Толбузин. На всю жизнь, на всю жизнь. Верочка. Да, да… да…
Рахманинов отступает, прячась в тень, как бы прощаясь с видением, и вдруг, натолкнувшись на что-то спиной, поворачивается. Лицо Ивана — освещенное пламенем горящей пакли, которую он держит в руке.
Иван (недобро улыбаясь). Ну что, барин, вот и твой черед пришел…
Глаза Рахманинова полны ужаса. В другой руке Иван держит топор, и вдруг со всего размаху Иван обрушивает топор на голову Рахманинова.
132. (Съемка в помещении.) БЕРЕГ РЕКИ. КОСТРИЩЕ. УТРО.
С громким стоном Рахманинов пробуждается. Открывает глаза. Уже совсем рассвело. Ни Герасима, ни Белова нигде не видно. Иван подкладывает сухие ветки в потухший костер. Разметавшись по овчине, богатырским сном спит Шаляпин. Рахманинов трясет головой, прикладывает руку ко лбу.
Иван. Заболели, барин?
Рахманинов (улыбается). Сон дурной: будто ты меня убиваешь.
Иван (сдержанно улыбается). С чего бы это, вы вроде бы и не пили вчера, барин…
ДЕТАЛЬ.
Рука Рахманинова дописывает на нотной бумаге последние аккорды и ставит дату — 26 августа 1911 года.
133. (Съемка в помещении.) ИВАНОВКА. КАБИНЕТ РАХМАНИНОВА. ЛЕТО. УТРО.
Рахманинов сидит перед роялем, ставит ноты на пюпитр. В углу на диване прикорнула Ирина.
Рахманинов. Все. Закончил.
Ирина. Это что?
Рахманинов. Подарок мамочке ко дню ангела.
Он начинает наигрывать; плавная мелодия льется из-под рук.
Рахманинов. Узнаешь?
Ирина отрицательно качает головой.
Рахманинов. Ну как же, это дождик моросит по листьям лопухов…
Лицо Ирины просияло.
Рахманинов. А вот это?..
Ирина. А это зяблик.
Рахманинов. Нет, не угадала, это телега скрипит.
Ирина вслушивается, глаза ее мечтательно раскрыты. Рахманинов, глядя на дочь, продолжает играть…
134. (Натурная съемка.) ИВАНОВКА. ПЕРЕД ТЕРРАСОЙ. ПОЛДЕНЬ.
Соня, Марина и слуга Андриан накрывают длинный стол, вынесенный в сад, под развесистые ветви лип. В плетеном кресле Шаляпин, развалившись, рассматривает газеты.
Шаляпин. «Бенефициант Шаляпин пел с обычным искусством, но без вдохновения, видимо, считал, что ему недоплатили…» (Отбрасывает газету.) Бутербродная критика. Конечно, недоплатили. Я даю битковые сборы, таких даже Тамани не дает. А ему платят вдвое больше. У нас иностранцам всегда больше платят. (Тоскливо.) Почему я не иностранец!
Наталья (подходя к столу). Таких, как ты, там не делают!
Шаляпин. Именинница, душенька! (Вскакивает, целует ей руку.) Надеюсь, ты извинишь, что я без подарка? Подарок за мной.
Наталья. Ты сам — лучший подарок.
Она проходит к столу, пересчитывает стулья, приборы. Шаляпин опять усаживается в кресло.
Шаляпин. Опять газетчики цепляются — опять, мол, деньги люблю. А кто их не любит? (Втягивает воздух носом.) Чем это так вкусно пахнет?
Наталья (уходя в дом). Пирожки с визигой.
Шаляпин смотрит ей вслед, воровато оглядывается, подходит к столу, берет пирожок, надкусывает, зажмуривается от удовольствия. Потом наливает рюмку рябиновой, хлопает ее, берет второй пирожок.
Голос Марины. Ай-ай-ай! Как не стыдно!..
Шаляпин поспешно засовывает весь пирожок в рот, давясь, жует, спрятав руки за спину. Марина ставит на стол блюдо с холодным поросенком.
135. (Натурная съемка.) ИВАНОВКА. ТЕРРАСА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
Иван и Белов тащат на гужах пианино.
136. (Натурная съемка.) ИВАНОВКА. ТЕРРАСА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
Шаляпин (Марине). Ну, что, попоешь сегодня нам частушки?
Марина (покраснев). Куда мне!..
Шаляпин. А я тебя поначалу и не узнал. Налилась, расцвела, хоть караул кричи.
Марина (кокетливо). Уж вы тоже скажете, Федор Иванович!..
137. (Натурная съемка.) ВРЕМЯ И МЕСТО ТЕ ЖЕ.
Иван, напрягшись, со вздувшимися жилами на шее и лице, тащит пианино на лужайку, то и дело бросая косые взгляды на кокетничающую с Шаляпиным Марину у стола.
138. (Натурная съемка.) ВРЕМЯ И МЕСТО ДЕЙСТВИЯ ТЕ ЖЕ.
Шаляпин. Замужем?
Марина отрицательно качает головой.
Шаляпин. Смотри, девка, засидишься!
Шаляпин опрокидывает вторую рюмку и, подмигнув Марине, начинает пританцовывать. Он вытягивает руки, как бы приглашая ее. Марина пятится, отрицательно качая головой. Шаляпин протягивает руки, ухватывая ее за талию. Марина взвизгивает и бежит в сторону террасы. Пробегая мимо пианино, она останавливается на тихий голос Ивана.
Иван. Иди-ка сюда!
Он стоит набычив голову, на лице его ходят желваки. В глазах Марины испуг.
Марина. Чего тебе?
Иван. Ты чего с этим певчим разводишь шуры?..
Марина. Ты чего, взбесился? Федор Иванович солист Императорской оперы.
Иван. Во-во, императорской. Еще раз увижу — убью.
И тут раздается резкий звук клаксона.
139. (Натурная съемка.) ИВАНОВКА. У ТЕРРАСЫ. ДВОР. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
К террасе подкатывает машина Рахманинова с гостями. Из машины выходят: Мария Аркадьевна Трубникова, ее дочь — Анна, уже знакомая нам; говорливая, восторженная особа Лантинг и архитектор Мазырин — строгий господин с очень высоким белоснежным крахмальным воротничком, подпирающим подбородок, в английских крагах. Появляются Наталья, Софья. Радостные восклицания, объятия, поздравления. Трубниковы, поцеловавшись с Натальей, вручают ей какие-то коробки, которые принимает подоспевшая Марина. Подходит Шаляпин.
Наталья. Прошу любить и жаловать: наш Федор Иванович! (Шаляпину.) С тетушкой ты знаком, а это ее дочь Аннушка. Моя кузина, Ольга Николаевна Лантинг, архитектор Мазырин.
Все раскланиваются. Из флигеля доносятся звуки рояля.
Анна. Дядя Сережа?..
Наталья. У нас очень плодотворный месяц, пишет по прелюдии в день.
140. (Натурная съемка.) ИВАНОВКА. ФЛИГЕЛЬ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.
Анечка обходит флигель со стороны уже отцветших сиреневых кустов. Музыка здесь слышнее. Она подходит к дому, останавливается под окном, из которого доносится ре-минорная прелюдия 32-го опуса. Закинув голову, она смотрит вверх, из окна льется на нее божественная рахманиновская музыка.
141. (Натурная съемка.) ИВАНОВКА. ПЕРЕД ТЕРРАСОЙ. ПОД ВЕЧЕР.
Иван заливает воду в большой двухведерный самовар. Он видит гостей за праздничным столом. Помимо уже знакомых нам лиц, тут находятся родители Наташи — богатырского роста отец и маленькая, очень живая мать. Обед уже близится к концу.
Стол утратил свою изначальную опрятность: грязные тарелки, пустые бутылки, присыпанное солью пятно от вина на скатерти. Но гости еще потягивают из рюмок и ведут сытые разговоры.
Шаляпин (благодушествуя). Вообще города не так построены. Если бы я строил, то прежде всего построил бы огромный театр для народа, где сам бы пел.
Лантинг (восторженно). Какая прелесть!
Рахманинов. Бесплатно?
Шаляпин. Почему бесплатно? Ты меня не сбивай. Если хочешь знать, это не моя идея, а Горького. Театр на двадцать пять тысяч мест. Город надо начинать с театра…
Священник (робко). Как же строить театр, когда еще домов нет?
Мазырин. Вы бы, конечно, сначала построили храм?
Священник. Вокруг храма народ живет, устраивается…
Мазырин (решительно). Позвольте, господа! Никогда не надо начинать с театра, храма, домов, а первое, что надо строить, — это острог.
