Рахманинов. Ивана-то? В доме вырос. А ты угадал. В девятьсот пятом угодил в тюрьму… Тесть его насилу вытащил.

Шаляпин. Вот не думал, что твой тесть сочувствует бунтовщикам.

Рахманинов. Тут дело романтическое. Он жених нашей горничной Марины. Наташа в ней души не чает.

Шаляпин (подмаргивает). Только ли Наташа?

Рахманинов (разматывает снасти). Глупо, Федя.

Шаляпин. Вовсе нет. Ты ее, случаем, а?..

Рахманинов. Что ты за пошляк? (Показывает Шаляпину на снасти в руке.) Вот, смотри, надеваешь три зернышка на этот маленький крючок. Видишь груз на леске, смотри, как идет поплавок по течению, как только его окунет, ты его тихонько подсекай…

Шаляпин. Нет, брат, этак я никогда не ловил… Я просто сажаю червяка и жду, пока рыба не клюнет.

Рахманинов закидывает свой крючок в воду. Шаляпин, замахиваясь, забрасывает свою удочку. В тишине слышно далекое конское ржание. Шаляпин глядит на поплавок.

Шаляпин (вполголоса).

Оборачивается к Рахманинову.

Шаляпин. А этот оглоед опасен, смотри, как бы не под пустил тебе красного петуха. Кто раз в остроге побывал, второго не минует.

Рахманинов, не отвечая, глядит на свой поплавок.

Шаляпин (поет).

Рахманинов. На рыбной ловле не поют.

Шаляпин замолкает на минуту, потом, бросив на друга короткий взгляд, запевает громче.

Шаляпин.

Рахманинов. Брось ты эту песню, надоело!

Шаляпин (противным голосом).

Рахманинов встает в лодке и как был, одетый, кидается в воду. Плывет саженками к берегу.

Рахманинов (кричит, отдуваясь). Лови один!..

Шаляпин еще громче гнусавит.

Шаляпин.

У погасшего костра спит, свернувшись калачиком, Василий Белов. Ни Герасима, ни Ивана нет. Вдалеке звучат выстрелы. Подходит мокрый Рахманинов, его трясет. Он достает из кармана лекарство и глотает его, запивая водой из чайника. Рахманинов достает из походного мешка белье, фуфайку, брюки и начинает переодеваться.

Рахманинов спит у костра, укрывшись одеялом. Ему неможется. Он ворочается, стонет, вскакивает. Потом вдруг открывает глаза, словно к чему-то прислушиваясь.

Рахманинов останавливается возле дома в изумлении. Все окна залиты светом. Из дома раздается музыка. Кто-то играет в четыре руки.

Рахманинов поднимается по ступенькам на террасу.

Рахманинов (бормочет). Что такое, в чем дело, кто это там?

И вдруг улыбается — сквозь окна видна ярко освещенная керосиновыми лампами гостиная. За роялем Зилоти и Татуша в четыре руки наигрывают итальянскую польку. Шум, суета, смех. У рояля, обнявшись, стоят молодые Верочка и Наташа, такие, какими они были в своей юности, лет 20 назад. За столом, переговариваясь, — Вера Павловна Зилоти, Мария Аркадьевна и родители Наташи и Сони. Между ними какой-то молодой человек — высокий, слегка полноватый, с едва пробивающейся золотистой бородкой — Сергей Петрович. Рахманинов зачарованно смотрит сквозь окно, присев на перила террасы. Но тут он вынужден встать и отступить в тень — из дверей на террасу выбегают Верочка и Сергей Петрович. В двух шагах от него молодой человек обнимает Верочку, шепчет какие-то слова. Вжавшись в стену, Рахманинов стоит, боясь пошевелиться.

Сергей Петрович. Душа моя, счастье мое!.. Верочка. Да… Да… Да…

Из комнаты раздается громкий крик: «Сергей Петрович! Ваша очередь!»

Сергей Петрович (Верочке). Я сейчас вернусь!..

Он убегает в дом. Верочка вдыхает влажный вечерний воздух, кутаясь в белый оренбургский платок, смотрит на звезды, улыбается чему-то. Рахманинов, не отрываясь, смотрит на нее.

Рахманинов (шепотом). Психопатушка!..

Вера испуганно вскрикивает, оборачивается. Рахманинов вступает в полосу света.

Верочка (потрясенно). Сережа… Как вы изменились…

Лицо Рахманинова неожиданно сводит судорога, он прикрывает рукой левый глаз.

Верочка. Что с вами?

Рахманинов. Ерунда, я просто промок, и это лихорадка. Сейчас пройдет… Значит, вы замужем?

Вера подходит к Рахманинову, смотрит ему в глаза.

Верочка. Я замужем за Сергеем Петровичем Толбузиным.

Рахманинов. Я его узнал…

Верочка. Простите меня, простите.

Рахманинов (торопливо). Нет, что вы!. Я прекрасно понимаю. Кто я был тогда? Бездомный странствующий музыкант, к тому же абсолютно нищий…

В глазах у Верочки слезы.

Верочка. Я люблю вас, Сережа. Я всю жизнь любила только вас…

Рахманинов кивает.

Верочка. Простите меня, Сережа… Я хранила ваши письма, как самое драгоценное, что я имела. И сожгла их накануне венчанья.

Рахманинов. Да, да, я понимаю… Вы… Вы тоже простите меня, Верочка. Я тоже женат, вы ведь знаете.

Верочка. Вы ее любите?

Рахманинов опускает глаза.

Верочка. Любите ее, Сережа. Любите. Она ваш ангел-хранитель.

Из комнаты доносится женский голос, поющий романс «Сирень».

Верочка. А как было хорошо, Сережа!.. Вы помните, как я зачерпнула из лодки воды фуражкой и надела вам на голову…

Рахманинов. Тс-с… Послушайте…

Все в комнате затихли. Вера Павловна под аккомпанемент Зилоти поет.

Вера Павловна.

Рахманинов. Этот романс я посвятил вам, когда решил жениться. Я ходил по этому парку, и каждый уголок здесь мне напоминал о вас… Я прощался с вами этим романсом…

Вера Павловна (продолжает петь).

Рахманинов. Вы счастливы?

Верочка. У меня сын. Я люблю его.

Рахманинов. Вы счастливы?

Верочка. А что такое счастье?

Рахманинов. Сиреневое вино. Вы помните?.. Сиреневое вино с белых гроздьев сирени, помните?

Верочка. Я больше не пила его. Но я хорошая мать и достойная жена.

Вера порывисто оборачивается — из комнаты выбегает Толбузин, муж.

Толбузин. Вера, где ты? Душа моя, где ты?

Вера из тени подходит к нему.

Верочка. Я здесь.

Он обнимает Веру за плечи, и они вдвоем слушают конец романса, прижавшись щека к щеке. Рахманинов смотрит на них.

Голос Веры Павловны.