Итак, в славянской мифологии существовал персонаж, соответствующий образу скифского Колаксая и называвшийся царем-солнцем: «Солньце цесарь». Эта параллель является дополнительным аргументом в пользу трактовки имени Колаксая как «Солнце-царь».

Имя другого брата, Арпоксая, означает: «Владыка глубины»; первая часть имени, «Арпа-», соответствует осетинскому «арф» (с закономерным более поздним осетинским «ф» из древнеиранского «п»): «глубокий», «глубина» (воды и земли). То же слово входит в название Днепра: от Дан-апр (Данаприс греческих авторов) — «Река глубокая». Восходящие к «апра» скифское «арпа» и осетинское «арф» отражают метатезу (перестановку) в группах из согласного плюс «р», характерную для части скифо-сарматских диалектов, а также для осетинского. Лингвистические исследования показывают, что все имена, которые называет Геродот в легенде о происхождении скифов, являются иранскими, но отражают закономерности одного из скифских диалектов, во многом близкого осетинскому языку. Последнему, как и ряду скифо-сарматских диалектов, был свойствен переход «ри» в «ли» (такие примеры многочисленны; та же особенность объясняет форму имени «аланов» и устаревшее, фольклорное название осетин и нартовских героев «аллон» — от древнего «арии», «ариана»). Такая закономерность показывает, что «Липа-» в имени Липоксай должно соответствовать форме «Рипа» в других, более архаичных скифских диалектах. Это слово можно связать с названием Рипейских гор греко- скифской традиции (Рипа у более ранних, Рипеи у более поздних греческих авторов). Это хорошо согласуется со скифской концепцией о трех сферах космоса: верхней — небесно-солнечной, нижней — водной или подземной и средней — надземной (символическое название — «Гора»).[14]

Таким образом, имя Липоксай должно означать «Владыка горы». Тем самым подтверждается скифское происхождение не только представлений о Рипейских горах, но и самого их названия.

Название «Рипы», «Рипейские горы» ученые обычно считали греческим. Так полагали даже те исследователи, которые признают, что само представление об этих горах греки получили из Скифии. Уже в древности предлагались различные объяснения названия «Рипейские» как греческого. Его толковали, например, как происходящее от греческого слова «рипе» — «полет», «напор», «порыв» ветра или сравнивали с некоторыми топонимическими названиями из самой Греции. Современные ученые часто следуют за одним из таких толкований.

Но подобные созвучия отнюдь не могут служить доказательством греческого происхождения названия Рипейских гор, хотя у некоторых античных авторов оно и могло в действительности ассоциироваться с греческими словами и представлениями. Так, «рипе» в значении «порыв» (ветра Борея) увязывалось с Бореем, якобы обитавшим у Рипейских гор. Но это, очевидно, лишь вторичное осмысление, не имевшее отношения к происхождению самого названия гор — «Рипейские».

Подобным образом и древнее название народа — гипербореи, первоначально не связанное с именем Борея, затем часто понималось как «народ, живущий выше обиталища Борея». Существовали и другие толкования имени гипербореев, основанные на бытовавших представлениях об этом народе. Так, некоторые античные ученые предлагали греческую этимологию, связывая данное название с понятием долголетия — «живущие свыше срока человеческой жизни».

Приведем еще несколько подобных примеров. По-разному объяснялось и название легендарных женщин-воительниц — амазонок. Одна из таких «этимологий» — греческое «а» (без) + «мазос» (грудь) — связывалась с рассказами о том, что амазонки лишали себя одной груди, чтобы было удобнее пользоваться оружием. Ряд объяснений исходя из греческого языка давали в античной литературе названию «скифы». Подобным образом толковались и многие другие племенные названия скифского мира, например «саки»; согласно одному из встречающихся в античной литературе объяснений, это название связано с греческим «сакос» — «щит». Саки действительно носили и употребляли на войне щиты (греки хорошо знали сакских воинов), но этническое название «сака», конечно, не греческого, а иранского происхождения и не имеет отношения к слову «щит».

Точно так же сам факт осмысления греками названия «Рипы» — «Рипейские горы» еще не доказывает его греческого происхождения. Характерно, что оно засвидетельствовано впервые лишь в сочинениях тех античных авторов, которые уже имели реальные сведения о Скифии и заскифских областях. Так, уже в конце VII в. до н. э. поэту Алкману были известны сюжеты собственно скифского эпоса, знал он и о существовании исседонов; в «Аримаспейе» Аристея упоминались исседоны, легендарные аримаспы и грифы, сказочная пещера Северного ветра у Рипейских гор и т. д.; Гекатей на своей карте помещал перед Рипейскими горами не только исседонов, но и аримаспов; о Рипейских горах было известно Эсхилу и Софоклу, и в их трагедиях получили отражение различные образы скифского фольклора; Эсхил вводит в свои произведения аримаспов и грифов, помещает рядом с ними «скифских» форкид и горгон; Софокл знал предания о пещере Борея; логограф Дамаст располагал сведениями об исседонах, рассказами об аримаспах, заснеженных Рипейских горах, Северном море за ними.

Однако независимо от того, каково происхождение названия «Рипейские», «Рипы», само представление о великих северных горах существовало в местной скифской традиции и еще много ранее — в общеарийской. Эти представления, как мы видели, отражены в религиозной и эпической литературе древнего Ирана и Индии. В Иране они зафиксированы уже в ранних частях «Авесты», в Индии широко засвидетельствованы в эпических сочинениях. Они, безусловно, существовали у индоариев уже ко времени их прихода в Индию.

У нас есть все основания полагать, что представления о великих северных горах нашли отражение и в древнейшем письменном памятнике древних индийцев — «Ригведе». Правда, ее гимны чрезвычайно трудны для понимания и часто по-разному трактуются древними комментаторами и современными учеными. Среди тех текстов «Ригведы», в которых, очевидно, можно найти отражение древнейших преданий о великих горах арийской мифологии, особый интерес представляет отрывок гимна в честь Агни, одного из главных божеств «Ригведы» (5-й гимн III книги).

Агни, бог огня, приносящий богам жертвы и возлияния, «защитник сомы», прославляется в гимне как освещающий мрак, благой певец, покровитель дома, он уравнивается с Митрой и Варуной, называется «Митрой речных потоков и гор». Затем мы читаем: «Он (Агни) охраняет желанную вершину Рипы, место Птицы; он, бодрый, охраняет путь Солнца; он, Агни, охраняет в центре (буквально „на пупе“) Семиглавого; он, превосходный, охраняет веселье богов». Данный отрывок относится к числу неясных, плохо понятных текстов «Ригведы». Его переводы различны, трактовки противоречивы, но смысл отрывка может быть раскрыт достаточно определенно в связи с индоиранскими представлениями о священных горах.

Упоминаемое в первой строке слово «рипа» (или «рип») исследователи «Ригведы» обычно переводят как «земля». Но и при таком толковании в данной строфе должна, очевидно, идти речь о горе, горной вершине («вершине земли»). Текст сохранил указание на следующие ее отличительные черты: там пребывают птицы или, точнее, некая особая птица; там пролегает путь движения солнца — Сурьи; там «пуп» — центр мира, где «Семиглавый»; там место веселья, или наслаждения, богов. Каждую из этих деталей можно сопоставить и со сведениями последующей индийской традиции, и с данными «Авесты».

Прежде всего обращает на себя внимание сообщение о пути движения солнца, что находит прямые аналогии в индоиранском представлении о движении солнца вокруг священных гор; согласно «Авесте», их постоянно обходит солнце «по пути, созданном Ахурамаздой»; в индийском эпосе рассказывается, что солнце-Сурья никогда не покидает мифическую гору, «беспрепятственно вращается по этой дороге», которая была проложена при сотворении мира. Можно полагать, что и в разбираемом тексте говорится о том же предначертанном богами «пути Сурьи» вокруг горной «вершины», т. е. в «Ригведе», очевидно, отражен прообраз представлений «Махабхараты» и последующих индийских сочинений.