А в это время внизу, на острове, мои товарищи, участники экспедиции на полюс, слышали, как шумят вверху за туманом моторы моего самолета. Слышали и очень волновались, потому что знали, какая беда надвигалась на самолет «СССР-Н-166» и его экипаж. И помочь ничем нельзя. Пятеро их товарищей кружились в тумане над островом. Каждую минуту самолету грозило обледенение. А если удастся взбежать обледенения, то на очереди другая бела: выйдет весь бензин. Значит, все равно придется самолету камнем падать вниз…

Вдруг кто-то крикнул:

— Они улетают!

Гул моторов медленно затихал вдали. Самолет, покружившись над островом, опять повернул в океан на север. Это был единственный выход спасти свою жизнь в машину. Над океаном туман был реже, чем над островом. Я решил посадить самолет на льдину и ждать, пока погода опять станет хорошей.

Но как найти в тумане льдину? Я вел самолет низко, над самим льдом. Приходилось больше угадывать, чем видеть. Если внизу темно — значит, открытая вода. Мимо! Если белое пятно — значит, льдина. Но какая она: ровная или в кочках — торосах? Ведь на торосы самолет не посадишь, — сломаешь. Потом подумал: «У краев льдины должны быть неровные. Ведь они, когда плывут, то стукаются друг о друга, трескаются, громоздятся. А в середине должны быть ровные». Выбрал льдину побольше, прицелился на самую середину и повел самолет на поездку. Что-то будет?..

Самолет коснулся лыжами льдины и подпрыгнул — словно испугался чего-то. Потом прыгнул еще и побежал по снегу с каждой секундой все тише. Скорей бы остановился!..

Вот вынырнула из тумана, норовя попасть под самые лыжи, огромная ледяная глыба — «ропак». Едва успел увернуться от нее в сторону. Наконец самолет остановился. Сели!.. Мы вышли на льдину. Велика ли она? Прочна ли? Но об этом не думалось. Главное — сели!

Я приказал никому не отходить от самолета. В тумане легко заблудиться или попасть в полынью. Осматривать льдину будем, когда туман рассеется, а пока нужно устраивать лагерь. Все население самолета принялось за работу. Выгрузили из самолета продовольствие, оружие, резиновую лодку. Механики устроили на льду палатку, разложили в ней спальные мешки. Неизвестно ведь, сколько времени придется просидеть нам на этой льдине.

Через несколько часов на льдине вырос полярный хутор. Стояла палатка, шипели примусы. В воздухе запахло горячим кушаньем. Коля Стромилов снял с самолета радиопередатчик, установил во льду тоненькую складную радиомачту, пустил моторчик и застучал ключом аппарата. На Рудольф к оставшимся товарищам полетели от нас радиограммы. Мы сообщали, что живы и здоровы. Самолет цел. Сидим на льдине, только не знаем где. Просили о нас не беспокоиться.

Как обрадовались нашей радиограмме на Рудольфе! Как поздравляли нас товарищи с благополучной посадкой! Какую длинную и радостную радиограмму получили мы в ответ!

Напившись горячего чаю, все население «дрейфующего» самолета залезло в спальные пушистые мешки спать.

На вахте остался Стромилов, Он должен был наблюдать за всем: за погодой и за льдиной. Вдруг льдина начнет ломаться или поднимется шторм? Нужно, чтобы все это не застало нас врасплох.

Коли оказался замечательным часовым. Не успел я заснуть как следует, наш часовой поднял тревогу.

Вдруг загремели выстрелы. Один… другой… Ничего не понимая спросонок, я выскочил из палатки.

— Что случилось?..

— Медведь пришел!..

«Хозяин Арктики» очень быстро пронюхал о нашей посадке и поспешил к нам в гости. Коля его совсем не ждал. Поэтому, когда медведь появился среди торосов, наш радист сначала вытаращил на него глаза, а потом, опомнившись, схватил ружье и, не целясь, пустил навстречу «гостю» одну за другой две пули. Медведь, не ожидая такой встречи, пустился со всех ног обратно. Когда я выскочил из палатки, то увидел только пятки и хвост, мелькавшие за торосами…

Мы пробыли на льдине дна дня. Не думайте, что все это время сидели без дела. Работы было очень много. Дожидаясь, пока настанет хорошая погода, мы подготавливали аэродром для нашего самолета. Вооружившись кирками и лопатами, мы расчистили во льду дорожку, по которой мог бы разбежаться и взлететь наш самолет. Приходилось раскалывать на части и оттаскивать в сторону целые глыбы льда. Наконец настала хорошая погода, туман рассеялся.

Мы определили но солнцу место, где находилась наша льдина, и узнали, в какой стороне находится остров Рудольфа. Приготовились взлететь. Запустили моторы, уселись в самолет. Вдруг Волков замахал руками. В чем дело? Я посмотрел вперед и увидел, что наша льдина лопнула перед самым носом самолета. Половинки медленно расходились, и полоса воды между ними все ширилась… Как же взлетать?

Пришлось опять сойти с самолета, повернуть его носом в другую сторону в попробовать взлететь с одной половинки льдины. Это было опасно, однако взлететь удалось.

Через двадцать минут мы уже были на Рудольфе.

Самолета Водопьянова там не застали. Он улетел на полюс.

Вслед за самолетом Водопьянова улетели на полюс машины Молокова, Алексеева, Мазурука.

На острове Рудольфа стали тихо. Людей осталось мало, в домиках зимовки — просторно. Мы, оставшиеся на острове, скучали и с нетерпением ждали, когда эскадра вернется с полюса обратно.

Наконец настал и этот день. Далеко на горизонте показались три черные точки.

Самолеты!

Один за другим они плавно опустились на аэродром.

Четвертый самолет — летчика Алексеева — не долетел до острова. У него нехватило бензина. Пришлось сесть на льдину на двести пятьдесят километров от Рудольфа. Через несколько дней я на своем самолете отвез Алексееву бензин. В тот же день его самолет «СССР-Н-172» прилетел на остров. Эскадра, завоевавшая полюс, стала готовиться в обратный путь — в Москву.

Нужно было торопиться. Весеннее солнышко с каждым днем грело все сильнее. Весна забиралась в самое сердце Арктики. Снег, раньше твердый, стал рассыпчатым, рыхлым. Лыжи самолета проваливались на талом снегу или прилипали к нему так крепко, что самолет с трудом взлетал.

Назначили день отлета, распрощались с хозяевами острова — зимовщиками — и взлетели.

Обратный путь прошли без всяких приключений. Только подлетая к Амдерме, командиры самолетов получили радиограмму, в которой сообщалось, что аэродром в Амдерме растаял…

Как же садиться? Ведь у наших самолетов лыжи, а не колеса. Мы летели от зимы к весне. С острова Рудольфа мы не могли бы взлететь на колесах со снега. А подлетая к Амдерме, узнали, что нам придется садиться на лыжах в грязь. Что же делать? Вернуться обратно? Кружась над аэродромом, заметили книзу полоску снега. По обеим сторонам ее — голая земля. Страшновато было садиться, однако все обошлось благополучно — сели!

Полоска снега была настолько узкая, что, когда мы пришли на другой день на аэродром, самолеты наши стояли в грязи. Снег весь растял.

В Амдерме мы сменили лыжи на колеса и полетели в Архангельск. Там нас встретили первые весенние цветы. Весна здесь была в самом разгаре. А всего лишь несколько дней назад нас окружал снег и вечные льды…

Почти три месяца прошло с того дня, когда наши самолеты взлетели с Московского аэродрома, чтобы нанять долгий путь. Нас послали родина, партия большевиков, товарищ Сталин завоевать полюс, сделать его советским, поднять на нем флаг СССР. Мы выполнили боевой приказ: полюс стал советским. Впервые за все время существования земли на макушке земного шара поселились люди. И эти люди — наши, советские: Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров. Ученые, большевики, герои… Их четверо, но за их спиной стоит вся ваша великая страна. Им было не страшно там, на далекой льдине, в самом центре суровой Арктики. Они знали, что за ними заботливо следят советские летчики, моряки — вся родина.

Перед тем как вылететь из Архангельска в Москву, все участники экспедиции долго мылись, брились, чистились: хотелось прилететь в Москву, как на праздник. Мы знали, что нас будут встречать.