принимавшиеся ее выдающимся государственным деятелем Ли-Хун-Чаном и за несколько лет принятым мерам, вовсе не обладает армией в европейском смысле этого слова. Попытки названного сановника, не щадившего затрат для сформирования в Китае регулярного войска и прибегавшего с этой целью к европейским инструкторам, не дали, очевидно, никаких результатов. Вооруженные по европейскому образцу и обученные самым сложным эволюциям, батальоны китайцев на деле — в бою — оказались такой же беспорядочной ордой, как и остальные их неученые собратья, и отсутствие в этих войсках воинского духа и дисциплины обнаруживались систематически при каждом их столкновении с правильным строем японских войск. Положение это стало так очевидно в течение войны, что было признано самим правительством, откровенно заявившим богдыханским манифестом о полной негодности китайской армии.

Такое положение нельзя не признать весьма характерным, ибо оно несомненно является ручательством твердого намерения китайского правительства принять меры к изменению настоящего положения дел и к созданию у себя более действенной армии.