– О-о! И ты думаешь, что Кафа для этого подходящее место?

– Я не шучу. – Нероне внезапно стал очень серьезным. – У меня есть немного денег, чтобы для начала купить лодку и присмотреть гнездо для ночлега. А дальше – дальше буду ловить удачу, которую мне пошлет бог или дьявол, уж не знаю кто.

Яунисио понял по глазам собеседника, что тот и вправду намерен вести серьезный разговор, и отвел старого знакомого в сторону, за стену вблизи малых морских ворот, где было не так ветрено и людно, как на причале.

– Ну, ладно, слушаю тебя… Элизео, – сказал он не слишком приветливым голосом, и на его смуглом, обветренном лице морского волка отобразилась насмешка. – Чего ты хочешь от меня?

– О, совсем немногого. Хочу, чтобы ты показал мне побережье Таврики. Хотелось бы изучить здешние места, знать все бухты, бухточки, гроты и щели, где можно укрыться от бури и спрятаться от преследователей. Для начала возьми меня в плавание на своей галере, я же видел, что ты готовишь ее в путь.

– Да, «Лоба» сегодня отплывает в Константинополь.

– «Лоба»? Это в память о твоей неверной подружке, да?

– А тебе какое дело? – недовольно пошевелил густыми бровями Яунисио. – Меньше всего нуждаюсь в замечаниях такого содомита, как ты.

– Ну, ну, не сердись, я же пошутил, – примирительно сказал Нероне. – Мне все равно, как называется твоя галера, лишь бы она плыла вдоль таврийского побережья и останавливалась в тех местах, где обитают честные корсары… я хочу сказать, такие, которые не предают друг друга и нападают только на язычников, мусульман, а также разжиревших купцов, не желающих делиться с ближними. Если возьмешь меня на борт своей галеры, внакладе не останешься.

– Хорошо, я согласен, – кивнул Яунисио после некоторого раздумья. – Только плыть ты будешь не со мной, я остаюсь в Кафе. «Лобу» поведет один из моих помощников. Но ты не сомневайся: он не хуже меня знает все побережье Таврики, а по пути в Константинополь зайдет еще в Монкастро[9].

– Галера плывет в Константинополь? – слегка нахмурился Нероне. – Не опасно ли плыть так далеко, когда на носу зима?

– А что, ты боишься? – усмехнулся Яунисио. – Тогда жди весны. Или высаживайся где-то по дороге. Скажем, в Джалите. Но только как ты потом оттуда доберешься обратно в Кафу?

– Пожалуй, мне полезно будет проделать весь этот путь до Константинополя, – кивнул генуэзец. – Пойдем, познакомишь меня со своими людьми.

У причала ждала лодка, которая должна была доставить нескольких матросов к «Лобе», стоявшей на якоре в полумиле от берега. Среди этих матросов выделялся высокий стройный юноша лет девятнадцати-двадцати, в камзоле, перехваченном на талии кожаным поясом с пряжкой, и в плотном темном плаще, небрежно откинутом за спину. Из-под шляпы с узкими полями и высокой тульей выбивались непокорные каштановые волосы, почти закрывавшие уши и затылок. Этот молодой человек по виду казался благородней своего окружения, но, когда Нероне заметил, как он ругается и награждает тумаками нерадивых помощников, то сделал вывод, что юноша ничем не лучше других корсаров.

– Вот этот парень и поведет «Лобу», – указал на него Яунисио.

– Этот? Да он же совсем еще юнец! – возмутился Нероне. – И ты ему доверяешь вести корабль в такую неспокойную погоду?

– Именно потому и доверяю, – усмехнулся Яунисио. – Не каждый за это возьмется. Я и сам предпочитаю в холодное время сидеть на месте, а не носиться по волнам. Но можешь не беспокоиться: Ринальдо хоть и молод, но уже достаточно опытен, к тому же смел и силен. Среди моих людей он единственный, кому я могу доверить корабль. Ну что? Ты не передумал пускаться в путь?

– Нет, не передумал. Я даже уплачу тебе все деньги вперед, только прикажи этому Ринальдо, чтобы останавливался в тех бухтах, которые меня заинтересуют.

Яунисио подозвал молодого человека и представил ему своего знакомца:

– Вот, Ринальдо, это мессер Элизео Вакка, он поплывет с вами на «Лобе».

– Воля ваша, вы хозяин корабля, – пожал плечами юноша. – Но знает ли этот синьор, что…

Светло-карие глаза Ринальдо вопросительно глянули на Яунисио, а потом на Нероне.

– Да, он знает, что мы… гм, не совсем купцы, – усмехнулся владелец галеры. – Но он и сам такой. Элизео в Таврике недавно, здешние места не изучил, а потому хочет, чтобы ты по дороге показывал ему побережье и объяснял, где есть удобные укрытия. Ты все понял?

– Он поплывет с нами до Константинополя и обратно? – уточнил Ринальдо, и Нероне показалось, что во взгляде юноши мелькнуло недовольство.

– Это уж как ему будет угодно, – усмехнулся Яунисио. – Он заплатил мне за то, чтобы мы его взяли на борт, а дальше – не мое дело.

Оказавшись на корабле, Нероне скоро убедился, что молодой капитан «Лобы» смотрит на него не только с оттенком недовольства, но даже с плохо скрываемым презрением. Да и Нероне испытывал к Ринальдо невольную неприязнь, с самого начала посчитав его самоуверенным и надменным юнцом.

Галера была небольшой, но быстроходной и маневренной – как раз такой, чтобы догнать тяжелый купеческий корабль или уйти от погони, нарвавшись на парусники турецких пиратов. О боевом предназначении «Лобы» свидетельствовало наличие платформы для воинов, размещенной на носу корабля, и заостренного, выступающего вперед тарана. Также на палубе были установлены большие дальнобойные арбалеты, тетива на которых натягивалась воротом.

Впрочем, Нероне изучал не столько судно, сколько его обитателей, стараясь найти себе среди них временных союзников. Скоро он обратил внимание на некоего Гоффо – неповоротливого увальня, чье прозвище вполне соответствовало его характеру[10]. На корабле он выполнял обязанности не матроса, а кока и при малейшей опасности спешил спрятаться в камбуз. Над ним подсмеивались, но Гоффо не обижался и, отличаясь болтливостью, был рад любому собеседнику. Нероне быстро смекнул, что даже этому трусоватому толстяку хочется, чтобы его уважали, и принялся заговаривать с Гоффо, называя его бывалым моряком и самым необходимым на судне человеком. Результат не заставил себя ждать: скоро странный пассажир «Лобы» стал пользоваться особым расположением кока, от которого узнал много подробностей об экипаже галеры. Больше всего Нероне интересовал капитан Ринальдо, по-прежнему вызывавший у генуэзца скрытую неприязнь. Однажды, оставшись наедине с Гоффо, Нероне прямо у него спросил:

– Интересно, почему Яунисио доверил командование кораблем этому юнцу Ринальдо, когда есть моряки старые и опытные?

– Не все согласятся командовать кораблем, идущим по Черному морю в осеннюю непогоду, – поежился Гоффо. – Я вот сел на эту посудину только потому, что нет у меня другого выхода: крупно задолжал хозяину, господину Яунисио. А Ринальдо – он отчаянный, ничего не боится. Иногда так себя ведет, будто сам ищет своей погибели.

– Странный человек этот Ринальдо, – осторожно заметил Нероне. – С виду не похож на простого моряка.

– А он не простой! – охотно пояснил Гоффо. – Знаете, синьор, говорят, что Ринальдо – из семьи флорентийских нобилей[11].

– Да? И как же он оказался здесь?

– О, неисповедимы пути Господни, – вздохнул Гоффо. – Несколько лет назад, когда он плыл из Италии в Константинополь, на корабль напали турецкие пираты, захватили в плен всех пассажиров, среди которых были Ринальдо и его родичи. Уж не знаю каким образом, но Ринальдо удалось бежать, и он нашел пристанище в Галате[12]. С тех пор он сделался корсаром и старается, где только может, нападать на турецких разбойников.

– Он не любит мусульман? Мстит им за свой плен?

– Не знаю. По-моему, в вопросах веры он довольно терпим.

– Да, я заметил, что в вашей команде не все христиане. Вот, например, этот смуглый, курчавый, горбоносый… как его…