О смерти Чарли Фэллона говорили в новостях по всей стране. С утра одетым вошел в озеро. Алан видел его в воде по щиколотку и ничего такого не подумал. Трансценденталист лезет в грязь.

Алан уехал.

Но Чарли заходил глубже. Постепенно. Другие соседи видели его в воде по колено, по пояс. Никто ни слова не сказал.

Наконец он зашел в воду по грудь, и Линн Мальяно вызвала полицию. Полиция приехала, приехали пожарные. Стояли на берегу и орали на Чарли. Велели выходить. Но за ним никто не полез.

Потом полицейские и пожарные говорили, что из-за сокращения бюджета их не обучали проведению таких спасательных операций. Лезть в воду за Чарли – это большая ответственность. И кроме того, говорили они, он же стоял. Вроде все с ним нормально было.

Наконец какая-то старшеклассница подплыла к нему на покрышке. Чарли Фэллон уже посинел и не откликался.

Старшеклассница завизжала. Тут полицейские с пожарными достали инвентарь и вытащили Чарли на берег. Давили ему на грудь, но он уже умер.

– Алан?

Брэд смотрел на него в тревоге.

– Ага, – сказал Алан. – Давай снаружи глянем.

И пошел к выходу. Рейчел и Кейли двинулись было за ним, но Брэд их не пустил.

– Вам, – сказал он, – нельзя выходить в таком виде.

А они ответили, что им и внутри хорошо – хотя бы прохладно.

Алан и Брэд вышли из шатра. Сощурились под жарким солнцем, поискали что-нибудь похожее на вышку или провода.

– Вон там, – сказал Брэд и показал на розовый дом со спутниковой тарелочкой на боку.

Зашагали к дому.

– Нам что нужно-то? – спросил Алан.

Брэд – инженер, и технические вопросы Алан рассчитывал делегировать ему.

– Глянуть, подключена ли она? – отвечал Брэд.

Алан покосился на Брэда – он серьезно? Брэд серьезно.

Вроде подключена. Но от тарелки до шатра ярдов тридцать, – скорее всего, пользы не будет. Они еще постояли, щурясь и озираясь. Стайки рабочих в красно-фиолетовых комбинезонах укладывали кирпич на набережной, сметали песок.

– Это вон башня? – спросил Алан. На набережной высилась двухэтажная металлическая конструкция, помесь флюгера с нефтяной вышкой. Они подошли ближе и не увидели никаких проводов. Непонятно, будет ли толк. Они вернулись в шатер, так и не разобравшись.

Рейчел и Кейли сидели в темноте по разным углам, скрючившись над ноутбуками, точно мамаши над младенцами.

– Ну как? – спросил Брэд.

– Да так, – сказала Кейли. – То есть, то нет.

– Почту удалось отправить? – спросил Брэд.

– Пока нет, – сказала Рейчел.

После жары требовалось передохнуть; Алан взял складной стул, сел. Брэд сел рядом.

– Мы пытаемся Кариму написать – это наше контактное лицо, – сказал Брэд.

– А где он?

– Вроде бы где-то здесь.

– В корпусе? В Черном Ящике?

– По-моему, да.

– А сходить туда не пробовали?

– Пока нет. Я в эту жару не полезу, если не припрет.

И они остались сидеть в шатре.

Эрик Ингвалл – дурацкая эта рожа. Сидит за длинным гранитным столом, читает отчет Алана, поджав уродские губки. Хотелось засандалить ему по морде. Лупить по этой приторной физии, пока уважать не научится.

– Ты уж в этот раз, пожалуйста, соберись, – сказал Ингвалл.

Ингвалл – чемпион среди дотошных. Если что ему не нравилось, лицо его тужилось мучительной гримасой. Отчет Алана по ЭГКА его не устраивал. Алану поручили что-нибудь подготовить перед командировкой – общий обзор ЭГКА, каковы перспективы «Надежны», – и Алан подготовил. Сдал отчет раньше срока, написал гораздо больше и подробнее, чем Ингвалл просил.

– Но у тебя столько вопросов осталось без ответа, – сказал Ингвалл, болезненно кривясь. – Это меня смущает.

Алан усмехнулся и объяснил, что в отчете нет ответов, потому что он еще не съездил в Саудовскую Аравию и не может гадать о реальном положении дел, не говоря уж о намерениях Абдаллы.

– Это продажи, – с улыбкой сказал Алан. – Прикидываешь, планируешь, потом едешь на место, все меняется, но ты продаешь.

Ингвалл не улыбнулся и не согласился.

– Докажи мне, что посылать надо тебя, – сказал он. – Ты уже давненько на скамье запасных, я хочу быть уверен, что ты в форме. Что ты игрок.

Алан глянул в окно на гавань.

Предки Алана приехали в Америку из Ирландии во время голода. Три брата отплыли из графства Корк и в 1850 году высадились в Бостоне. Сначала выпускали латунные пуговицы, пуговицы превратились в целую литейную в Южном Бостоне, где чего только не производили – трубы, клапаны, бойлеры, радиаторы. Нанимали других ирландцев, потом немцев, поляков и итальянцев. Бизнес процветал. Братья понастроили себе летних резиденций на побережье. Нанимали детям учителей, дети учили латынь и древнегреческий. Весь Бостон увешан табличками с их именами. Церкви, больничные корпуса. Потом Депрессия, все начали заново. У отца Алана не было дачи в Чэтеме. Он бригадирствовал на фабрике «Страйд Райт» в Роксбери. Неплохо поднялся, сбережений хватило на колледж для Алана. Но Алан бросил колледж, пошел торговать в «Фуллер Браш», потом велосипедами, и неплохо поднялся, все было прямо замечательно, пока он сотоварищи не решили нанять людей на другом краю земли – создавать то, что они тут продавали, и вскоре Алан остался без товара, а теперь вот сидит в конференц-зале над гаванью, смотрит, как морщится Эрик Ингвалл, который ему задолжал и сам это понимает.

– Я считаю, это верняк, – сказал Алан.

– Вот я о том и говорю, – ответил Ингвалл. – Твоя самоуверенность не внушает уверенности мне.

Кейли подтащила стул:

– Ну. Как думаете, он много народу с собой привезет?

– Кто? – спросил Алан.

– Король.

– Не знаю. Человек десять. Или больше.

– Думаете, он сам все решает по ИТ?

– Я почти уверен. Его именем весь город назван.

Подтянулась Рейчел.

– А вы с ним знакомы? – спросила она.

– Я? Нет. Я лет двадцать назад был знаком с его племянником.

– Он был принц?

– Ну да. И остается.

– А он сюда приедет?

– Он – нет. Он в Монако. Бизнес почти забросил. Летает по миру, деньги раздает на всякие полезные дела.

Алан вспомнил Джалави. Своеобразное лицо. Рот перекошен, будто нарисован дрожащей рукой, и от этого лицо насмешливо кривилось. Но он был очень искренний, очень любознательный и в любую минуту готов разрыдаться. Вечно плакал. Вдовы, сироты – от любой истории глаза на мокром месте, а бумажник нараспашку. Джалави рекомендовали ограничить общение с людьми. С кем ни столкнется, к любому привяжется, любого попытается преобразить. Говорят, умирает от рака кости.

– Но все равно, – сказал Алан. – Король Абдалла сегодня не приедет. Можете выдохнуть.

Они посидели молча. Рейчел и Кейли явно не терпелось вернуться к ноутбукам, но воспитание требовало побеседовать с Аланом, старшим членом команды, человеком таинственного происхождения, предположительно важной птицей.

– Джидду уже видели? – спросила Рейчел.

– Нет, пока не успел.

– Поспать удалось? – спросила Кейли.

Алан сказал правду: не спал почти шестьдесят часов, уснул около шести утра. Все трио посоветовало ему вернуться в отель и отдохнуть. Они тут сами сегодня управятся.

– Что-нибудь снотворное у вас есть? – спросила Кейли.

– Ничего. Побоялся, что меня на таможне расстреляют. А у вас?

У них тоже не было.

– Я тут подумал, – сказал Брэд. И глянул на Алана, словно сама эта концепция – думать – требовала полевых испытаний. Алан постарался изобразить ободрение. – Ну, я хотел сначала спросить вас, – пояснил Брэд, – но я подумал: может, звякнуть в центральный офис, сказать, что условия здесь так себе?