— Ищи, князь, ищи! — сурово молвил премьер-министр. — Должны быть на Руси толковые люди! Нужно только искать!

Вблизи Псковских врат маячил верхом на породистом рысаке сам генерал Волков с подзорной трубой в руках. Увидав поезд, поскакал навстречу, сдерживая горячего жеребца. Не генеральское дело — нестись во всю прыть, аки флигель-адъютант. Проскакав шагов пятьдесят, остановил коня. Ждал, пока подъедет головная карета и из нее выйдет друг и соратник Ростислав. Подождав, пока тот вылезает из кареты, спешился.

— Ну, здорово! — протянул руку для приветствия.

— Бонжур, мон женераль! — ответил Каманин и внезапно крикнул, обернувшись к карете: — Эй вы, вылезайте, покажитесь господину генералу!

Вылезали, жали руки. Передав поводья коня своему адъютанту, Волков с товарищами пошли пехом и свернули с дороги налево — туда, где вдоль Гдовы были сложены штабеля бревен, теса, мха и готовых кирпичей, уложенных на поддоны. Где-то недалече раздавалось тарахтение мотора непонятной системы.

— Константиныч, чего там пыхтит, как паровоз? — спросил удивленный Иннокентий. — Кажется, в двигателях разбираюсь, а вот такого звука ни разу не слышал...

— Эх ты, дитя цивилизации, — рассмеялся граф, — дыма, что ли, не заметил? Это ведь локомобиль, двигатель паровой! Основной привод для лесопилки либо лесопильной мельницы по-здешнему. Доски растирают здесь.

Волков прямо-таки наслаждался звуком произносимых словосочетаний, ранее ему неизвестных. Они подошли ближе, к почти двухметровому забору из необрезной доски. За забором пыхтело так, словно рота красноармейцев после длительного полового голодания попала на представление в стриптиз-бар. Охранник у ворот почтительно козырнул, пропуская высоких гостей. Навстречу выскочил мастер из местных.

— Здорово, Семеныч! — поприветствовал его Волков. — Вот привел к тебе экскурсию.

— Добрый день, ваше сиятельство, — поклонился мастер генералу и гостям, — милости просим!

Он повел гостей к пыхтящему чудовищу высотой в три метра и больше всего похожему на перевернутый паровоз. Снизу время от времени со свистом била струя пара, маховики со стуком толкали шатуны, вращающие трансмиссионный вал. Сбоку на вал был насажен аршинный шкив, с которого посредством кожаного ремня вращательный момент передавался на расстояние чуть ли не в двадцать метров в помещение лесопильной мельницы. С той стороны время от времени сквозь пыхтение локомобиля доносилось тонкое повизгивание пил.

Вновь прибывшие со священным ужасом наблюдали работу монстра. Мастер внезапно глянул на манометр.

— Аникейка! — заорал он. — Шкуру спущу, воду давай!

Спавший на мостике возле теплого котла подросток лет пятнадцати (как можно спать в таком шуме) при вопле начальника проснулся и, схватив два жестяных ведра, спрыгнул вниз — на штабель аккуратно сложенных дров.

— Пулей! — повторил мастер. Парнишка кивнул и помчался к речке, что находилась всего в нескольких шагах.

Волков пытливо посмотрел на приятелей. Ростислав едва заметно кивнул и направился к выходу. Следом потянулись остальные.

— Пойдем квасу с дороги попьем! — предложил граф, кивая на свежесрубленный трактир, от которого ветер доносил запах сосновой смолы и мха. — По лицам вижу, что есть вопросы.

Стоящий на низком крыльце половой встретил их вежливым «милости просим» и провел посетителей за отдельный столик в углу общей залы. Поскольку день был рабочий, а время обеда уже закончилось, то в трактире не было ни души. Увидав посетителей, к ним поспешил сам хозяин — опрятный мужичок небольшого роста с культяпкой вместо правой ноги.

— Знакомьтесь, местная достопримечательность! — представил Андрей Константинович трактирщика своим коллегам. — Русский вариант Джона Сильвера — Иван Серебрянников, прошу любить и жаловать! Нам бы кваску, хозяин!

— А я бы пожрать не отказался! — сказал Иннокентий. — Самое время.

Князь Одоевский в знак согласия кивнул головой. Ростислав тоже был не против.

— Ушица двойная только что поспела! — нараспев произнес Серебрянников.

Глаза путешественников потухли, лица окаменели, они стали молча потягивать квас.

— Что такое? — недоуменно спросил Волков. — У вас лица евреев, замученных Великим Постом.

Иннокентий объяснил, что уха им уже в печенках, потому как последний раз они вкушали ее четыре часа назад. А до этого хлебали два раза намедни.

— Расклад понял! — развеселился генерал. — Ты нам, Иван Семеныч, дай чего мясного: ветчины, каши какой, солений...

— Но ушица-то стерляжья! — воззвал к небесам трактирщик. — Чай, не каждый день готовим!

Расстроенного хозяина услали за скоромным, а повеселевшие министры принялись тянуть пиво, называемое на старорусский манер квасом.

— Константиныч, — начал беседу Симонов, — ты мне скажи, сколько в этом чудище лошадиных сил? Выглядит оно могуче.

— Сорок пять! — гордо ответил генерал. — Ой, боже ж мой, не делайте такие лица! Это типичный локомобиль, что устанавливались на Мальцовских заводах. КПД, согласен, херовое, но это лучшее из лучшего, что мы имеем на сегодняшний день.

Князю Одоевскому в этот момент приспичило посетить уборную. Пользуясь случаем, Иннокентий спросил Волкова:

— А нормальный дизель не могли установить? Он в десять раз меньше, а мощность во столько же раз больше!

Генерал допил квас и внимательно посмотрел на оппонента.

— А топливо для своего дизеля ты вырабатывать будешь? У локомобиля много недостатков, но одно неоспоримое достоинство: его топливо — дрова. В них у нас недостатка нет.

Кеша поднял руки. Про солярку он и забыл. Привык, что ее можно достать на любой заправке! А с заправками здесь туговато. То топливо, что есть, используется для вездеходов и «Мурены», а Хранитель как-то не рассчитывал на межсистемный нефтепровод. Свои запасы у России есть, и запасы огромные, но сколько труда необходимо вложить, пока «черное золото» раскроет им свои объятия.

Вернулся Одоевский, следом за ним — половой с подносом, уставленным всяческой снедью: блины, пирожки с говяжьими губами, жареные ломти свинины, соленые грибы, капуста, тарелка с корнишонами. Поставил на стол, ушел. Вернулся еще с одним подносом, на котором лежали кольцами колбасы и еще пирожки — с требухой.

— Так жрать, — вздохнул Иннокентий, мрачно поглядывая на собственное пузо, — ни в жизнь не похудеешь!

— Так не жри! — прорычал Волков, вцепившись крепкими зубами в румяную колбасу. — Нам больше будет!

— Фиг вам! — по-индейски выругался Кеша, начиная со свиных ребрышек.

— Хозяин! Вина! — потребовал князь Алексей.

Приковылял Джон Сильвер с громадными часами. Постукивая мозолистым пальцем по циферблату, он произнес, косясь на Волкова:

— По приказу господина генерала вино подаем только опосля шести вечера. Звиняйте, ваше сиятельство! — и вернулся назад за стойку.

Князь перевел недоуменное лицо на Волкова. Тот лукаво усмехнулся.

— А что вы думали? — Андрей Константинович говорил негромко, чтобы его не услышал трактирщик. — Уж если я объявляю борьбу с пьянством, то исключения не допускаются. Алексей Никитич, что вам дороже: Великая Россия или чарка первача? Не мне вам объяснять, как много значит личный пример.

— Не понял вас, Андрей Константинович, — возмутился князь, — русскому человеку за обедом, да чтоб и не выпить чарку! Какой вред от сего?

— Вред есть, и немаленький, — возразил генерал, — есть люди, для которых чарка — это начало пьянки. Скажете, мало таких людей? Вздор! Да половина России, причем большая! И способ здесь может быть только один: если человек не в состоянии ограничить себя в выпивке, то мы придем к нему на помощь. Даже если он не просит.

— Военная демократия в действии, — заметил Иннокентий, налегая на еду.

— Вроде я вас понял, — как-то неуверенно заключил князь, — но винца выпить все же неплохо было бы!

«Ни хрена ты так и не понял!» — подумал Волков. Не видевши пропитой страны, вообразить ее очень трудно. Не в силах сознание нормального человека предположить подобное безумство. А после ознакомления народов Руси с «крепышом» этот процесс уже пошел.