Связи сработали: в больнице их встретил главврач и, строго взглянув на Евгения, попросил:

– Молодой человек на улице пускай подождет. Дал илу он проводил в холл, пообещав сообщить о здоровье младенца и роженицы сразу же, как выяснится, в каком они состоянии.

– Сожалею, но придется вам подождать, – извинился он на прощание.

«Ишь ты, извиняется. Ясное дело, звонил сам Самохин», – удовлетворенно отметила Далила, присаживаясь на диван.

В холле из-за неприемных часов было пустынно. Лишь в кресле под пальмой небрежно развалилась молодая женщина с неестественно рыжими, даже красными волосами.

«Важная птица, раз пустили ее в роддом в эти часы», – догадалась Далила.

Красноволосая была дорого и безвкусно одета, из чего Далила сделала вывод, что над ней поработали продвинутые стилисты. Такие «навороченные» дамочки ей никогда не нравились. Она отвернулась, не собираясь завязывать с ней разговор. Но не тут-то было – Красноволосой в молчании не сиделось.

– Простите, кто у вас здесь рожает? – любезно осведомилась она.

– Подруга, – нехотя ответила Далила. – Уже родила.

– Девочку? Мальчика?

– Если б я знала. За суматохой забыла спросить, а врачи не сказали.

Красноволосую это сообщение мгновенно взбодрило, словно сигнал трубы кавалерийского коня. Она даже покинула свое «эксклюзивное» кресло и пересела на общий диван, поближе к Далиле.

– Вы знаете, – затрещала она, закатывая глаза, – здесь такие врачи!

– Какие? – спросила Далила, смерив задаваку презрительным взглядом.

Та, запнувшись, продолжила:

– Нет, я против них ничего не имею, но Кристина, моя сестра, впервые рожает. Ей здесь не место. Я хотела ее увезти обратно в Москву, а она заупрямилась. Представляете, мы уже десять лет живем в Москве, и вдруг сестрица вышла замуж за питерского, а он не хочет в столицу. Кристина живет в Питере, и даже не в центре, в захолустье каком-то. Полный отстой, – наивно пожаловалась Красноволосая петербурженке Далиле.

– Это ужасно, – саркастично согласилась Далила, окончательно расположив к себе Красноволосую.

Та, не заметив сарказма, радостно подскочила, воскликнув:

– Вы тоже москвичка?

– Неужели это сильно заметно?

– Конечно! – заверила Красноволосая и тут же переключилась на другое.

– Какая прелесть, – восхитилась она, уставившись на куртку Далилы. – Армани? Диор?

Не дожидаясь ответа, Красноволосая бросилась жаловаться.

– Представляете, – защебетала она, – а мне в последнее время везде облом. В Москве никому верить нельзя. Никому! Купила курточку! Кстати, как она вам?

Далила смерила женщину безразличным взглядом и не пошла против совести:

– Так себе.

– Вот! А я купила! И даже не в бутике. Из коллекции прямо. Втюхали мне. Сказали, что настоящий Диор. Что их всего пять, а в Москве у меня у одной такая. Три штуки баксов за этот хлам отдала! Да я бы шиншиллу реально за такие бабки купила! А тут, какой-то драный нереальный козел!

– Зачем же вы покупали? – удивилась Далила.

– Мне же сказали, что в России такая одна, остальные четыре в Лондоне и Париже. И я, кретинка, поверила. И что же! Еду к сестре! Между Питером и Москвой! В захолустном придорожном отстойнике! Меня чуть не сбивает с ног девица! Кошмарный облом! В точно такой же куртке! Тоже нетуфтовый Диор! Я отвяла!

Далила насмешливо посочувствовала:

– Нельзя так себя изводить.

– Слушайте дальше. Это еще не все. Захожу в забегаловку. И там девица сидит! Другая! И на ней моя куртка! Точно такая, как у меня! Диоровая! Поняли? Сразу три! Одинаковые! Не успела купить! Ну, я вернусь в Москву! – Красноволосая потрясла кулаками. – Я им покажу! Расскажут они мне, с какой барахолки получают свой эксклюзив! Знаете, кто мой муж? Кстати, вы работаете? – спросила она, с интересом взглянув на Далилу.

– Да. Здесь, в Питере.

Дамочка задохнулась:

– Да вы что! Бедная! А кем?

Далила нехотя сообщила:

– Я психоаналитик.

– Модный? – подпрыгнула Красноволосая.

– Разумеется, – с обидой подтвердила Далила. – Неужели можно подумать иначе?

– Никогда! – азартно успокоила ее Красноволосая. – Психоаналитик! Модный! И женщина! Полный отпад! Вы знаете, нужен совет, – уже деловито сообщила она. – У меня бывают депрессии, чаще весной…

Далила поспешно предупредила:

– Бесплатных консультаций я не даю.

Красноволосая с уважением кивнула и, роясь в сумочке, одобрила:

– Правильно. Халявщиков тьма. Надо марку держать. Я тоже не хухры-мухры. Вот, возьмите мою визитку. Мало ли что. Обращайтесь ко мне, как к родной. И я к вам когда-нибудь загляну.

– Отлично, – через силу улыбнулась Далила, вынимая из кармана куртки свою визитку и пряча чужую, даже не взглянув на нее.

К радости Далилы, пустая беседа была неожиданно прервана. По ступеням спускался главврач.

Скользнув равнодушным взглядом по Красноволосой, главврач обратился к Далиле:

– Первый осмотр показал, что ваша подруга здорова. Результаты анализов будут позже. Ребенок недоношен, но, думаю, мы его не потеряем. Надлежащие меры уже приняты, надеемся избежать осложнений. Звоните, узнавайте, всегда к вашим услугам.

– Вы позволите ее увидеть? – спросила Далила. Доктор покачал головой:

– Вам отказать я не могу, но сегодня совсем не желательно.

– Спасибо, я завтра приду, – сказала Далила и, забыв попрощаться, задумчиво побрела к выходу.

– А родился-то кто?! – раздраженно каркнула Красноволосая.

– Да! Кто родился?! – встрепенулась Далила.

Главврач был поражен:

– Вы не знаете, кто родился? Девочка, – возвестил он с нежной улыбкой.

– Девочка? – растерялась Далила и подумала: «Зачем же девочка? Галке лучше бы мальчик».

Разочарование, отразившееся на ее лице, главврача разозлило. Словно он лично отвечал за пол подопечных младенцев.

– Ну да, девочка, девочка, – повторил он и сердитый ушел.

– Девочка у Галины моей, – удивленно пролепетала Далила, обращаясь неизвестно к кому. – Так неожиданно. Так непривычно.

– Вам уже легче, – позавидовала Красноволосая. – А нам еще рожать и рожать.

Далила, вспомнив хроническую войну с сыном и последний «сюрприз» племянника, не согласилась:

– Легче? Нет, родить – это самое легкое. Настоящие сложности начинаются после родов и нарастают в геометрической прогрессии.

Красноволосая рассмеялась:

– Вам-то откуда об этом знать? Вы младше меня.

– Мне тридцать два, – горестно сообщила Далила, – а сыну почти восемнадцать.

– В пятнадцать, что ль, родила? – спросила москвичка, переходя вдруг на «ты».

– Пятнадцати не исполнилось, считайте в четырнадцать.

– Круто, – присвистнула Красноволосая и восхитилась:

– А выглядишь потрясающе. Больше двадцати пяти, хоть убей, не дала б. Надо было и мне в пятнадцать рожать, а не слушать родителей.

Далила хотела ей возразить, рассказать, что одним махом и детства лишила себя, и юности, и много чего, но горячиться не стала.

«Нашла, с кем откровенничать», – осудила она себя и, бросив:

– Всего вам хорошего, – вышла на улицу. Растерянная, она побрела к своему «Форду». Еще вчера ее Галина была разгульная, а теперь она мама. Интересно, что в ней изменится? Какой она дочке подаст пример?

– Девочка родилась, – сообщила Далила племяннику, усаживаясь за руль и трогая с места машину.

– Девчонка, – рассеянно кинул Евгений, – хорошо. России нужны терпеливые дочери.

– При чем тут Россия?

Словно очнувшись, он взглянул на Далилу и спросил:

– Подбросишь меня до дому?

– А где твой «Опель»?

– На ремонте.

Далила вздохнула:

– Подброшу. Все равно день потерян.

Сначала ехали молча. Евгений был грустен, Далила размышляла, как уберечь парня от глупостей.

– Где вы познакомились с Ветой? – наконец спросила она.

– На тусовке. В клубе.

– В каком?

– Это что-то меняет? Какая разница? – рассердился Евгений.