— Имею честь представить: шеф бюро ТАСС в Вашингтоне и, — полковник подобострастно осклабился, — обозреватель чикагской газеты… Я правильно говорю?

— Правильно, но неполно, — проговорил Сергей, снимая пальто и ушанку, полученную в подарок в Анадыре. Подождал, пока двое молодых офицеров помогли Элис освободиться от норковой шубы и затейливо расшитой анкориджской кухлянки. — Мисс Элис действительно представляет чикагскую газету. Но ее материалы синдицированно публикуются в трехстах газетах Америки и Канады.

— А твои статьи печатают все газеты Советского Союза. — Элис взяла Сергея под руку и рассмеялась. — «За то, что хвалит он кукушку».

— Вы говорите по-русски совсем без акцента, — радостно восхитился подполковник со звездой Героя.

— И нашу литературу знаете! — вторил ему майор с черной перевязью через правый глаз. Из боковой внутренней двери неожиданно появился генерал.

— Смирно, товарищи офицеры! — гаркнул зеленоглазый полковник.

— Вольно, вольно, Леонтий Парфенович, — с легким укором произнес генерал. — Любите вы все эти… строевые атрибуты.

Он подошел к Элис, галантно поцеловал руку. Поздоровался с Сергеем.

— Беляков Александр Васильевич. Вот командую тут приемкой самолетов по ленд-лизу.

В его голосе прозвучала горькая обида — мол, тоже мне боевое задание! Но он тут же заставил себя повеселеть:

— Гости дорогие! Прошу рассаживаться. — Он указал Элис на место справа, Сергею слева от себя. — В канун нашего национального праздника — двадцать седьмой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции — мы рады принимать у себя представителей нашей, советской, и союзнической, американской, прессы. Нашего аса пера мы знаем по великолепным статьям о Соединенных Штатах Америки. Я сам там бывал не раз с Валерой Чкаловым и Жорой Байдуковым, знаю, как на редкость точно улавливает наш гость дыхание Америки, биение ее пульса, правдиво рисует портреты американцев, передает их устремления и думы.

Раздались аплодисменты. Сергей покраснел («Господи, ведь я же подзабыл, когда последний раз что-то вгоняло бы меня в краску!»).

— Мисс Элис, — генерал смотрел на нее тепло, отечески ласкал взглядом, — мы помним вас по интервью с товарищем Сталиным. Но не только. Читали серию ваших очерков «Алиса (то есть Элис, ведь так?) в Стране чудес», некоторые другие вещи. Мост понимания между нашими странами строится в немалой степени и вашим трудом.

Все — и женщины и мужчины — поднялись со своих мест.

— Нашим гостям — гип-гип-ура! — негромко провозгласил генерал.

— Гип-гип-ура! Гип-гип-ура! Гип-гип-ура! — грянуло в зале. Затянутые морозными узорами стекла радостно дзинькали. После нескольких тостов — за Сталина, Рузвельта, победу — Элис сказала:

— Александр Васильевич, хочу пригласить вас на танец.

— На танец? — Беляков обвел взглядом зал. — Леонтий Парфенович, у нас музыка какая-нибудь есть?

— Так точно, товарищ генерал.

Полковник исчез, через пять минут появился с патефоном и пластинками.

— Что будем танцевать? — Генерал обратился не к Элис, а к полковнику. — К сожалению, выбор невелик — танго, фокстроты, вальсы. Стоп — вот есть и полька, и чарльстон.

— Не такой уж плохой репертуар. Ставьте чарльстон. Подойдет?

Элис согласно наклонила голову. В самый разгар танца, когда к генералу с заокеанской партнершей присоединились еще две пары, дежурный офицер объявил:

— В-25 готовы к вылету!

— Подождут, пока мы закончим танец! — азартно выкрикнул генерал.

«Молодец! — пронеслось в сознании Элис. — Не зашоренный службист. Герой!…»

В Москву прилетели пятого ноября. Элис был заказан номер в гостинице «Советская».

— Там и ресторан неплохой, и цыгане нынче поют, — доверительно сообщил дежурный дипломат по посольству, куда Элис приехала прямо с аэродрома. — Посол закрепил за вами машину с водителем. И еще — завтра с вами хотел встретиться политический советник.

— Когда?

— В любое удобное время в первой половине дня.

Элис хорошо знала Джеймса Монтелли. Он был один из лучших экспертов по России в США вообще и во внешней разведке в частности. «Этот никогда зря встречу не назначит, — с неприязнью подумала она. — Зовет, лишь когда задумает что-то серьезное». В гостинице Элис долго лежала в горячей ванне. Потом сушила волосы феном, не спеша наносила макияж. «Зачем я это делаю? — отрешенно думала она, внимательно рассматривая в зеркале едва заметные морщинки, обозначившиеся под нижними веками. — Серж объявится невесть когда. Для выхода в ресторан? Соблазнять подгулявших военных? Созерцать наглые рожи? Или, что еще мерзее, окологостиничных кокоток?» Элис рассмеялась, состроила плачущую, хмельную гримасу. В это мгновение раздался телефонный звонок, и она с минуту смотрела на аппарат — Серж или посольство? Звонок прекратился. Вновь возобновился. Нет, все же тон его не холодный, не сухой.

— Слушаю, — пискляво произнесла она, подняв трубку.

— Да ты хоть как измени свой голос, я тебя все равно узнаю! — засмеялся Сергей.

— Ты откуда? Когда приедешь? — Голос Элис наполнился требовательной нежностью.

— Я из редакции. — Сергей посмотрел на купола Василия Блаженного, которые были видны из окон кремлевского кабинета. — Сегодня приехать не смогу. Увидимся завтра вечером. Скажем, в семь у тебя. Идет?

— Идет, — поспешно согласилась она. Элис не понравился голос — напряженный, встревоженный. — Что-то случилось?

— Все в порядке. До встречи.

«Все в порядке». Нет, не все в порядке. Это он кого-то другого может обмануть. Она сердцем, кожей, шестым чувством ощущает любой нюанс его настроения…

Сергей уже третий час сидел в приемной кремлевского кабинета Берии. Проводив Элис до гостиницы, он поехал на свою квартиру на Маяковке. Наскоро принял душ, побрился, выпил стакан чая и отправился в ТАСС. Генеральный директор Пальгунов обнял его на пороге своего кабинета.

— Какой дорогой, какой редкий гость! Из далекого Вашингтона, сквозь снежные бури Аляски и Сибири в нашу предпраздничную столицу! — Взяв Сергея под руку, он провел его к столику в дальнем левом углу, усадил в кресло. — Я сейчас!

«После показных рукопожатий пошел свои драгоценные длани обмыть! — усмехнулся Сергей, знавший об этой привычке директора от журналистики. — Игра в демократию требует жертв».

Вернулся Пальгунов в деловом настрое, с любопытством стал разглядывать заведующего бюро в столице американской.

— Не успели вы объявиться в Москве-матушке, а вами уже руководство страны интересуется!

«Кого это он имеет в виду?» — подумал Сергей. Однако любопытства не проявил — если надо, сам скажет. Но Пальгунов не сказал. Завел обычную беседу о публикации материалов Сергея, об условиях работы бюро, о хозяйственных вопросах, требовавших решения.

— Единственная претензия, — сокрушенно посетовал Пальгунов, когда разговор уже близился к концу, — даже не претензия, это неверное слово — пожелание: несколько уменьшить количество командировок. Ваше бюро съедает треть всех наших валютных средств.

— Назовите хоть одну мою поездку, которая оказалась бы пустой с точки зрения пропагандистской отдачи. — Сергей говорил это уверенно, он знал — таких поездок не было. Пальгунов состроил плаксивую мину:

— Голубчик, разве в этом дело? Не спорю — все ваши поездки и важны, и нужны…

— Это точно! — раздался голос с порога. В кабинет вошли два полковника в форме НКВД. Утвердительная фраза принадлежала тому, который шел первьм. Он был чуть выше и полнее, держался свободно, уверенно. Сергей сразу узнал его — вместе кончали школу разведки.

— Прошу любить и жаловать — помощник Лаврентия Павловича. — Пальгунов быстро поднялся, весь засветился деланной радостью.

— Автандил! — Сергей и первый полковник обнялись. Второй полковник застыл поодаль.

— Так вы знакомы! — Пальгунов умильно сложил руки на животе.

— Знакомы — не то слово! — бодро воскликнул полковник. — Братья, молочные братья! Не одну красавицу на двоих делили. А, Сергей?