Со дня на день откладывая разговор с Джоном, я просыпалась по утрам, чувствуя тошноту, возвращалась из сна к суровой действительности и заливалась слезами. Это был настоящий кошмар, конец которому, как мне казалось, никогда не наступит.

Наконец, собравшись с духом, я рассказала обо всем Джону. Осознав услышанное, он побледнел, в глазах мелькнула тень страха. Несколько минут он просто молчал. Я смотрела на него и ждала ответа: неужели теперь он бросит меня? Он сказал: «У нас только один выход, Син. Мы должны пожениться».

Я спросила, хорошо ли он подумал. Мне не нужно, чтобы он женился на мне, я сама со всем справлюсь. Однако Джон стоял на своем: «Никто из нас не думал заводить ребенка, Син. Но я люблю тебя и не собираюсь теперь оставлять тебя одну».

Меня охватило чувство благодарности, облегчения и счастья. Конечно, я поняла бы Джона, если бы он оставил меня, но мне было бы больно, это точно. Хотя я никогда прежде не думала о женитьбе, полагая, что у меня еще для этого несколько лет впереди, я была уверена, что люблю Джона и хочу быть с ним. Так, сидя летним вечером в моей маленькой комнате, мы решили пожениться, родить ребенка и стать семьей. Мы любили друг друга, и это было наше общее желание, несмотря на то что обстоятельства вынудили нас осуществить его гораздо раньше, чем нам хотелось бы.

На следующий день Джон сообщил обо всем Брайану. Тот попросил его еще раз подумать как следует, сказав, что жениться совсем не обязательно. Вне сомнения, Брайан в первую очередь думал о будущем группы, только что получившей свой первый контракт. Я уверена, что он чувствовал, что для поклонников неженатые «Битлз» будут гораздо более привлекательными. Но Джон настоял на своем, и Брайан согласился помочь. Он достал необходимую справку и договорился о регистрации брака на ближайшую дату.

Теперь Джону предстояло решить задачу, которой он боялся больше всего: как и следовало ожидать, Мими пришла в ярость. Она кричала на Джона и угрожала, что перестанет с ним разговаривать, если он не изменит решения. При разговоре присутствовала шестнадцатилетняя Джулия, сестра Джона. Позже она рассказывала мне, что Джон возражал Мими: «Ты не понимаешь: я люблю Син и ХОЧУ жениться на ней!» Мими, конечно же, ничего не желала понимать. Она обвиняла меня в том, что я все спланировала от начала до конца, чтобы заманить Джона в ловушку, и ясно дала понять, что не хочет иметь к свадьбе никакого отношения.

Реакция Мими, надо полагать, глубоко ранила Джона. Родная тетка, заменившая ему мать, в течение долгих лет упорно осаживала и порицала его. Сейчас, когда он больше всего нуждался в поддержке и любви, она отстраняла его от себя. Он знал, что на свадьбе Мими не будет, более того, она сделает все, чтобы там не было и никого из их родственников. Джон пулей выскочил из ее дома, пообещав, что больше никогда туда не вернется.

Мне с моей мамой было гораздо легче. Правда, я так боялась разочаровать ее, что откладывала разговор до самого последнего дня. Мама остановилась у моего брата Тони. Я отправилась повидаться с ней накануне ее отъезда обратно в Канаду. Узнав, что я беременна, она распереживалась — но исключительно о том, что не может остаться и окружить меня заботой. Она обняла меня и сказала, что все мы совершаем ошибки, что все обойдется и в конечном счете обернется к лучшему.

На следующий день Тони, его жена Марджори и я отправились провожать маму на пристань. Прощаясь, она махала нам с борта теплохода, держась за перила. Я не выдержала и разрыдалась — так сильно, что брат с женой были вынуждены чуть ли не на руках увести меня домой. Как же я хотела, чтобы мама осталась со мной! Но ничего не поделаешь: нужно было учиться справляться со всем одной, без нее.

На следующий день я вышла замуж за Джона.

Наша свадьба оставила странное смешанное ощущение комизма и откровенной нелепости. Мы с Джоном были настолько шокированы тем, что наша жизнь и наши взаимоотношения так резко изменились, что этот день казался нереальным. Порой у нас возникало впечатление, что мы смотрим кино про чужую жизнь и одновременно исполняем в нем отведенные нам роли.

Моя паника по поводу беременности улеглась, когда Джон сказал, что собирается на мне жениться, но тут начал паниковать он сам: он не был готов к женитьбе, это не входило в его планы. В мои — по крайней мере, на том этапе — тоже, но у Джона это переплелось с опасениями, что его женитьба может повредить будущему группы. Ребятам много раз говорили, что фанаты не потерпят рядом с ними постоянных подрут и что их женщинам лучше держаться подальше от света прожекторов. Кто же простит ему настоящую жену?

Никто из нашего окружения не осознавал до конца, что мы с Джоном связаны на самых разных уровнях; мы не только были страстно влюблены друг в друга, но еще были лучшими друзьями и всегда стремились быть вместе. Джон нуждался в моей безусловной любви и поддержке, я — в его твердости и вере в себя и в меня. Я безмерно уважала Джона за то, что он не отрекся от меня, хотя это могло уничтожить его карьеру в тот самый момент, когда группа находилась на пороге успеха. Основу его сущности составляла врожденная порядочность, означавшая куда больше, чем обычное соблюдение правил приличия, и за это я его очень любила.

Многие из тех, кто когда — либо брался комментировать те или иные события в жизни Джона, утверждают, что он ни за что не женился бы на мне, если бы я не забеременела. В фильме Backbeat[17] я изображена серенькой прилипчивой подружкой Джона с платочком на голове. Разумеется, все было совершенно иначе. Помимо прочего, я никогда в жизни не носила платков.

Непросто проследить всю нить наших взаимоотношений, учитывая этот непредвиденный для нас обоих поворот. Мы с Джоном знали, что когда — нибудь поженимся, как, впрочем, и наши друзья: Фил часто замечала, что мы неразлучны, как сиамские близнецы, и что Джон от меня без ума. Моя беременность изменила наши планы, но не наши намерения или чувства.

Наша свадьба нередко описывается как какая — то жалкая, спешно спланированная церемония, в которой Джона чуть ли не силком вынудили принять участие: опять же это не имеет ничего общего с правдой. Да, ее организовали спешно, буквально в последнюю минуту — не было ни цветов, ни пышного приема, ни фотографа, но эпитет «жалкая» здесь совершенно неуместен. Напротив: мы были счастливы. И Джон, убежденный противник заведенных традиций и ритуалов, выступал главным инициатором мероприятия.

Все случилось так быстро, что мы и подумать — то толком не успели. После того как решение было принято, свадьба была назначена через две недели, на 23 августа. В течение этого времени наше возбуждение стремительно нарастало. Мы дурачились, называя друг друга «мистер» и «миссис», изображая пожилую супружескую пару в креслах — качалках. Задуманная нами ранее картина будущего изменилась, но новое положение вещей начинало нам нравиться; я заметила, что Джон, пытаясь соответствовать своему статусу, стал со мной более нежным и заботливым.

В день свадьбы Брайан, проявивший к нам максимум заботы не только как менеджер Джона, но и как настоящий друг, заехал за мной на съемную квартиру, чтобы отвезти на Маунт — Плезант, где находилась регистрационная контора. Фил, которую я была бы счастлива видеть рядом, к сожалению, уехала в отпуск, поэтому я собиралась одна. Купить новое платье я себе позволить не могла, так что выбрала свой лучший деловой костюм в черно — лиловую клетку и белую блузку с кружевами и высоким воротником, подарок Астрид. Уложила волосы французским узлом, надела черные туфли, повесила на плечо маленькую черную сумочку, слегка подвела губы розовой помадой — и была готова к выходу.

Приехал Брайан, в костюме с иголочки, сама элегантность, взял меня под руку и проводил к автомобилю с шофером. Его утонченный вид и шикарная машина заставили меня почувствовать себя особенной. В пути Брайан был со мной очень любезен, успокаивал, как мог, и говорил, что я выгляжу очаровательно.