Наконец, перед матчем он себя неважно чувствовал, и Шахматная федерация Латвии по совету врачей обратилась с ходатайством отложить начало матча на несколько недель. Но Таль, этот безукоризненный джентльмен, настоял на том, чтобы поединок начался в установленный срок — пятнадцатого марта.

Как бы там ни было, но на двух снимках, опубликованных в шахматном бюллетене и запечатлевших соперников (в профиль и анфас — чтобы не было никаких сомнений!) на церемонии открытия матч-реванша, Таль в отличие от Ботвинника выглядит хмурым, озабоченным. И уже первая партия показала, что он хмурился не зря.

Как ни парадоксально, но в этой партии именно Ботвинник на 16-м ходу избрал рискованное продолжение, а Таль, на том же ходу, — пассивное. Решение Ботвинника было своего рода вызовом, который не был принят Талем. Могло ли быть такое в первом поединке?

Неуверенность приводит Таля к поражению. Во второй партии Ботвинник получает — черными! — хорошую позицию, но в цейтноте (взаимном!) совершает ошибку, и при доигрывании Таль добивается победы.

В третьей партии Таль не заметил тактического выпада соперника и попал в трудное положение. Как писал потом Ботвинник, он рассматривал этот тактический маневр во время подготовки, «но никак не надеялся, что он осуществится в партии». Обратите внимание: Ботвинник пользуется в битве с Талем тактическим оружием. Всю партию Ботвинник проводит очень сильно и вынуждает Таля сдаться.

Счет стал 2:1. Начиная с этого момента Ботвинник захватывает инициативу в матче. Почувствовав неуверенность в игре противника, экс-чемпион старается максимально использовать выгоды ситуации и нанести Талю на старте ошеломляющие удары. И это ему удается.

Правда, следующие три партии заканчиваются вничью, но в двух из них Таль спасается ценой неимоверных усилий, причем попадает в цейтноты. Как все переменилось — Таль не атакует, а защищается, Таль не загоняет Ботвинника в цейтнот, а сам уже испытывает нехватку времени…

В седьмой партии, как и в третьей, Таль уже в дебюте попадает в тяжелую позицию и капитулирует. Ботвинник имеет перевес в два очка.

Восьмой партии суждено было стать лучшим творческим достижением Таля в матче. После этой партии он говорил друзьям:

— Теперь все в порядке — игра пошла!

Если бы он мог знать, как «пойдет» игра в следующих трех партиях!

Учитывая, что в четырех предыдущих партиях, игранных черными, Таль набрал всего пол-очка, он избрал в девятой партии новое продолжение и… быстро получил стратегически проигранную позицию. Он сопротивлялся после этого на протяжении шестидесяти ходов, но партия пришла все же к логическому исходу. В десятой партии, движимый азартным стремлением отыграться, Таль играет настолько вычурно, что уже к 10-му ходу оказывается в трудной позиции. В дальнейшем он попадает в цейтнот и терпит второе подряд поражение.

Пренебрежение к дебютной подготовке жестоко мстит за себя. Уже и белыми Таль вынужден защищаться, и его замечательное тактическое искусство помогает ему только продлевать сопротивление.

Но муки его на этом не кончились. В одиннадцатой партии Таль избрал так называемую славянскую защиту, которая приводит к относительно простой игре. Выбор дебюта ясно говорил о том, что, загнанный в угол, Таль растерян и мечтает только о передышке, о ничьей.

Но передышки Таль не получил. Впоследствии Ботвинник справедливо назовет выбор Талем дебюта психологической ошибкой. И не только потому, что еще за пятнадцать лет до того Ботвинник заготовил для этого начала специальный вариант: возникшая позиция по своему духу была привычна и удобна для Ботвинника. Словом, Таль сам, — добровольно обрек себя на пассивную защиту, и ничего хорошего, конечно, из этого не получилось. Если, выигрывая матч, он, как мы знаем, ценой громадных усилий заставлял себя стремиться к ничьей, то проигрывая матч, он оказался и вовсе неспособным действовать в таком ключе. Ботвинник получил позиционное преимущество и методично, не оставляя сопернику никаких надежд, довел партию до победы.

На этом матч практически был, по-видимому, закончен, ибо не только счет — 7¹/₂:3¹/₂, но и характер борьбы показывал, что вряд ли Таль найдет в себе силы изменить ход сражения. Напор Ботвинника, его уверенность, решительность, его хладнокровие в сложных позициях, от которых он теперь не отказывался, как в первом матче, производили неотразимое впечатление. И, наконец, цейтнот, с которым Ботвинник так безуспешно боролся в прошлогоднем матче, на этот раз стал его союзником: Таль, который был вдвое моложе, на этот раз чаще попадал в цейтнот и — удивительно — к концу партии больше уставал, чем его маститый соперник…

Но матч все же не был еще завершен. Оказавшись в катастрофической ситуации, Таль не мог спасти матч, но он мог, по крайней мере, спасти честь. Верил ли неисправимый оптимист, что еще не все потеряно? Кажется, верил. Во всяком случае, никому во время матча он ни разу не только не пожаловался на судьбу, но и ничем не показал, что «позиция» его на этот раз действительно безнадежна.

Что касается Ботвинника, то после одиннадцатой партии он, как видно, уже не сомневался в победе. Только этим можно объяснить, что в двенадцатой партии он избрал тот же вариант французской защиты, который встретился в первой партии первого матча: Ботвинник не только хотел свести счеты за ту встречу, но и показать Талю, что теперь готов биться с ним любым оружием. В сложной и запутанной позиции Таль, однако, переиграл Ботвинника, доказав тем самым, что он хотя и повергнут, но не раздавлен.

Но в следующей партии Ботвинник вновь завоевывает очко, а после ничьей в четырнадцатой встрече выигрывает пятнадцатую партию, и интервал вырос уже до пяти очков — 10:5! С таким же перевесом Ботвинника и закончился матч — 13:8, хотя Таль отчаянно сопротивлялся до самого конца.

Реванш состоялся. Он произвел огромное впечатление своей неотразимой убедительностью. Повторив ошибку Смыслова, который в свое время тоже позволил себе недооценить силу характера Ботвинника, его феноменальные аналитические способности и умение, как выразился сам чемпион, программировать себя, Таль был разбит по всем правилам шахматного искусства. В отличие от Ботвинника Таль явился на реванш не имея ясного плана действий, он не был готов теоретически, психологически и даже, если иметь в виду мнение врачей, физически. В итоге, имея в первом матче плюс четыре очка, он закончил второй, имея минус пять…

Уже после первых партий стало ясно, что Таль пришел к реваншу со старым, а значит, и устаревшим дебютным багажом. Начало почти каждой партии он разыгрывал как-то мучительно, со скрипом и большей частью без успеха. Достаточно сказать, что в первых шестнадцати партиях Таль набрал черными только пол-очка. Непостижимо!

Таль оказался не на высоте при анализе, а следовательно, и при доигрывании неоконченных партий. Можно назвать хотя бы двадцатую партию, по поводу которой Ботвинник на закрытии великодушно сказал, что добейся в ней Таль выигрыша, и судьба матча была бы еще не ясна.

Таль играл во втором матче без присущей ему легкости, быстроты. Шахматные часы, всегдашние его верные союзники, на этот раз часто подгоняли его, заставляли спешить и ошибаться. Таль в цейтноте — какой грустный парадокс!

Словом, Таля в матч-реванше трудно было узнать. Ни у кого не вызывала сомнений справедливость того, что Ботвинник вернулся на свой ответственный и почетный пост — победил сильнейший!

Так что ж, за один год Таль потерял свою силу, у него ослабело комбинационное зрение, он стал тугодумом? Конечно, нет. Но одно драгоценное качество, без которого немыслимы успехи в любом деле, не только в шахматах, он, став чемпионом мира, утратил — это способность критически оценивать свои силы и силы своих соперников.

Мы знаем, что Таль всегда верил в себя, и эта уверенность помогала ему, была его верной союзницей. Но непрерывные победы притупили у него чувство опасности. Он поверил, что у него всегда все будет получаться, что фортуна, как Луна к Земле, будет обращена к нему только одной стороной.