Клево, клево! Сапог-самолет!

— Чувствуешь, как он притягивается к твоей ладони? — восторженно прошептала Фекла, волнительно приобнимая за шею.

Я кивнул. Как правило, к моим ладоням притягиваются (прилипают) другие вещи. Не важно. Вчера — жвачки, сигареты, авторучки и кредитные карточки, сегодня — чужие сапоги, завтра — еще что-нибудь чужое… Хорошо бы гуд хард кэш.

— Теперь ты настоящий волшебник… — объявила красавица Фекла, когда аэролапоть подплыл вплотную и (я опустил руку) с размаху чмокнулся вниз, в бревенчатый настил у моих ног. — Ах, милый команданте… вы такой великий!

Она вдруг торжественно выпрямилась и… извлекла из сладостного корсажа… какую-то гадость. Я пригляделся: металлическая цепь, кучка грубо кованных звеньев. Неужто золотая? Не похоже: мутновато-желтая.

— Золото, дон Бисер. Настоящее золото, — прошептала модельная дылдочка. — Это… и есть волшебная цепь перехожих калик. Подарок от дона Эстебана Техилы. Теперь ты достоин принять сей дар, о, великолепный новоиспеченный маг!

Она протянула длинные красивые ручки, обняла за шею; я ощутил, как тяжело и чуждо золотая цепь легла на могучую грудь.

— О! Цепак… в натуре, золотистый, — восхищенно прошептал я. — Как у Лехи Старцева. Стало быть, уже не надо искать Белуна! Я и сам за старца сойду! Буду четвертым каликой, и мы сразу найдем Ильюшку Муромца…

— Не надо быть старцем, дон Бисер! Не надо искать Муромца, — строго поправила Феклуша. — Сия цепь — не просто подарок от дона Эстебана. Это аванс. Теперь ты должен оправдать доверие. Теперь ты смело выступишь против злобного генерала Чурильо!

— Да-да, точно-точно! — гордо кивнул я. — Круто! Теперь дон Бисер смело выступит против… Ой… А генерал не будет драться?

— Будет, — убежденно сказала странная девушка Фекла. — Но мы поможем тебе, гордый команданте. Дон Эстебан Техила подготовил специальный бункер с оружием, боеприпасами и провиантом. Там все необходимое, в том числе инструкция. Бункер находится недалеко от Властова. Всего в восьми поприщах отсюда, с северной стороны Холмистой Плешины, что возле Калюзы-реки. На твоем сапоге долетишь за минуту. Ориентир — огромный растроенный кактус. Под ним увидишь большой камень, отвалишь его — отопрешь дубовую дверь. Вот ключи.

Я машинально и цепко поймал подброшенную в воздух связку.

— Ступайте, команданте Бисер, — твердо скомандовала девушка. — Пасаремос. Но венсеран. Смерть генералу Чурильо!

— Смерть! — как эхо откликнулся я, приложив руку к козырьку. Щелкнул босыми пятками, развернулся… Готовый к подвигам, гремя цепью, приблизился к ненавистному мокрому мокасину…

— Сеньор! — звонко окликнула Фекла. Я обернулся.

— Вы ТОЧНО ничего не забыли? — холодно спросила боевая подруга и выразительно указала темным глазом туда, где у самой воды подсыхала лужа звездного молока — все, что осталось от жрицы Стозванки. Ах, ну конечно. Я вздрогнул. В граве отчетливо розовела мягкая пушистая змея: оброненный Метанкин поясок.

Бегло помяв в руке, сунул за пазуху. Не хотел, а вспомнил: зеленые глаза сквозь золотистую проволоку волос. Четыре веснушки на бледном вздернутом носу.

Метанка… где она теперь? Все-таки жаль девочку. Я обошелся с ней не слишком честно.

За спиной раздался убийственный треск — кратко визгнула Феклуша; заметались перепуганные птички, озеро жестко вздохнуло… ХЛОП!

Это упало дерево… Последняя, недорубленная сухотная падуба, торчавшая у самой воды. Жестоко обломленный ствол с грохотом обрушился в озеро, взбивая в небо липкие брызги. В отличие от обычного дерева ядовитая падуба не вынырнула на поверхность. Отправилась на дно.

Действующие лица и исполнители:

Катома Дубовая Шапка, посадник в г. Властове;

Метанка, дочь его;

Мстислав Лыкович, шут его;

Гнедан, первый зам. шута, генеральный продюсер студии «Лубочное Видео»;

Лито, личный секретарь шута, президент Ассоциации Боянов Руси;

Сокольник, зам. шута по компромату, начальник Группы Оперативной Папарацции и Очевидения;

Травень, зам. шута по производству, директор Властовского идолостроительного завода;

Ластя, супермодель, секс-символ Древней Руси.

Язвень, независимый пророк, гадатель на кисельной гуще;

Скоморохи, горбуны, паяцы, трикстеры, труффальдины, коломбины, артемоны, TV-anchors, talk-show hosts, entertainers, columnists, кукловоды, затейники, папаратчики, карабасы, пиноккио, барабасы, шуты, уродцы и прочие представители СМИ.

Народ племени сребрянских соловян.

Деннис Родман, шаровая молния.

Приятный июньский вечер. С полей несет дымком пожарищ. Над страной встает призрак близкого чужеземного ига. На свежем березовом листике жучатся два жучка: Полина и Артемон.

ПОЛИНА (задумчиво): — Милый Тема, вы были вчера на шоу? Ну, на этом — про сверхзвукового мужика-то?

АРТЕМОН: — Угу.

ПОЛИНА: — А правда ли говорят, что главный герой снимался в ослепительных желтых лаптях?

АРТЕМОН: — Угу. Угу. Угу.

ПОЛИНА: — Ах… Все-таки красиво живут люди!

(Просторный кабинет в бункере, освещенный уверенным светом множества факелов. У главного входа — дюжие молодцы в темных кольчугах. В стенах видны боковые ходы, из них то и дело выпрыгивают деловито спешащие служащие с серьезными размалеванными лицами — как правило, в скоморошеских одеяниях. В дальнем углу мощные напольные гусли-самогуды ревут Третий концерт гудочника Аликиты. Перекрывая музыку, шумят посетители, в особенности шумит молодая особа в ярко-розовом парчовом сарафане и золотом платочке — Ластя. В центре кабинета возвышается письменный стол, размерами, формой и цветом похожий на рояль. Над столом возвышаются кипы берестяных грамот, лубков, глиняных черепков и пергаментных каталогов. Между столешницей и потолком повис густой сигарный дым. Зрителям видны новенькие подошвы желтых лаптей, вальяжно закинутых на стол. Лапти принадлежат дворовому властовскому шуту Мстиславке).

Мстислав (орет в пока неведомый зрителю древний аппаратус сотовой связи): — Что, блин, такое, пельмени вареные?! Не слышу! Алло, барышня! Алло, йодистый папай! Повторите!

Ластя (плаксиво и громко): — Я не нанималась изображать царевну-лягушку! Это неприлично! Что скажет зритель?!

Мстислав (по-прежнему в аппаратус): — Что значит нет жертв?! Это ж дракон, дери его! Вы понимаете: дракон, а не йошкин крот из богадельни! Должны быть жертвы! Проверьте, пошлите еще корреспондента!

Ластя: — Сидите сами голышом на мокром листе! На болоте! Четырнадцать дублей — и ни капли горячего сбитня!

Служащий-скоморох: — Посыльный голубь из Шамахани! (Мечет на стол депешу, профессионально гримасничает и исчезает).

Мстислав (не отвлекаясь): — Вегетарианец? А, дери его! Напишите: два трупа, личности выясняются. Все, абзац! (Вешает трубку).

Ластя: — Мы договаривались о красных чеботах и сорочинском платочке! А что я получила? Шведскую педальную самопрялку? Где чеботы, я спрашиваю?! (Срывается на визг.) Гады! Сквернавцы! Я требую служебного роста!

(Мстислав молча выдвигает ящик письменного стола, вынимает ручную дубину-самопалицу и стреляет, засаживая разрывную головню в противоположную стену кабинета. Раздается оглушительный грохот, рев пламени и треск дорогой мебели; посетители, в том числе Ластя, визжат и разбегаются. Мстислав отбрасывает дымящееся орудие на ковер, радостно потирая руки, поворачивается лицом к зрительному залу).