Сам Боден негодовал из-за того, что счет матча появился в печати: он утверждал, что матч являлся неофициальным уже потому, что игрался без зрителей, и что поэтому счет его не следовало публиковать. Он обвинял в этом Пола, и отношения между ними навсегда остались холодными.

Впрочем, Пол не был виноват в том, что счет матча просочился в печать. В свободный день он играл легкие партии в Сент-Джордж-клубе, когда к нему подошел долговязый Фред Эдж, знакомый Полу по нью-йоркскому конгрессу.

Льстивый и искательный по-прежнему, Эдж мертвой хваткой вцепился в Пола и уговорил нанять его, Фреда Эджа, в личные секретари без жалованья на все время пребывания Пола в Европе.

Эдж чувствовал нюхом, что вокруг заморского гостя журналисту найдется чем поживиться. У Пола не хватило жесткости, чтобы отвергнуть домогательства Эджа. Он пригласил его в секретари – и заложил основу ряда неприятностей в будущем.

Видимо, через Эджа и проникли в лондонскую печать результаты матча Морфи – Боден.

Счет был столь внушителен, что о Поле заговорили все газеты. Даже брюзгливый «Таймс» снисходительно одобрил «энергичную игру молодого американца».

А молодой американец тем временем разгромил лондонского маэстро Лэве с убийственным счетом 6:0.

Пол освоился с английским ритмом жизни, он чувствовал себя уверенно и знал сам, что игра его становится все сильнее с каждым днем. Он берег и холил свою растущую силу. Он понял своих учителей и сумел превзойти их.

Матч со Стаунтоном становился близкой реальностью, а пока… Пока Пол сыграл еще матчи с опытным маэстро Бэрдом.

Этот матч игрался до десяти выигранных, и, когда Пол набрал десятое очко, у Бэрда было всего одно!

Десять – один!

Теперь зашумели все газеты. Спортивная честь Британии была в опасности, чужеземца надо было обуздать немедленно.

В конце июля начался матч Пола Морфи с Иоганном Левенталем, международным маэстро, венгром, обосновавшимся в Лондоне сравнительно недавно.

Если английские игроки не сумели оказать сопротивления американскому мальчонке, может быть, это сумеет сделать бывалый венгр?

После серии блистательных побед у Пола нашлись друзья и сторонники. Эдж не отходил от него ни на шаг, писал за него письма на родину и заметки в лондонскую прессу. Но и помимо Эджа, совсем незнакомые люди подходили к Полу, чтобы пожать ему руку и поблагодарить за наслаждение, доставленное его игрой.

Когда он играл с Бэрдом, зрителей в клубе собралось так много, что приходилось ограничивать вход. После партии незнакомые джентльмены провожали Пола до гостиницы, забрасывая его вопросами на ходу. Этим стихийным проявлениям Эдж никак не мог помешать.

– Много ли вы занимались теорией, мистер Морфи? – спросил как-то один из поклонников Пола. Пол подумал и ответил:

– Нет, совсем немного. То, что мне могли дать книги, я взял от них еще мальчиком. Сейчас я почти никогда не прибегаю к помощи книг.

Однажды, когда Пол неторопливо «дожимал» Бэрда в очередной партии матча, в зале появились двое джентльменов, не бывавших ранее. Их приход вызвал сенсацию, зрители зашептались, зашуршали, все головы обратились к вновь пришедшим.

Пол наблюдал за ними украдкой.

Один из вошедших был пресвитерианским священником – это было видно по черной одежде особого покроя и крахмальному воротничку, застегивавшемуся на затылке. Он был мал ростом, краснолиц, толст и подобострастно обращался к своему спутнику – высокому рыжеволосому и тощему человеку лет сорока пяти. Рыжеволосый был одет нарядно и чуточку слишком молодо – в светлосерый сюртук, цветной жилет и палевые брюки.

На цепочке золотых часов болталось множество брелоков. Горбоносое лицо кирпичного цвета со светлыми, ледяными глазами казалось еще уже от рыжих бакенбард, покрывавших впалые щеки. Оба джентльмена молча присели у камина.

Когда Пол под аплодисменты заматывал Бэрда, подошел Томас Гэмптон и увлек Пола к камину.

– Позвольте вам представить, мистер Морфи, выдающихся членов нашего клуба, – сказал он с деланной легкостью. – Преподобный отец Оуэн, он же «Альтер». Духовное лицо нуждается в псевдониме, это понятно… А это, мистер Морфи, наша гордость – мистер Говард Стаунтон…

Рыжеволосый сердечно протянул руку. Так вот он какой, этот Говард Стаунтон, загородивший ему путь к признанию! Заочно Стаунтон казался ему моложе и приятнее, не таким жестким и угловатым.

Он любезно пожал поросшую рыжими волосами кисть Стаунтона и пухлую лапку Оуэна. Глаза священника блестели явной насмешкой, но Стаунтон держался любезно и общительно.

– Рассчитываете выиграть в Бирмингеме, мистер Морфи? – осведомился Стаунтон. – Ваше участие было бы большой приманкой для нашего съезда.

– Еще не знаю, мистер Стаунтон… Я, собственно, приехал не для этого…

Пол умолк. Как сказать человеку в лицо, что ты пересек океан специально для того, чтобы отнять у него гордое звание сильнейшего игрока эпохи? Как сделать это вежливо и с достоинством, никого не обижая? Пол схватился за обычный якорь спасения.

– Может быть, мистер Стаунтон, мы сыграем несколько легких партий? Мистер Бэрд нисколько не утомил меня сегодня…

– Не сегодня, мистер Морфи, – с ледяной любезностью ответил Стаунтон. – Я, видите ли, пишу важное исследование о великом Шекспире… Мои издатели ждут этой работы, я не имею времени для игры…

– Может быть, мы сыграем парочку консультационных партий, Стаунтон? – спросил подошедший Бэрд. – Скажем, мы с мистером Морфи против вас с Оуэном?..

– Мы сделаем из вас бифштекс! – фыркнул священник.

Стаунтон колебался. Ему интересно было сыграть с Морфи, но он слишком дорожил своим авторитетом, чтобы рисковать. Положение первого игрока мира далось ему нелегко, оно обязывало ко многому. А вдруг этот безусый щенок и впрямь играет так сильно, что может побить его! Правда, в консультационной игре всегда можно свалить ответственность на партнера…

И Стаунтон ответил с подчеркнутой сердечностью:

– Мы непременно сыграем консультационные партии, мистер Морфи, но несколько позднее. Запишите это, Гэмптон. А пока, мистер Морфи, прошу вас посетить меня завтра вечером. Я живу неподалеку – Ричмонд-сквер 12, второй этаж… Приходите обедать, я познакомлю вас с миссис Стаунтон и всем моим семейством.

– Почту за честь, мистер Стаунтон! – поклонился Пол.

Стаунтон и Оуэн распрощались и вышли. Как обычно, двое или трое поклонников отправились провожать Пола. Пол досадовал, ему хотелось поскорее обсудить с Эджем проблемы завтрашнего дня. Приглашение Стаунтона застало его врасплох, ему надо было найти линию поведения и строго держаться ее.

Наконец мелькнули фонари «Сент-Деннис-отеля». Пол распрощался с провожатыми и поднялся в номер. Эдж снял себе соседний номер, он считал своим долгом не расставаться с Полом. Сейчас Эдж кипел бурным любопытством.

– Как мне держать себя, Эдж? – спросил Пол.

– Я думаю, мистер Морфи, вам следует взять меня с собой! – проникновенно молвил секретарь. Пол покачал головой.

– Нет, Эдж, мне кажется, что это неудобно. Я приглашен один, мистер Стаунтон ясно сказал это.

– Зачем же тогда вы спрашиваете моего совета, мистер Морфи? – обиделся Эдж. – Идите один и поступайте, как вам заблагорассудится!

И Пол отправился в гости к Стаунтону. Он отправился один, обедал у Стаунтона, пил с ним кофе и имел долгий разговор в кабинете, при закрытых дверях.

Никто не знает, что произошло в тот вечер в кабинете Стаунтона. Играли они легкие партии или не играли? Каков был счет? Ни Пол, ни Стаунтон никогда и никому не рассказывали об этой встрече, известно о ней стало из высказываний миссис Стаунтон, сделанных спустя много лет. Более или менее достоверно можно предположить следующее. Оба собеседника были умными и проницательными людьми, оба хорошо поняли и оценили друг друга. Но Пол был прямодушен и честен, а Стаунтон – коварен и хитер.