В соответствующей докладной записке Попов сообщил, что он посетил фирму Шеффера и ознакомился с ее продукцией. Попов нашел, что она в основном действительно оригинальна, но все, что он видел, «носит характер незаконченной и неразработанной системы», так как предприятие Шеффера находится лишь на начальной ступени своего развития. «Опыты, которыми изобретатель желал показать пригодность его системы, — отмечал Попов, — хотя и доказывали возможность телеграфирования, но из них нельзя было заключить о чувствительности приборов, от которых зависит, по словам изобретателя, дальность телеграфирования, они имели весьма удовлетворительные результаты на больших расстояниях, но по принципу устройства приемника Шеффера можно думать, что хорошо построенные приборы его не могут работать продолжительное время с одинаковой чувствительностью»[690].
Большой интерес представляет упоминание Попова о его второй встрече с Адольфом Слаби, который вполне разделял его мнение о ненадежности приемника Шеффера. Предложение последнего, указывал Попов, неприемлемо еще и потому, что его аппараты приспособлены только для приема на слух, и поэтому его фирма не производит телеграфных аппаратов, как не изготовляет она и индукционных катушек, то есть всех тех приборов, которые необходимы для успешного телеграфирования без проводов. По всем этим причинам Попов считал преждевременным пользоваться услугами Шеффера.
Установившиеся дружеские отношения между Поповым и Слаби содействовали тому, что Попов мог подробно ознакомиться с делом телеграфирования без проводов в Германии, проводившемся под главным руководством Слаби. Попов с удовлетворением отмечал: «Мне отвечали на все вопросы, предлагаемые мной, и ни из чего не делали секретов».
Главной фирмой, занявшейся в Германии изготовлением радиоаппаратуры, была AEG (Allgemeine Elektrizitats Gesellschaft), пригласившая к себе в качестве инженера помощника Слаби — графа фон Арко. Фирма построила специальный цех, выпускавший аппараты, вошедшие в широкую практику под названием системы Слаби — Арко. По заказу немецкого морского ведомства фирма AEG изготовила несколько аппаратов для судов германского флота; на основании результатов успешного испытания их было принято решение о радиофикации флота, и фирма начала спешно выполнять заказы.
Все это Попов узнал от Слаби. По его рекомендации, а также благодаря содействию главного инженера AEG, известного русского электротехника М. О. Доливо-Добровольского — с ним Попов был давно знаком, они вместе ездили в Чикаго, — Попов имел возможность ознакомиться не только с продукцией фирмы, но и с технологией производства аппаратуры. Ему была показана фотография передвижной станции беспроволочного телеграфа, отправленной на Дальний Восток (Германия и ряд других государств Запада были тогда вместе с Россией участниками интервенции в Китае). Высоко оценивая работу немецких радистов, Попов, однако, отмечал: «По существу приборы проф. Слаби сходны с нашими, отличаются только некоторыми деталями».
Во время пребывания во Франции Попов подробно ознакомился, как он это делал и в Германии, с постановкой дела телеграфии без проводов во французском флоте, аппаратуру для которого изготовлял Эжен Дюкрете. Испытаниями приборов занимался лейтенант Тиссо, который внес в них и свои конструктивные улучшения. На выставке были экспонированы аппараты с надписью Popoff — Ducretet — Tisso. Как писал Попов в докладной записке председателю Морского технического комитета, до последнего времени французское правительство не делало секретов из опытов телеграфии без проводов. Поэтому Попову удалось узнать, что к весне 1900 года во Франции работали уже несколько радиостанций. В присутствии Попова Дюкрете сдал еще две станции, предназначенные для судов, отправляющихся в Китай. Все виденное Поповым убедило его в том, что «наши приборы до сих пор были тождественны с приборами французского флота»[691].
Преждевременный отъезд Попова из Франции не помешал его триумфу на Всемирной выставке и Электротехническом конгрессе. К выставке Шестой отдел Русского технического общества выпустил на русском и французском языках специальное издание, в котором были описаны русские экспонаты на выставке[692]. Жюри выставки присудило Попову за его изобретение Большую золотую медаль. В Париже IV Международный электротехнический конгресс открылся 18 августа 1900 года. Доклад Попова был заслушан 21-го числа. Самого ученого тогда в Париже уже не было — его отозвало командование ВМФ, — и доклад был оглашен М. А. Шателеном, но до электротехнического конгресса проходил конгресс физиков, в работе которого Попов принимал участие. Это отражено в его письмах.
В связи с выставкой и происходившими тогда научными конгрессами в Париж прибыло много русских ученых. В первом письме, датированном 6 августа, Попов писал: «Вчера приехал в Париж и сейчас попал почти что в Петербург, буквально все физики здесь, за исключением двух, трех, которые были, но уехали. Сегодня открывается Физический конгресс»[693]. В следующем письме Попов делится своими впечатлениями о конгрессе. Наибольший интерес вызвал у него приезд знаменитого английского физика Уильяма Томсона (лорд Кельвин), которому было уже под 80 лет. Он пользовался всеобщим признанием как старейшина физиков всего мира, и не вследствие почтенного возраста, но главным образом на основании значения сделанного им вклада в науку. Попов называет его «творцом современной физики». Примечательны строки, в которых он описывает Томсона: «Необыкновенно симпатичный и представляющий собой совсем святого человека — всюду он со своей супругой, такой же почтенной старушкой. Все ухаживают за ним наперебой»[694].
Не один Томсон вызывал восхищение Попова. В Париж съехались знаменитые ученые со всех концов света. «Вообще довольно интересно, — писал он, — видеть лично и познакомиться с самими из тех людей, трудами которых часто пользуешься… Многие представляются как бы старыми знакомыми»[695].
Труды конгресса, включившие полный текст докладов, были опубликованы лишь через три года. До того были изданы протоколы конгресса. В записи от 21 августа приведено краткое содержание доклада Попова. К тому месту, где говорится о спасении рыбаков, было сделано следующее редакционное примечание: «Таким образом, первое практическое применение беспроволочной телеграфии послужило гуманным целям и это обстоятельство отмечено русской прессой с особым подъемом, так же, как успех спасения броненосца, связь с которым поддерживалась без проводов на расстоянии 47 км»[696].
Наши сведения о докладе Попова на конгрессе не ограничиваются цитированными источниками. Занимавший на конгрессе пост вице-президента М. А. Шателен через много лет в связи с пятидесятилетием изобретения радио оставил нам свои воспоминания о встречах с Поповым. Часть их называется «О работах А. С. Попова на Парижском международном конгрессе по электричеству в 1900 году»[697]. Записки Шателена воскрешают атмосферу, в которой проходила встреча электротехников всего мира. Прошло семь лет с того времени, как состоялся III конгресс. Мир был свидетелем больших открытий в области учения об электричестве и его практического применения, но ничто не могло сравниться с изобретением нового средства связи. «Мне в качестве вице-президента конгресса, — писал Шателен, — приходилось принимать близкое участие во всех его делах, и я хорошо помню интерес к этой новой области техники, который был всеобщим»[698].
