– Не за что. Не собираешься к нам в Фолкерк? Посидим за стаканчиком.

– Да, неплохо бы. А знаешь что? Может, и выберусь в ваши края.

– Да?

– Привезу Макфейла и высажу в центре города.

Мортон рассмеялся:

– Сукин ты сын, да? – и повесил трубку.

Джек Мортон почти минуту, ухмыляясь, смотрел на телефон. Потом ухмылка сошла с лица. Он развернул полоску жевательной резинки, сунул в рот и принялся жевать. Лучше, чем курить, убеждал он себя. Он пробежал глазами лежавший перед ним на столе лист бумаги с заметками. Девочку, которая пострадала от Макфейла, теперь звали Мелани Маклин. Мать ее вышла замуж, и пара жила в Хаддингтоне, на приличном расстоянии от Эдинбурга, так что вероятность случайной встречи Мелани с Макфейлом была невелика. Да, Макфейл не смог бы ее найти. Для начала ему нужно было бы узнать имя отчима, а это для него непросто. Это было непросто и для Джека Мортона. Но вот теперь он держал перед собой лист бумаги, где было написано: «Алекс Маклин». Теперь у Джека Мортона был домашний адрес, номер телефона – домашний и рабочий. Он задумался.

Ему было известно также, что Алекс Маклин плотник. Полиция Хаддингтона сообщила ему, что Маклин человек вспыльчивый и его дважды (задолго до женитьбы) арестовывали за какие-то драки. Он немного поколебался, хотя и знал, что не передумает. Поднял трубку, набрал номер. Подождал.

– Здравствуйте. Могу я поговорить с мистером Маклином? Мистер Маклин? Вы меня не знаете, но у меня есть кое-какая информация, которой я хочу с вами поделиться. Это касается человека по имени Эндрю Макфейл…

Мэтью Вандерхайд в тот день тоже позвонил по телефону, но перед этим долго размышлял, устроившись в своем любимом кресле. Он держал беспроводную трубку в руке и постукивал по ней длинным ногтем. С улицы доносился собачий лай – собака все лаяла и лаяла, подвывая. Тикали часы на каминной полке, и, когда он прислушивался, тиканье, казалось, замедлялось. Время – это сердечный ритм. Наконец он все же набрал номер и без всяких предисловий сказал:

– У меня тут был полицейский. Интересовался тем вечером, когда сгорел «Сентрал». – Он помедлил секунду-другую. – Я рассказал про Ангуса. – Он сделал паузу, слушая с вялой улыбкой взрыв негодования на другом конце провода. – Бродерик, – оборвал он гневную тираду, – если из шкафов начнут вываливаться скелеты, то я не хочу трястись от страха в одиночку.

Когда на том конце провода снова закипела ярость, Мэтью Вандерхайд повесил трубку.

Ребус в первый раз обратил внимание на этого человека тем вечером. Он подумал, что видел его днем у отделения на Сент-Леонардс. Молодой парень, высокий и широкоплечий. Он стоял у входа на лестницу в доме Ребуса на Арден-стрит. Ребус припарковал машину на другой стороне улицы так, чтобы видеть этого типа в зеркало заднего вида. У того был возбужденный вид, что-то его взволновало. Может быть, он просто пришел на свидание. Кто знает.

Ребус не испугался, но снова завел машину и уехал. Он решил вернуться через час и посмотреть, будет ли этот тип все еще там. Если будет, то, значит, он не девушку ждет, какой бы раскрасавицей она ни была. Он проехал через Медоуз к Толлкроссу, потом свернул направо, на Лотиан-роуд. Езда была, как и следовало ожидать, медленной. Число машин, которым по вечерам нужно было выехать из города, казалось, росло с каждой неделей. Эдинбург в сумерках выглядел так же, как и любой другой город: магазины и офисы, заполненные людьми тротуары. Никто не казался особо счастливым.

Он пересек Принсес-стрит, проехал по Шарлот-сквер, прополз по Куинсферри-стрит и Куинсферри-роуд и сделал духоподъемный, хотя и нелегкий поворот на Оксфорд-террас. Но Пейшенс дома не было. Он знал, что она на этой неделе ждет приезда сестры, которая собиралась побыть несколько дней, а потом уехать с девочками домой. Кот Пейшенс, Душка, сидел снаружи и требовал, чтобы его впустили, и на сей раз Ребус чуть ли не проникся к нему сочувствием.

– Нет душе покоя, Душка, – сказал он коту и пошел наверх по ступеням.

Когда он вернулся на Арден-стрит, ошивавшегося перед его домом типа и след простыл. Но Ребус его запомнил и узнал бы, попадись тот ему еще раз. Да, он его узнал бы, нет сомнений.

Дома он опять поругался с Майклом – они вдвоем находились в гостиной, все остальные в кухне. Вот, кстати, еще один вопрос: сколько всего постояльцев у него проживает? Ему казалось, что кочующее население его квартиры приближается к дюжине, тогда как он сдал ее троим, максимум четверым. Он мог поклясться, что каждое утро перед ним мелькали разные лица, а потому ни одного имени вспомнить не удавалось.

По этому поводу на кухне произошел громкий разговор – на сей раз со студентами, Майкл в это время сидел в кладовке. Разговор на кухне Ребус закончил словами: «К чертовой матери!» – и, следуя собственному напутствию, вернулся в машину и прямиком двинул в некий район города, имеющий сомнительную репутацию, – поужинать пирогами с пивком, лениво поглядывая на беззвучную картинку в телевизоре. Он переговорил кое с кем из своих информаторов, но о нападении на Брайана Холмса никто ничего не узнал.

Так что, в общем, вечер прошел как обычно.

Вернулся он намеренно поздно в расчете на то, что все остальные уже улеглись. Открыл наружную дверь подъезда и, пока она медленно закрывалась и наконец захлопнулась за ним, он принялся искать в кармане ключи от внутренней двери, уткнувшись взглядом в пол. А потому и не заметил человека, который, вероятно, сидел на нижней ступеньке лестницы.

Ребус поднял взгляд, вздрогнул, узнал его, швырнул извлеченную из кармана мелочь и ключи на пол и нанес удар. Он и выпил-то всего ничего, но его противник был трезв как стеклышко и на двадцать лет моложе. Он легко отразил удар Ребуса. Человек был удивлен и в то же время раззадорен атакой. Ребус пресек весь его задор резким ударом колена в незащищенный пах. Человек шумно выдохнул и начал складываться пополам, а это дало Ребусу возможность ударить его по шее ниже затылка. Он почувствовал, как хрустнули у него пальцы, – так силен был удар.

– Господи! – крикнул человек. – Да прекратите вы…

Ребус прекратил и потряс рукой – костяшки заныли. Но предлагать человеку свою помощь он не собирался. Держа дистанцию, он спросил:

– Ты кто?

Человек на секунду разогнулся:

– Энди Стил.

– Рад познакомиться, Энди. Какого рожна тебе надо?

Стил смотрел на Ребуса, в глазах у него стояли слезы. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы восстановить дыхание. Когда он заговорил, Ребус то ли не понял его из-за акцента, то ли просто не поверил своим ушам. Он попросил Стила повторить.

– Меня прислала ваша тетушка, – сказал Стил. – Она хочет передать вам кое-что.

Ребус усадил Энди на диван с чашкой чая, в которую Стил попросил положить четыре ложки сахара.

– Это вредно, я о твоих зубах беспокоюсь.

– Они не мои, – сказал Стил, склоняясь над горячей кружкой.

– Тогда чьи же? – спросил Ребус. Стил мимолетно улыбнулся. – Ты меня весь день пас.

– Не совсем так. Будь у меня машина – тогда другое дело.

– У тебя нет машины? – (Стил отрицательно покачал головой в ответ.) – Хорош частный детектив.

– Я не говорил, что я частный детектив. Я сказал, что хочу стать детективом.

– А пока ты что-то вроде стажера?

– Да, именно так. Пытаюсь понять, по вкусу ли мне эта водица, так сказать.

– И как водичка, Энди?

Снова улыбка, глоток чая.

– Горячевата. Но в следующий раз я буду осторожнее.

– Я даже не знал, что у меня есть тетушка. Да еще на севере. – (Акцент Стила с головой выдавал его.)

Энди Стил кивнул:

– Она соседка моих родителей. Мы живем через дорогу от стадиона «Питтодри».

– Абердин, – сказал Ребус, кивая сам себе. – Да, начинаю вспоминать. Дядюшка и тетушка в Абердине.