В начале 30-х годов в Британии считалось модным не скрывать своей принадлежности к компартии, и Бёрджесс на первых порах следовал этой традиции. Находясь в Кембридже, он в 1932 году вступил в элитный клуб «Апостолы», членами которого были одаренные интеллектуалы-марксисты, ставшие его друзьями. Бёрджесс в этой среде вызывал всеобщее восхищение, поскольку внешне был самым привлекательным, самым образованным, самым талантливым, самым остроумным и самым влиятельным, главным образом ввиду наличия у него обширных связей во всех ключевых слоях английского общества.
Во всяком случае, Бёрджесс прекрасно чувствовал себя в британской университетской среде, для которой он был просто создан.
Всегда увлекавшийся выпивками и флиртами, обладавший несомненной мужской красотой, Бёрджесс пользовался исключительным успехом у женщин, которые, правда, его не особенно привлекали, поскольку с английской сентиментальностью он больше симпатизировал мужчинам.
Нужно сказать, что британские спецслужбы никогда не были равнодушны к происходящему в университетской среде, поскольку уже тогда в ней начали складываться самые различные по своей направленности радикальные группы, в том числе симпатизировавшие коммунистам и фашистам. Особую опасность для спецслужб Великобритании в 30-е годы, которые были периодом расцвета использования разведслужбами Коминтерна иностранных коммунистических ячеек для приобретения агентуры, представляли потенциальные объекты заинтересованности советской разведки среди молодого поколения англичан.
В то же время можно понять, что перспективный вербовочный контингент кембриджских марксистов не мог долго оставаться вне поля зрения лондонской резидентуры ИНО НКВД СССР, а значит и британской контрразведки.
Организация работы среди университетского студенчества имела для советской разведки первостепенное значение, поскольку через молодежь можно было управлять регулярным потоком людей, идущих на государственную службу, которых можно было бы вербовать до того, как они сделаются слишком выдающимися, и устраивать их на безопасные стартовые позиции в той или иной интересующей резидентуру отрасли.
В 1934 году Бёрджесс посетил Советский Союз, главным образом с тем, чтобы своими глазами увидеть разницу двух систем, двух государственных устройств — советского и фашистского. В Москве он встретился с И.А. Пятницким, который бессменно с 1921 года до дня, когда он в 1938 году был репрессирован, руководил отделом международных сношений Коминтерна, ведающим нелегальной заграничной партийной агентурой. Здесь и была достигнута принципиальная договоренность о привлечении Бёрджесса к сотрудничеству с советской секретной службой.
Именно начиная с этого момента, оставаясь в душе коммунистом, Бёрджесс перестает говорить о своих коммунистических убеждениях и начинает открыто дезавуировать деятельность Москвы. Друзья Бёрджесса отмечали: «После поездки в СССР случилась ужасная вещь. Бёрджесс стал фашистом! Он тепер восхваляет реализм современных нацистских лидеров и намерен посетить нацистский слет в Нюрнберге». Эта неожиданная метаморфоза его взглядов безошибочно указывает на точную дату его вербовки в качестве агента советской разведки. Правда, риск такого рода выбранной для него легенды был налицо, поскольку в результате Бёрджесс оставался объектом заинтересованности отдела «Ф-7» британской контрразведки МИ-5, который разрабатывал существовавшие в стране левые и правые экстремистские группировки. Москве должно было быть достаточно хорошо известно, что еще в 30-е годы отдел проявлял интерес к зарождавшимся в стране фашистским организациям, успешно внедряя во все звенья их структур своих агентов. Известно также, что генерал сэр Вернон Келл, первый руководитель МИ-5, лично немало сделал в сфере борьбы с местными фашистскими организациями. Возможно, что таким образом Бёрджесса хотели подставить на вербовку и внедрить в агентурную сеть британской контрразведки, следившей за деятельностью посольства СССР в Лондоне, чтобы затем контролировать ситуацию вокруг резидентуры ИНО НКВД. Правда, в тот период отдела внешней контрразведки в Коминтерне не существовало.
На всякий случай инициатива конкретного использования агента Коминтерна Бёрджесса в интересах Советского Союза была передана в руки лондонской резидентуры разведки ИНО НКВД, поскольку к этому времени в Москве уже прошел VII Конгресс Коминтерна, оказавшийся последним в истории этой международной организации (официально Коминтерн был распущен 15 мая 1943 г. с тем, чтобы убедить союзников в изменении советской политики поддержки международного коммунизма).
Оперативный контакт с завербованным Коминтерном Гаем Бёрджессом советская разведка установила в 1935 году. Перед этим резиденту нелегальной разведки ИНО НКВД Александру Орлову и его помощнику Арнольду Дейчу пришлось мучительно решать вопрос о целесообразности привлечения Бёрджесса к секретному сотрудничеству. Основным препятствием к этому был его неуравновешенный характер и та агрессивность и открытость, с которой он порой демонстрировал свое «возмутительное поведение и богемный образ жизни». Считалось, что въедливый Бёрджесс, слишком близкий к Филби и Маклину, если его не посвятить в тайну их деятельности и не привлечь к сотрудничеству, однажды сможет самостоятельно раскрыть этот секрет и поставить под угрозу работу резидентуры. Этот аргумент, а также репутация Бёрджесса как «мастера на все руки», в конце концов, победили, и в январе 1935 года агент НКВД Дональд Маклин устроил Арнольду Дейчу встречу с Бёрджессом. Гай принял сделанное ему предложение, сказав, что «это для него большая честь, и он готов пожертвовать всем ради дела». После детального обсуждения мер по безопасности и условий связи в переписке резидентуры появился новый агентурный псевдоним — «Медхен». В Центре для еще одного из сотен тысяч закордонных агентов НКВД источника в лице героя-завоевателя и крестоносца-феминиста подобрали довольно точный и не лишенный иронии псевдоним, который в переводе означал «девочка».
Так возникла «кембриджская тройка» в лице Маклина («Вайзе»), Филби («Зёнхен») и вновь завербованного Бёрджесса («Медхен»). В Центре явно тяготели к немецкой терминологии, которая была начальникам разведки того времени лингвистически явно ближе английской, хотя интересы конспирации также могли при этом преследоваться, уводя таким образом в «немецкие дебри» тех, кто мог перехватить каналы конспиративной связи. В 1937 году в эту группу стали вливаться новые «кембриджцы» с явно немецкими кличками.
Естественно, что после вербовки, согласно существовавшей в разведке НКВД традиции, советские кураторы запретили Бёрджессу открыто высказывать свои симпатии к коммунизму. Вскоре, по инструкции резидентуры НКВД, «Медхен» вышел из компартии. Взамен для него была придумана "легенда" сторонника идей фашизма, согласно которой он вступил в Англо-германское товарищество.
Выполняя данное ему НКВД первое задание, Бёрджесс закрепил новую легенду, проникнув в настроенные прогермански английские аристократические круги. В этих же целях Бёрджесс несколько раз выезжал в Германию, где присутствовал на Олимпийских играх 1936 года.
В Берлине Бёрджесс сумел подружиться с одним из высокопоставленных немецких дипломатов, который вплоть до начала Второй мировой войны снабжал его и лондонскую резидентуру советской разведки ценной информацией о политике Англии в отношении Германии и Франции.
Блестяще закончив университет, Гай Бёрджесс сразу же получил от научных обществ Кембриджа два приглашения на проведение научных исследований и преподавательскую работу, но, по указанию лондонской резидентуры НКВД, отказался от научной карьеры, поскольку был нацелен на сбор политической информации. В результате Бёрджесс довольно долго и безуспешно пытался найти себе работу в аппарате консервативной партии и лондонской «Таймс» и, в конце концов, с помощью многочисленных друзей ему все-таки удалось устроиться диктором на радио Би-Би-Си. Именно здесь на него впервые обратила внимание национальная разведывательная служба МИ-6, которая и привлекла его к сотрудничеству, заставляя на первом этапе, видимо, с целью его проверки, выполнять за деньги отдельные поручения. В частности, известно, что в этот период Бёрджесс сообщал своим английским кураторам о содержании закрытых заседаний французского кабинета министров. Источником этой политической информации был французский коммунист и дипломат, с которым Бёрджесс уже длительное время находился в дружеских отношениях.
