Я поднял глаза и увидел над собой её бледное лицо. То, что она сейчас здесь стоит, представлялось мне большей загадкой, чем моё чудесное спасение.

— Ну, вот и очнулся! — с мягкой усмешкой сказал она, предлагая мне горячее молоко.

Приподнявшись на кровати, я выпил всю кружку, и дрожь прекратилась.

— Рыбацкая лодка вовремя подоспела — спасли тебя. Ты уж больше так далеко не заплывай. Понял?

Я молча слегка кивнул, чувствуя, что меня сжигает чувство невыносимого стыда. Перед ней я хотел выглядеть крутым парнем, а теперь предстал в виде ничтожного слабака. Оставалось только искать оправдание в том, что вода оказалась куда холоднее, чем можно было ожидать. Но оправдание было неубедительное. Всё-таки рыбаки меня спасли, когда я был уже совсем в невменяемом состоянии… Теперь всё моё сильное загорелое тело теряло всякий смысл как символ молодости и превращалось в какой-то комический атрибут.

— А как там господин Такэда? — осведомился я об этом типе, отведя от неё глаза. Небось он и не ожидал, что меня спасут. Небось очень огорчается, что меня спасли. Я отчего-то был страшно зол на этого типа и в то же время был очень рад, что меня спасли без его вмешательства. Если бы он меня спас, меня бы сейчас наверняка мучил стыд, смешанный с чувством унижения.

— Он там внизу пишет роман.

— А сколько господин Такэда собирается здесь пробыть? — спросил я неестественно напряжённым тоном.

— Н-ну… — она неопределённо повела головой. — Может быть, до нашего возвращения в Токио.

— Он ничего не говорил насчёт той книжки?

— Какой книжки?

— Ну, той, что вы вчера на пляже оставили. «Прощание дождливым утром». Его роман.

— Ах, ты о той книжонке!.. — улыбнулась она, всплеснув руками.

Ногти у неё были также тщательно накрашены, как и вчера. С тех пор, как здесь появился этот тип, она каждое утро занималась маникюром. Я отвёл глаза.

— Это просто удивительно! Я её обыскалась, думала, что пропала, а, оказывается, её унесло в море. Такэда её подобрал на берегу и принёс. Сегодня утром, — с радостным смехом рассказывала она. Я при этом испытывал противоречивые чувства. Собственно, я был уверен, что этот тип, подобрав книжку, не преминет ей сообщить, кто с этой книжкой так нехорошо поступил.

— Значит, он так всё изобразил?

— Да, а что?

— Нет, ничего.

Я посмотрел в окно.

Ясно было, что он решил меня выгородить не по доброте душевной. Может, конечно, это была причуда писателя, но, возможно, он хотел меня этим жестом подкупить, напрашивался на благодарность. То, что он меня не выносит, было очевидно из недавнего инцидента. Не зря же он повернулся спиной, когда я звал на помощь. Этой сцены я никогда не забуду. Он меня ненавидит так же, как и я его. Причина понятна. Если бы меня тут не было, Она была бы совершенно свободна. Он хотел её заполучить, а я был помехой у него на пути.

— Хочешь ещё чашку молока? — ласково спросила она.

Когда я немного оправился и спустился вниз, они с этим типом пили чай в гостиной. Рядом с ним на столике лежала стопка чистой бумаги для письма. Ни одной строчки он так и не написал. А то, что приехал «искать новую тему», было очевидной ложью.

— Что ты! Тебе ещё нельзя вставать! — встревоженно посмотрела она на меня.

— Да, мама верно говорит. Лучше бы тебе оставаться в постели, — добавил этот тип.

Я нарочно оставил его слова без внимания и ответил, обращаясь только к ней:

— Ничего, я уже в порядке. Хочу прогуляться немного.

— Возвращайся поскорее. Дождь собирается, — сказал он.

Я пошёл на берег моря.

Действительно, похоже было, что скоро начнётся дождь. Солнце ещё светило, но сильный ветер уже гнал с юга на север тяжёлые чёрные грозовые тучи. Возможно, надвигался тайфун.

Я смотрел, как волны с шумом накатывают на берег, и думал о том, что ещё недавно море было моим союзником.

— Но ты меня предало…

Неделю назад я у неё на глазах доплыл до дальнего островка уже за границей бухты и удостоился похвалы. Благодаря морю я выглядел перед ней героем. И вот теперь ты жестоко меня обмануло и предало. Ты выставило меня в её глазах слабаком, тряпкой, ничтожеством. Теперь я уже не могу бравировать перед ней своей молодостью, силой и отвагой.

Всё из-за тебя! — прошептал я, обращаясь к морю.

Я дошёл до скал, где был вчера, и застал там давешнего краба. Он всё так же неподвижно лежал белым брюшком кверху. Наверное, когда меня вытащили, я выглядел так же жалко, как этот краб. И Она наверняка видела меня, когда я лежал на берегу бесформенной тушей.

На душе у меня сразу же стало омерзительно. Я поддел краба ногой и изо всех зашвырнул подальше в море. Сидевшие на крабе мухи при этом с жужжанием взлетели. Маленькое тельце краба шлёпнулось в воду и ушло на дно.

В этот момент, словно так и было задумано, солнце зашло и полил дождь. Сначала на морской глади появились редкие кружочки от капель, которые вскоре слились в сплошную лавину кругов. Крупные капли бешено барабанили по воде. Дождь заливал пляж, и мои босые ноги были перепачканы в мокром песке, который прилипал к коже. Струи больно хлестали по лицу и по плечам, но я не трогался с места. Мне доставляло мазохистское удовольствие вот так стоять под дождём, чтобы струи секли меня со всех сторон. Уж если испытывать горечь поражения, то надо прочувствовать его как можно глубже. Я открыл рот и жадно подставил его под дождевые потоки.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Снова выглянуло солнце. Вместе с дождём ушло чувство мазохистского наслаждения, и я ещё больше ощутил горечь поражения. Сполоснув ноги в море, я безо всякой определённой цели побрёл в сторону мыса. Горечь поражения по-прежнему тяготила душу, перерастая в злость на собственное бессилие.

— Вот невезуха! — шептал я на ходу. — Вот невезуха! Вот невезуха!

У основания мыса я увидел машину. В ней сидело двое молодых людей не старше лет двадцати. При моём приближении они вышли и один обратился ко мне с вопросом:

— Не знаешь ли, где здесь приличная рыбалка?

На заднем сиденье у них лежали удочки.

Но мне совершенно не хотелось ему отвечать. Да пропади они пропадом! Сам не знаю, что на меня нашло. Может быть, я был слишком зол на самого себя, а может, я просто промок под дождём и слишком устал.

Я ничего не ответил. Парни переглянулись.

— Странный тип! — сказал тот, что повыше, пристально глядя мне в лицо.

Этот вызывающий взгляд меня ещё больше разозлил и раззадорил.

В обычное время я бы, конечно, и внимания не обратил. Но сейчас для моих оголённых нервов и такого пустячного повода было достаточно.

— Что, не нравлюсь? — бросил я.

Рослому парню кровь бросилась в лицо, и он злобно зыркнул на меня глазами.

— Если хочешь получить, сейчас получишь! — угрожающе предупредил он.

Солнце светило вовсю и слепило глаза, отчего я ещё больше завёлся. Молча шагнув вперёд, я съездил парню по физиономии. Он с глухим стуком повалился на землю рядом с машиной.

— Ах ты сука! — взревел парень и, поднявшись, бросился на меня.

Его низкорослый приятель, видимо перетрусив, стоял и ждал, чем всё кончится.

Меня охватила лютая ярость. Наконец-то можно было на ком-то выместить душившую меня злость. Я двинул ему изо всех сил. Он смазал мне кулаком по лицу, другой рукой ткнул в живот. Из рассечённой губы брызнула кровь, но боли я не чувствовал.

Противник был с меня ростом, но я занимался бейсболом и был куда крепче его по сложению. Когда мы начали молотить друг друга, мой противник вскоре свалился и остался лежать без движения. Лицо его было залито кровью. Я приподнял его за ворот и ещё раз двинул.

— Хватит! — плачущим голосом завопил второй. — Хватит! Ну пожалуйста! Ты его убьёшь!

Этот плачущий голос вернул меня к действительности. Владевшая мною ярость постепенно улеглась.

— Дурак! Он же умрёт! — кричал коротышка, затаскивая потерявшего сознание приятеля в машину.