– Я спать пошел.

В соседней комнате есть кушетка, вот на ней я и рассчитываю поспать.

– Ты можешь со мной остаться. – Мод берет меня за руку. – А что тут такого? – говорит она, увидев удивление в моих глазах.

– Ну да, – подхватывает Элси, – может, и я с вами вместе посплю. Ты позволишь? – Она смотрит прямо в глаза Мод.

– А что ты своим скажешь? – спрашивает Мод.

– А разве им обязательно знать, что Генри остался?

– Ни в коем случае. – Мод испугалась даже мысли об этом.

– А Мелани? – говорю я на всякий случай.

– О, она теперь рано уходит. Она на работу устроилась.

Хорошо, а что же я наплету Моне? Мне стало страшно.

– Думаю, мне надо позвонить домой.

– Только не сейчас. – Элси словно уговаривала меня. – Очень уж поздно. Потерпи.

Мы попрятали бутылки, сбросили посуду в раковину, а граммофон на цыпочках понесли наверх. Кажется, все сделали, чтобы Мелани ни о чем не догадалась.

Я лег между ними, положив руки на оба лобка. Тишина, ни звука, и я подумал, что они уже спят. А я настолько устал, что сон никак не шел ко мне. Я лежал и широко открытыми глазами всматривался в темноту. Наконец повернулся в свою сторону. В сторону Мод.

И она сразу же повернулась ко мне, обняла и прижалась губами к моим губам. А потом оторвала их и коснулась ими уха.

– Я люблю тебя, – прошептала она почти беззвучно. Я молчал.

– Ты слышишь? – прошептала она снова. – Я тебя люблю.

Я по-прежнему молча привлек ее к себе, положил руку ей между ног. И тут я почувствовал, что Элси тоже не спит: она прижалась ко мне словно половинка сандвича. Я ощутил ее руку на своих яйцах, она мягко целовала меня своими влажными жаждущими губами в шею, в затылок, в плечи…

Немного погодя я перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку. И Элси лежала ничком. Я закрыл глаза, стараясь заснуть. Невозможно. Слишком близко от меня были эти податливые тела, слишком мягкой была постель, и шедший от нее сладкий и пряный запах волос и секса щекотал мои ноздри. Через открытое окно тянуло из сада тяжелым ароматом мокрой от дождя почвы. Странно, как-то умиротворяюще странно было снова оказаться в этой широкой постели, в супружеской постели, к тому же втроем, и все мы охвачены откровенным радостным вожделением. А вдруг сейчас распахнется дверь и чей-то гневный голос крикнет: «Убирайтесь вон, грязные твари!» Но только молчание ночи, темнота, тяжелый чувственный запах земли и женской плоти.

Когда я снова повернулся на бок, лицо мое было обращено к Элси. Она ждала меня, ей не терпелось прижаться ко мне передком, проскользнуть в мою глотку своим упругим сильным языком.

– Заснула она? – прошептала Элси. – Давай еще раз.

Я не шевельнулся, член совсем размяк, руки бессильно лежали у нее на талии.

– Не сейчас, – таким же шепотом ответил я. – Утром, может быть.

– Нет, сейчас, сейчас, – горячо задышала мне в ухо Элси. Мой молодчик съежился в ее руке, как дохлая улитка.

– Прошу тебя, – шептала она. – Мне так хочется, всего один разочек, Генри.

– Дай ему поспать, – произнесла вдруг Мод полусонным голосом.

– Хорошо, хорошо. – Элси перекинула через меня руку и погладила Мод по плечу.

Несколько минут прошло в тишине, и снова ее рот прижался к моему уху, и она зашептала, разделяя слова долгими паузами:

– Когда… она… заснет… да?

Я кивнул и вдруг почувствовал, что выхожу из игры. «Слава тебе, Господи», – подумал я.

А потом провал, долгий провал, во время которого я, казалось, отключился полностью. Пробуждался я постепенно, все яснее осознавая, что член мой во рту у Элси. Протянул руку и стал поглаживать ее по спине. Она прижала к моим губам пальцы, как бы из страха, что я сейчас запротестую. Ненужная предосторожность: я уже проснулся и соображал, что происходит. А мой отросток уже откликнулся на призыв ее губ. Он обновился, ей-богу, это был совсем новый орган: тонкий, длинный, заостренный, ну просто как собачий. И он жил своей жизнью, он возродился самостоятельно, без моего участия, будто прикорнул немного и отлично выспался.

Тихо, медленно, украдкой – с чего это мы стали таиться, спрашиваю я беззвучно, втаскивая Элси на себя. У нее там совсем не так, как у Мод: длиннее, теснее, словно палец перчатки надели на мой член. Подобное сравнение пришло мне в голову, пока я осторожно подбрасывал Элси движениями бедер и живота. Ни единого звука с ее губ. Зубы впились в мое плечо. Умело, медленно, мучительно двигалась она на мне. Ныряла, выныривала, выгибала спину, как большая кошка.

Наконец она издала первый звук – шепот:

– Господи, люблю это… Я бы с тобой каждую ночь трахалась… Мы перевернулись на бок и лежали, сцепившись друг с другом, не двигаясь, не произнося ни единого звука. Только вздрагивали и сокращались ее мышцы внутри, словно ее щель играла с моим членом в свои, только им знакомые игры.

– А ты где живешь? – зашептала она снова. – Как мне тебя одного увидеть? Позвони завтра… скажи, где мы можем встретиться. Я каждый день хочу трахаться. Слышишь, ты? Не кончай, пожалуйста… Пусть это вечно тянется.

И опять тишина. Только биение пульса между ее ног. Никогда я не был так крепко схвачен, никогда прежде не бывал так плотно обтянут. Такая тесная, длинная, узкая, свежая, благоухающая перчатка. Ее, должно быть, не больше дюжины раз и натягивали за всю жизнь. А корни ее волос – крепкие, сладко пахнущие. И ее груди – твердые, налитые, как два яблока. А пальцы! Ее ищущие, хваткие, ласковые, нежные пальцы! Как она любила схватить мои яйца, пощекотать их, подержать, словно взвешивая на ладони, а потом оттянуть мошонку двумя пальцами, будто доить меня собралась. И язык, ее жадный язык! И зубы, острые, кусачие, щипачие.

А сейчас она совсем затихла, ни один мускул не дрогнет. И снова шепот:

– Я все хорошо делаю? Ты меня еще научишь, ладно? Я прожорливая. Могу все время трахаться… Ты не устал… Нет? Не двигайся, пусть он так и останется. Я буду кончать, не вынимай его, ни за что не вынимай. Господи, какое блаженство…

И снова затихла. А я чувствую, что мог бы лежать так сколько угодно. Лежать и слушать. Пусть еще что-нибудь скажет.

– Я нашла дружка, – шепчет она. – Да мы и здесь сможем встречаться. Она ничего не скажет… Боже мой, Генри, никогда не думала, что такое бывает. А ты можешь так трахаться каждую ночь?

Я усмехнулся. Темнота полная, но она увидела.

– Что ты? – прошептала Элси.

– Ну, не каждую, – ответил я тем же шепотом и чуть не хмыкнул опять.

– Генри, давай! Давай побыстрее… Я кончаю!

Мы кончали одновременно и так долго, что я удивлялся, откуда они набираются, эти соки!

– Ты готов! – шепнула она. – Полный порядок. – И добавила: – Потрясающе…

Мод тяжело поворачивается во сне.

– Спокойной ночи, – шепчу я. – Я буду спать. Я полумертвый.

– Позвони мне завтра. – Элси целует меня в щеку. – Или напиши… Обещаешь?

Я что-то бормочу. Она обвивает меня руками. Мы проваливаемся в Ничто.

Состоялся этот пикник в воскресенье, а Мону мне не удалось увидеть до вторника. Не оттого, что застрял у Мод, нет: с утра в понедельник я сразу же отправился в контору. Ближе к середине дня позвонил Моне, но услышал, что она еще спит. Разговаривала со мной Ребекка, от нее я и узнал, что Мона не ночевала дома – провела ночь на репетиции.

– А вы где были ночью?

Ребекка задала вопрос требовательным, чуть ли не хозяйским тоном.

– Дочка заболела неожиданно, – объяснил я, – вот и пришлось пробыть возле нее до утра.

– Придумайте что-нибудь получше, прежде чем будете объясняться с Моной, – рассмеялась Ребекка. – Она всю ночь названивала. Совсем с ума сошла от беспокойства.

– Наверное, потому и не пришла домой?

– Вы же не ждете, что каждый поверит в ваши сказки? – сказала Ребекка, и опять послышался ее низкий гортанный смех. – Так вы домой-то придете? – спросила она. – Нам вас не хватает. Знаете, Генри, вам не следовало бы вообще жениться…