— Это Успенский храм, по преданиям под ним расположен длинный подземный ход, настолько великий, что по нему можно было проехать конному, но это по преданиям, в наше время его ни кто не видел, может быть завален, может, замурован, а может его и вообще не существовало. Хотя есть свидетельства, что ещё сразу после революции по нему водили экскурсии, правда не далеко. Этот храм считается личным храмом царицы.

— Непонятно, тогда почему тот самый Скуратов, встречал нас на пороге именно этого храма. Но, по ходу это у делу не относится. Значит, если нам удастся проникнуть в этот самый храм и отыскать мифический ход, мы сможем бежать далеко за пределы. Так?

— Получается, что так.

— Давай дальше.

— Дальше, левее от ворот, в глубине Распятская церковь-колокольня, та, самая высокая. Сама церковь не представляет ничего особенного, она, скорее всего, служит в первую очередь дозорной башней. Правда внутри строение очень сложное и запутанное, считается, что именно там проводились все пытки, но теперь я вижу, что современные историки ошибаются.

— Ещё как ошибаются, — подтвердил Григорий.

— За Распятской церковью, — продолжала Вероника чертить на камнях, расположена Покровская церковь, вокруг неё построен Дворец самого царя. Эта церковь и в наше время изобилует всевозможными погребами, считается, что где-то там, в подземельях и спрятана та самая библиотека. Хотя совсем недавно вот здесь, западнее Успенской церкви, раскопали фундамент, того богатого здания, что ты видел, это скорее всего и есть настоящий дворец, он соединён переходом именно с Успенской церковью. Думаю, что слухи, про подземный ход не небылица.

— Вот это всё нам с тобой и предстоит проверить, если конечно будет суждено. Что ещё?

— Ещё? Ещё рядом с Покровским храмом, Троицкая церковь, но она ни чем не примечательна. И вот это здание, в подвале которого мы сидим, в наше время его не существует, как и этих подвалов. Скорее всего, само здание разрушили сразу после Ивана, о времена Смуты, а подвалы так и остались похороненными под обломками. Это вполне логично, коль все пытки проходили здесь. Правда на одной из старинных гравюр оно показано, но показано совсем не естественно, что и давало повод думать, о выдумке самого гравёра.

— Что же диспозиция ясна. Наша задача, с боем вырваться наружу, по возможности захватить заложника, кого-то из знати и прорваться в Успенский храм, там отыскать подземный ход и валить, пока сможем бежать, если там действительно есть возможность двигаться конному, значит нужно позаботиться ещё о лошадях. Григорий, ты сможешь двигаться?

— Нет, — категорично ответил тот.

— Сможешь, — заверил его Алексей. — Теперь сам план побега. Как только услышим, что к нам идут, Вера, ты становишься за дверями, я здесь, высыпаю на пол порох, тушу лампаду и разбиваю одну гильзу, капсюль должен сработать и воспламенить порох, от вспышки они временно ослепнут, тут-то нам и нужно действовать. Твоя задача взять на себя хоть одного, с остальными я постараюсь справиться. Всё понятно?

— Всё.

— Тогда, дамы и господа, пожелаем, друг другу удачи и будем ждать. А пока отдыхаем. Гриша, ты подежурь, сколько сможешь, а мы постараемся хоть немного поспать. Хорошо?

— Не вопрос.

— Но когда почувствуешь, что уходишь, буди меня не затягивай.

— Сделаю, не волнуйся, отдыхайте.

Алексей с Вероникой устроились на куче прелой соломы и постарались заснуть, им нужны были силы.

Алексея разбудила какая-то непонятная тревога. В камере, да и в коридоре стояла полная тишина, и всё равно он просто кожей чувствовал присутствие посторонних. Григорий лежал, в беспамятстве, откинувшись на солому, Вера тихо спала, прижавшись к нему. Но тревога просто витала в воздухе. Лампада погасла сама по себе, видимо закончилось масло. В камере стояла полная темнота.

— Вера, детка, — он тихонько провёл рукой по её голове, — просыпайся, только тихонько, кажется, пришла пора.

— А. что? — девушка пошевелилась.

— Тсс. — Прошептал он её на ухо, — кажется к нам гости, тихо поднимайся и занимай позицию за дверью.

Девушка поняла его с первого слова, она, без лишних слов встала туда, куда было велено, перебрала в кармане заточенные гильзы, приспособила одну из них в ладони, так, как он показывал. Алексей, тенью метнулся к центру камеры и приготовился высыпать порох на пол, в это время в замочной скважине заскрежетал ключ, щёлкнул замок. Он высыпал порох на пол и пристроил к нему гильзу. Двери заскрипели, открываясь, на пороге в неровно свете свечи появился человек, за ним виднелся следующий, сколько было в коридоре, Алексей не представлял.

«Эх, Гриша, Гриша, — только и успел подумать Мещеряков».

В следующее мгновение он с силой ударил пяткой магазина по гильзе, капсюль взорвался с характерным щелчком, порох вспыхнул, ярко освещая помещение, Алексей на мгновение сильно зажмурил глаза, и как только вспышка угасла, бросился вперёд, обвивая шею первого вошедшего и проводя по горлу остро заточенным краем магазина. Кровь брызнула из перерезанной сонной артерии, человек дёрнулся и обмяк, а в руках Мещерякова уже был кинжал, которым оказался, вооружён первый охранник. Следующим рывком он уже выскакивал в коридор, сбивая с ног второго и вспарывая по ходу ему живот. Именно здесь, в свете факелов он увидел того, кого ни как не рассчитывал сейчас увидеть, перед ним стоял тот самый невысокий, богато одетый рыжеволосый человек.

«Вот то удача, — мелькнула в голове Алексея мысль». Он метнулся к ошарашенному таким напором человеку. Удар, захват руки в замок, разворот обмякшего тела, и вот уже они стоят почти в обнимку, при этом Алексей прикрыт телом, а кинжал дрожит у шеи заложника.

— Вера, прикрой спину. Ну что, господа опричники, будем разговаривать, или мне прямо сейчас его кончать?

— Ты, что пёс смердящий, совсем страх потерял, — прошипел захваченный врасплох, — не знаешь кто я?

— Назовись гнида, может, и узнаю, — прошептал ему на ухо Мещеряков.

— Убить их, — заверещал тот.

— Тихо, не дёргаться, — предупредил движение сопровождающих Алексей, — иначе он умрёт первым, а я, видит Бог, не хочу пока его смерти. Ну, командуй, — он сильнее сжал горло и надавил клинком прямо на сонную артерию, — командуй отход своим опричникам.

— Всем назад, — заложник понял, что его жизнь теперь в руках, этого не понятного ему человека.

— Стоять, — прошептал Алексей на ухо.

— Стоять, — повторил тот.

— Оружие сложить здесь на полу.

— Сложить оружие.

— Одному остаться.

— Делайте, что он говорит. — Зло скомандовал пленник. Он ещё никогда не попадал в такое положение и это его бесило.

Один опричник остался в коридоре, остальные сложив оружие, удалились.

— Иди, открывай камеры и выпускай всех, — приказал ему Алексей.

— Батюшка, Малюта, да что он такое говорит?

— Выполняй, — процедил пленник сквозь зубы.

Солдат взял у убитого надзирателя ключи от камер и пошёл открывать двери.

— Ох, напрасно ты это делаешь, — прохрипел Малюта Алексею. — Ох, напрасно.

— Вера, — позвал Мещеряков девушку, — иди сюда, выбери из кучи этого железа, то, что тебе больше подойдёт и поднимай Григория, нам пора уходить.

Двери открывались одна за другой. Находившиеся там люди не понимали, что происходит, они просто боялись выходить из камер. Наконец был открыт последний замок.

— Иди сюда, — приказал Алексей стражнику. Тот подошёл с опаской, и опасаться было чего, рука с кинжалом только на мгновение оторвалась от шеи заложника, но этого мгновения хватило, что бы стражник упал на пол с перерезанным горлом.

— Лёша зачем, только и спросила Вероника.

— Согласен, жертва лишняя, но нам нельзя оставлять за спиной никого. Еще неизвестно, как поведут себя вчерашние каторжане. Поэтому извини, брат, — обратился он к лежавшему на полу мёртвому опричнику. Эй, там в камерах! — Крикнул Алексей в глубину коридора. — Кто на свободу хочет, выходи!