Правительства в Лондоне и Вашингтоне, однако, смотрели на вещи совершенно иначе. Под давлением обстоятельств Великобритания согласилась на альянс со Сталиным, не предвидя его последствий. О чем Черчилль бы вынужден сказать после войны: «Не ту свинью мы зарезали»[11] Однако в годы конфликта Сталин получал от западных союзников огромное количество военных поставок, которые переправлялись через Персидский залив и полярными морскими путями. Согласно отчетам Военного министерства США, за время Второй мировой войны Сталин получил вооружение и боеприпасы в количестве, достаточном для оснащения 200 полноценных дивизий Красной Армии, в том числе 400000 грузовиков и 1500 самолетов. Однако альянс капитализма и коммунизма был противоестественным по своей природе и закончился вместе с окончанием Второй мировой, вылившись в длившуюся еще десятилетия «холодную войну».

В 1941 году, решив бороться против коммунизма, полные энтузиазма относительно новой Европы тысячи иностранных добровольцев вступали в ряды войск СС. За четыре года, которые продолжалась Русская кампания, в ней приняли участие 135000 таких молодых людей из Западной Европы. Больше всего среди них было голландцев — 55000, а также 23000 фламандцев, 20000 французов и столько же валлонцев. В числе этих добровольцев оказались даже сыновья норвежского лауреата Нобелевской премии по литературе Кнута Гамсуна и президента Исландии Свейна Бьернссона.

Более того, до конца войны в немецком вермахте, согласно данным Ганса Вернера Нойлена, отслужили 1123700 представителей негерманских национальностей. Согласитесь, эта статистика впечатляет, хотя она и замалчивается.

Мысль о новом «крестовом походе» воодушевляла не только национал-социалистов, но даже консервативные и ультраклерикальные круги на оккупированных территориях. Их представители приглашали воинов врага в свои дома и ощущали с ними гораздо большую духовную близость, нежели со своими антихристиански настроенными соотечественниками, жившими в Советском Союзе.

Клагенфурт погружался в осень, когда самый успешный этап продвижения немецких войск в глубь России подходил к концу. Летнее солнце уже успело высушить сено, которое было теперь собрано в стога. Фермеры были очень довольны собранным урожаем. Между тем цветы и травы бледнели, и природа готовилась к зимней спячке.

Однако чего-чего, а уж спокойного сна и отдыха явно не хватило на нас, солдат из Лендорфского батальона. Повседневная жизнь для нас в ту осень означала непрекращающиеся тренировки и строевую подготовку. Мы снова и снова должны были отрабатывать то, что уже успели изучить. Для подкрепления нашей решимости нам периодически устраивали встречи с офицерами и сержантами дивизии «Викинг», прибывшими с Русского фронта. Мы сосредоточенно и воодушевленно слушали рассказы этих бойцов с наградами на форме о том, как они сражались с советскими войсками.

Части дивизии, воевавшие в России, постоянно пополнялись в том числе и теми, кто проходил обучение в Мюнхене перед нами, а также теми, кто заканчивал свою подготовку в Клагенфурте. Отправка выпускников на фронт, где они, наконец, могли принять участие в долгожданных боях, не обходилась без спиртного. Мы желали им всего самого лучшего, и прощание не было грустным, даже когда я расставался со своим братом Эвертом. Наоборот, мы отмечали это событие в торжественном духе, давая выход нашим настроениям. При этом мы даже завидовали тем, кто отправляется на фронт раньше нас, но верили, что также окажемся в числе участников победного парада Германии на Красной площади в Москве!

За время подготовки добровольцы из стран Европы стали не только соратниками, но и близкими друзьями. Я сам очень дружил с одним голландцем, Робби Райлингом из Гронингена, и воспринимал этого двадцатилетнего студента почти как брата. Наша дружба началась еще в первые недели пребывания в Зенхайме.

В целом все мы к этому моменту уже представляли собой компанию неунывающих молодых людей, которые при случае шутили и смеялись даже над собой, насколько нам позволяла суровая повседневная жизнь. Мы старались не воспринимать слишком серьезно неприятности и поддерживали друг друга. Мы подшучивали друг над другом, но наши шутки были не злыми, а дружескими.

Порою мы все вместе оказывались в смешной ситуации. Например, когда воспроизводили упражнения парашютных дивизий. Отрабатывая прыжки с парашютом, они рядами падали на траву, сведя ступни вместе и держа руки за спиной. Мы делали или, по крайней мере, пытались сделать то же упражнение. Однако выполнить его было нелегко, и мы разражались хохотом оттого, что у нас получалось, хотя порою такое падение стоило нам синяков или даже вывихов.

А вот еще одно упражнение сделало одного нашего товарища предметом общих шуток. Во время практики с противогазами он превращался буквально в ходячий несчастный случай. Эти занятия периодически проходили на открытом воздухе, однако подошло время и для тренировки в плотно закрытой комнате, заполненной ядовитым газом. В этих условиях мы отрабатывали смену фильтра в противогазе. Наш товарищ очень нервничал и, как всегда, напортачил. Меняя фильтр, он забыл задержать дыхание и через миг понесся к выходу со слезящимися глазами, кашляя и брызгая слюной!

Так мы и жили, пока пришел, наконец, и наш час отправляться на фронт. Дивизия «Викинг» за летние месяцы в упорных боях отбросила врага на юг и в сентябре 1941 года вышла к Днепру. Пройдя сотни километров с боями, дивизия понесла очень тяжелые потери и нуждалась в пополнениях из хорошо подготовленных к войне бойцов. Русские проявили себя неожиданно серьезными противниками, не сравнимыми с поляками в 1939 году или с французами в 1940-м. Однако первая волна добровольцев войск СС также успела подтвердить свое мужество на поле боя. Сражаясь в танковых и моторизованных дивизиях под командованием генерала фон Клейста, эти бойцы доказали, что на них можно положиться. Голландские, датские, норвежские и финские солдаты завоевали себе высокую репутацию в глазах генерального штаба. Задачей второй волны было, как писал Феликс Штайнер, «удержать темп продвижения вперед, взятый их предшественниками». Мы, выпускники запасного батальона «Вестланд» из Клагенфурта, как раз должны были войти во вторую волну добровольцев на фронте.

Между тем дни стали короче, и в воздухе начало ощущаться морозное дыхание зимы. Крыши домов были слегка припудрены первым снегом. Снег лежал и на дорогах. И мы скользили, шагая по булыжной мостовой старого города. Батальон строем вышел из Лендорфа в Клагенфурт на рассвете. Мы направлялись к главному железнодорожному вокзалу. По пути мы провожали долгим, последним взглядом фонтан «Линдвурм» и похожие на картинки из книжки городские дома, которые навсегда остались в нашей памяти. Прохожие махали нам в знак прощания. А мы рота за ротой входили на вокзал, который был для нас последней «родной» станцией.

На вокзале нас провожала шумная толпа. Девушки и возлюбленные, обретенные нами за время подготовки в Лендорфе, стояли с букетами осенних цветов, собранных для нас на прощание. Их облик резко контрастировал с родителями солдат, жившими поблизости и приехавшими попрощаться со своими отправлявшимися на фронт сыновьями. На лицах матерей была беспомощность, и они со слезами на глазах спешили отдать сыновьям собранные для них свертки, в которых были сладости, скромные деликатесы и теплые вещи. Сыновья, как могли, старались успокоить их, обещая, что скоро они вернутся домой. Отправлявшимся на фронт бойцам было тяжело прощаться с родными.

Нам, добровольцам из стран западной и северной Европы, эмоционально было легче, ведь наши родители жили слишком далеко, чтобы приехать в Южную Каринтию. Однако через несколько минут, издав последний гудок, поезд тронулся, и все мы уселись на свои места. Девушки и члены семей, махавшие руками нам на прощание, исчезли за облаком паровозного дыма.