Как и в Центральной России, в Сибири участников экспедиции встретили с восторгом и проявляли сочувственное отношение ко всему тому, что они делали, занятые приготовлениями к предстоящим наблюдениям. Как отметил в своем отчете Н. Г. Егоров, генерал-губернатор Восточной Сибири А. П. Игнатьев (отец известного советского генерала А. А. Игнатьева, автора воспоминаний «Пятьдесят лет в строю») оказал большое внимание экспедиции, распорядившись заранее подготовлять лошадей на всех почтовых станциях между Томском и Красноярском[367]. Егоров отметил также гостеприимство бывшего городского головы Красноярска П. М. Прейна, предоставившего часть своего дома участникам экспедиции. Радушный хозяин, между прочим, вел во время затмения барометрические наблюдения, которыми пользовался Н. А. Гезехус[368].
Красноярск, основанный в XVII веке, стал в 1823 году губернским городом (центром Енисейской губернии). Его значение возросло, когда через него прошла Сибирская железная дорога (1896), но и до этого он был значительным культурным центром. Как и во многих городах России, здесь были просвещенные люди среди преимущественно купечества, обладавшие большими библиотеками, даже открытыми для общественного пользования. Напомним, что в 1897 году В. И. Ленин перед тем, как был отправлен на место ссылки в село Шушенское, некоторое время прожил в Красноярске, где он работал над вопросами экономического развития России, пользуясь книгами местного купца Геннадия Васильевича Юдина[369].
К приезду экспедиции в Красноярске имелся сравнительно большой круг местной интеллигенции, со стороны которой экспедиция встретила большую поддержку. Многие местные жители приняли активное участие в наблюдениях[370]. Из них назовем директора местной гимназии А. С. Еленева, директора учительской семинарии И. Т. Савенкова и Анну Иосифовну Яненко, приславшую в комиссию контурный снимок короны и описание своих личных впечатлений[371].
Ход работ экспедиции виден из отчета Н. Н. Хамонтова: «Для постройки наблюдательной станции городом было отведено место верстах в 3 от города на довольно высокой горе… Первые дни по приезде были употреблены на постройку будок для приборов, и к 27 июля постройка наблюдательной станции, в количестве трех будок — двух больших и одной малой, была окончена вполне, и мы занялись установкой приборов и определением времени, пользуясь для этого каждым ясным вечером»[372].
Отдаленность наблюдательной станции от города, кроме преимуществ, имела и недостатки. В день затмения все станции, как было установлено, должны были обменяться телеграфными сообщениями о состоянии погоды. Можно себе представить, какие затруднения возникли бы, если б городское самоуправление на свои средства не подвело телеграфный провод еще за несколько дней до прибытия экспедиции в Красноярск к самому месту наблюдений[373].
А погода, как уже упоминалось, на всей полосе затмения в день 7 августа была отвратительная. Даже в Красноярске, где были получены лучшие результаты, участникам экспедиции вначале казалось, что все труды, которые пришлось затратить, были напрасны. Еще за пятнадцать минут до начала затмения «дул сильный ветер и небо было покрыто облаками»[374].
Описание состояния погоды и подавленного настроения участников экспедиции содержится в отчете H. H. Хамонтова: «Седьмое августа — день пасмурный, почти все небо покрыто облаками. В восемь с половиной часов утра я, А. С. Попов и А. В. Вульф отправляемся на гору с надеждой, что, быть может, ко времени затмения небо очистится, и мы в состоянии будем выполнить возложенные на нас поручения. Но увы! По дороге нас застает дождь, и ветер, казавшийся в городе не особенно сильным, по мере приближения к нашей временной обсерватории дает себя чувствовать — начинает пронизывать, несмотря на теплую одежду. На вершине горы, вблизи будок, виднеется кучка солдат с ружьями — это кордон на случай защиты наблюдателей от местных башибузуков. На горе снуют туда и сюда наблюдатели, прибывшие раньше нас, по склону горы плетутся шагом экипажи и народ, почему-то непременно желавший наблюдать явление там же, где и мы. Наконец мы достигли вершины горы. Раздается команда офицера „смирно“, и солдаты окружают место наблюдения цепью. Ветер ревет и мечет, достигая до 15 метров. Брезенты, которые заменяют крыши будок, парусятся; ежесекундно поднимаются с земли песчаные облака и обдают вас, несмотря на то, что бывший незадолго дождик увлажнил несколько почву. Девять часов утра. Все в сборе. Ветер не стихает, облачность неба не уменьшается. Мрачное настроение усиливается — кажется, все наши труды напрасны, природа смеется над нами, подобно тому, как смеется простой народ, не допуская возможности предугадывать небесные явления»[375].
С неприязненным отношением темных людей участники экспедиции столкнулись уже на пути в Красноярск. Н. Н. Хамонтов рассказывает, что на одной из станций смотритель, получивший соответствующие указания из губернии, иронически заметил по поводу предстоящего затмения: «Что ж, енисейский губернатор лучше Бога знает?»[376]
Недостатка в злопыхателях не было и в Красноярске. М. А. Шателен рассказывает, что незадолго перед тем в городе Верный (ныне Алматы) было землетрясение, приведшее к большим разрушениям. Об этом бедствии узнали в Красноярске, и в городе был пущен слух, что подобное произойдет и здесь и что землетрясение уничтожит возведенные астрономами постройки. Нашлись и в Красноярске «инициативные» люди, как их называет М. А. Шателен. Они полностью уверовали в то, что предсказывали «астроломы»; воспользовавшись наступившей темнотой, они занялись грабежом. При этом так увлеклись своим делом, что забыли вторую часть предсказания «астроломов», а именно, что затмение будет длиться всего четыре минуты. Подоспевшие жители города застали грабителей на месте преступления. «Это событие, — добавляет Шателен, — дало повод Александру Степановичу, как сибиряку, рассказать нам ряд интересных событий, характеризовавших нравы, царившие тогда за Уралом»[377]. Но во время наблюдений участникам экспедиции было не до забавных историй. Установленный на холме телеграфный аппарат то и дело принимал безрадостные вести о состоянии погоды на других наблюдательных пунктах. Перед самым затмением небо немного прояснилось, но напряжение, которое испытывали участники экспедиции, не уменьшалось. Самообладание не покидало только Попова. По словам Шателена, он «был спокойнее всех, хотя облачность, даже слабая, могла помешать его фотометрическим исследованиям»[378].
Наконец наступила полная фаза затмения и появилась во всем своем величии солнечная корона. По образному выражению H. H. Хамонтова, она вспыхнула, «как вспыхивает костер, облитый керосином»[379]. Наблюдатели прильнули к своим аппаратам, и им некогда было любоваться великолепным зрелищем. Каждый из них имел свое задание, которое необходимо было выполнить. Хамонтов в своем отчете писал: «Особенного потрясающего впечатления это величественное явление на меня не произвело, быть может от того, что я был не праздный зритель и не мог вполне отдаться созерцанию явления, да кругозор мой, вследствие нахождения в будке, был невелик — я видел только сравнительно небольшую часть неба, но тем не менее и здесь местами вблизи горизонта в южной части неба окраска облаков была крайне эффектна — багрово-лилового цвета»[380].
