— Мы хотим, чтобы вы поняли нашу ситуацию, мистер Модайн, — сказала она. — Мы обратились к специалистам компьютерщикам, и они создали для нас самые лучшие крылья, какие только смогли построить — так они говорят. Они приняли в рассмотрение натяжение и качество материалов, их эластичность, общую маневренность и… в общем, самые разные аспекты. Однако ничего не получилось. Мы подумали, что, может быть, несколько оборочек…

— Оборочек, мисс Баранова?

— Ну, что-нибудь в дополнение к техническому совершенству. Нечто, могущее вызвать интерес. Иначе наша космическая станция не выживет. Именно поэтому я и хочу, чтобы вы лично там побывали; вы должны на месте оценить ситуацию. Мы готовы заплатить вам очень большие деньги.

Обещанное солидное вознаграждение и немалый гонорар, который Модайн должен был получить, даже если бы потерпел неудачу, заставили его решиться на космическое путешествие. Нельзя сказать, чтобы он любил деньги больше, чем обычные Люди, но и равнодушным к ним не был, а еще ему нравилось, что его работа высоко ценится.

По правде говоря, все получилось совсем не так плохо, как он ожидал. В самом начале эры космических путешествий пассажиры на короткое время становились жертвами ускорения, а потом вынуждены были мучиться от тесноты и неудобств в крошечных модульных отсеках. Постепенно сложилось, что живущие на Земле люди по-прежнему именно так и представляли себе передвижение в космическом пространстве. Однако со времени первых кораблей прошло целое столетие, нынешние шаттлы были максимально удобны, а гидравлические сиденья поглощали ускорение так же незаметно, как ловкая хозяйка вытирает пролитый нечаянно кофе.

Модайн все время в пути изучал фотографии крыльев в действии и просматривал голографические видеопленки.

— Они это делают очень грациозно, — заявил он.

— Вы смотрите на специалистов, спортсменов. — Найоми Баранова грустно улыбнулась. — Если бы вы увидели, как я пытаюсь справиться с крыльями, как меня мотает из стороны в сторону и я постоянно падаю — боюсь, вы бы на славу повеселились. И это при том, что я еще не самая худшая ученица.

Шаттл приближался к Пятой космической станции. Официально она именовалась Куколка, но все называли ее Пятой.

— Кажется, должно быть как раз наоборот, — заметила Баранова, — но это место не навевает никаких высоких или романтических мыслей. Вот в чем наша главная проблема. Здешнее поселение не стало домом для тех, кто к нам приехал; люди просто делают свою работу, и мы не можем убедить их привезти сюда семьи и обосноваться как следует. Пока они не станут относиться к Пятой как к дому…

Далеко впереди Модайн заметил небольшую сферу. Пятая космическая станция выглядела совсем так же, как в телевизионных передачах о ней, которые Чарльз видел на Земле.

Модайн, конечно же, знал что станция на самом деле гораздо больше, чем кажется, но был совершенно не готов к тому, как быстро начала расти сфера на обзорных экранах. Корабль да и сам он казались крошечными и становились все меньше и меньше по мере того, как шаттл приближался, а потом начал медленно кружить над громадным объектом из стекла и алюминия.

Модайн долго не отводил глаз от экранов, пока не сообразил, что они по-прежнему висят над станцией.

— А мы разве не сядем? — спросил он тогда.

— Все не так просто, — ответила Баранова. — Пятая оборачивается вокруг своей оси за две минуты. Благодаря этому возникает центробежная сила, которая прижимает все содержимое станции к внутренним стенам и создает искусственное тяготение. Прежде чем приземлиться, нам следует набрать необходимую скорость, а это требует времени.

— Неужели она должна так быстро вращаться?

— Да, для того, чтобы центробежная сила воссоздала земную силу тяжести. Это главная проблема. Было бы гораздо лучше, если бы мы могли воспользоваться медленным вращением, но тут приходится учитывать человеческую физиологию. Возникшее тяготение тогда было бы в десять раз меньше, а люди не могут долго выносить низкую силу тяжести.

Скорость корабля почти достигла скорости вращения Пятой. Модайн ясно видел изгиб внешнего зеркала, которое собирало солнечные лучи и освещало поселение. Он даже разглядел солнечную электростанцию, обеспечивавшую Пятую энергией, которой хватало еще и для отправки на Землю.

Наконец они оказались возле одного из полюсов сферы, а через некоторое время и вовсе прибыли на место.

Модайн провел на Пятой целый день и устал — неожиданно для себя он понял, что ему здесь нравится.

Они сидели в удобных, плетеных креслах, расставленных на поросшей травой лужайке. Над головой плыли облака, и хотя солнца не было видно, явно ощущалось тепло его лучей, дул легкий ветерок, а вдалеке виднелась небольшая речушка.

Трудно было поверить, что он находится в сфере, парящей в космическом пространстве на орбите Луны, с периодом обращения вокруг Земли в один месяц.

— Очень похоже на настоящую планету!

— Так всегда кажется вначале, — сказала Баранова — Через некоторое время вы обнаружите, что вам известен каждый уголок, здесь все ужасно одинаковое.

— Если ты постоянно живешь в каком-нибудь одном городе на Земле, там тоже все одинаковое, — проговорил Модайн.

— Да, я знаю. Но на Земле можно отправиться путешествовать, стоит тебе только захотеть. И даже если ты этого не делаешь, то знаешь, что это возможно. А здесь — нет. Создается неприятная ситуация; однако это не самое худшее.

— Зато вы не страдаете от определенных неудобств, которым подвержены жители Земли, — напомнил ей Модайн. — Например, я уверен, что вам незнакомы перепады погоды.

— Знаете, мистер Модайн, погода у нас действительно райская, только к этому привыкаешь. Давайте я вам кое-что покажу. Вот смотрите, я держу в руках мяч. Вы можете подбросить его вверх, а потом поймать?

— Вы серьезно? — Модайн улыбнулся.

— Абсолютно. Пожалуйста, попробуйте.

— Я плохо умею играть в мяч, — проговорил Модайн, — но не сомневаюсь, что уж бросить я его смогу. Возможно, даже сумею поймать, когда он будет падать.

Он подбросил мяч вверх. Мяч полетел по странной параболической траектории, Модайн метнулся вперед, а потом побежал, но схватить мяч ему не удалось.

— Вы бросили его не вертикально, мистер Модайн, — сказала Баранова.

— Нет, вертикально, — задыхаясь, возразил Модайн.

— По земным стандартам, — сказала Баранова. — Сложность в том, что у нас действует кориолисово ускорение — так мы его называем. Здесь, на внутренней поверхности Пятой мы двигаемся довольно быстро относительно оси, по большому кругу. Если вы бросаете мяч вверх, он приближается к оси, в ту область, где все предметы двигаются медленнее и по меньшему кругу. Однако мяч сохраняет первоначальную скорость, поэтому он устремляется вперед, а вы не можете его поймать. Если вы хотите до него добраться, его нужно бросить вверх и назад и тогда он к вам вернется, как бумеранг. Движение на Пятой подчиняется иным законам, чем на Земле.

— Полагаю, к этому со временем привыкаешь, — задумчиво проговорил Модайн.

— До конца — нет. Мы живем в экваториальном районе нашей маленькой сферы. Тут все движется быстрее и возникает ощущение нормальной силы тяготения. Вверху же, ближе к оси, или у полюсов, эта сила быстро уменьшается. Мы частенько бываем в тех районах, и нам каждый раз приходится помнить про кориолисово ускорение. У нас есть монорельсовые дороги, которые идут по спирали по направлению к обоим полюсам; находясь в пути, ощущаешь постоянный наклон в одну сторону.

Нужно довольно много времени, чтобы к этому привыкнуть, некоторым это так и не удается. Поэтому никому здесь жить не нравится.

— А вы можете каким-нибудь образом воздействовать на эффект искривления?

— Если замедлить вращение, то можно повлиять и на кориолисово ускорение, но тогда сила тяготения станет меньше, а этого-то как раз и нельзя делать.