Наместник Дальней Испании Кв. Кассий335 располагал четырьмя легионами, с помощью которых он оказывал такое давление на жителей подвластной ему области, что ему потребовался пятый легион для того, чтобы обеспечить свою безопасность: ей угрожали ненавидевшие его жители провинции. Злоупотребления со стороны этого пятого легиона привели в еще большее возмущение как коренных жителей Испании, так и латинских поселенцев. Жители Италики (Сантипонсе) совершили покушение на жизнь Кассия. Это послужило сигналом к расколу в рядах испанской оккупационной армии. Два легиона под командованием квестора М. Марцелла Эзернина336 вышли из подчинения. Парализованный этими событиями Кв. Кассий был вынужден по приказу Цезаря принять подкрепление, посланное ему царем Богудом, а также те отряды, которые привел М. Эмилий Лепид337, а затем передать полномочия заменившему его проконсулу Ближней Испании Требонию338.

Однако успокоение в умах продлилось недолго, ибо при первом же сообщении о скором приезде старшего сына Помпея Великого Гнея Помпея общественное мнение в Дальней Испании переметнулось на сторону помпеянцев и мятежные легионы приветствовали Гнея Помпея на берегу близ захваченного ими Нового Карфагена.[105] Тотчас же беглецы, прибывшие из Тапса, среди которых находились младший брат Гнея Секст, Аттий Вар и Лабиен, присоединились к испанскому восстанию. Вся Дальняя Испания, за исключением Улии (Монтемайор), встала на сторону помпеянцев, и Цезаревы командиры не осмеливались появляться дальше Обулькона (Поркуна) на южной границе Ближней Испании. Цезарю понадобилось время для того, чтобы собрать значительную военную силу, состоявшую из девяти легионов и мощной конницы. Сам он прибыл к этому войску в декабре 46 года, преодолев расстояние от Рима до Обулькона за 27 дней, — такое начало сулило молниеносную войну.

Военные операции продолжались не более двух с половиной месяцев и представляли собой огромную и ужасную войну.339 Навязывая противнику сражения в открытой местности, Цезарь хотел, чтобы кампания была непродолжительной, что удовлетворило бы как его собственные амбиции, так и надежды солдат, измотанных нескончаемыми войнами. Согласно его плану следовало атаковать столицу Дальней Испании Кордубу и, делая вид, что собирается осадить ее, заставить Гнея снять осаду с Улии. Так и случилось. Тогда Цезарь, оставив Кордубу, осадил Атегва (Теба-ла-Вьеха), заняв удобную позицию, позволявшую обеспечить в избытке снабжение продовольствием.

Гнею Помпею не удалось нанести урон осаждающим римским войскам, и несмотря на бессмысленные казни среди гражданского населения, проводившиеся по приказу Мунация Флакка340 солдатами, боявшимися в случае победы Цезаря за свою судьбу, 19 февраля 45 года ворота города открылись, что законным образом принесло Цезарю провозглашение его императором в третий раз, поскольку он победил разбойников, подчинявшихся предателю.

Тем не менее Цезарю еще не удалось помериться силами с Гнеем Помпеем в открытом бою. Чтобы сохранить свой авторитет, Помпей продолжал свои варварские действия. Так, например, он велел казнить 74 знатных жителя Укуби (Эспехо), предал огню Карруку (?) и Укуби. На эту жестокость Цезарь ответил тем, что приказал отрубить руки гонцам противника, как некогда галлам в Укселлодуне.

Отступив к югу, Гней занимает со своими легионами Мунду (Монтилья). Цезарь следует за ним по пятам. Гнея останавливает разлив реки Марчены, и он решительно разворачивает свои боевые порядки, а Цезарь использует эту возможность для нападения. Это была жестокая резня с неопределенным исходом, когда казалось, что неуловимая победа уже почти дается в руки одной из двух сражающихся армий; был и ряд драматических мгновений, когда Цезарь, желая подстегнуть своих солдат, с риском для жизни сам бросался на передовую линию. Когда мавританская конница Богуда, зайдя с тыла, стала угрожать лагерю Гнея Помпея и вынудила войска Лабиена развернуться, солдаты-помпеянцы большей частью подумали, что начинается общее отступление. Это привело их к катастрофе. Охваченные паникой, они что было сил бросились прочь с поля боя и были перебиты конницей Цезаря, довершившей разгром. У римлян были тысяча убитых и 500 раненых; у их противников за этот сумасшедший день расплатились своими жизнями 35 тысяч человек. Среди мертвых опознали П. Аттия Вара и Лабиена. Гн. Помпей спасся благодаря тому, что бежал в Картейю (Эль Рокадильо), где сел на корабль. Командующий эскадрой Цезаря в Гадесе Г. Дидий341 погнался за ним и уничтожил его галеры. Гней Помпей некоторое время вел на суше жизнь человека, поставленного вне закона, а затем был схвачен и убит в пещере неподалеку от Лаврона (Лаури) (весна 45 г.).

18 марта Цезарь вернулся к Кордубе, которая была сожжена помпеянцами, а 12 тысяч ее жителей перебиты сторонниками Цезаря. Остальная часть населения была продана с публичных торгов. Цезарь подчинил Гиспалис (Севилья), Гасту (Меса-де-Аста), Картейю и Гадес. В Гиспалисе он провозгласил новый статус Испании[106] и отослал большую часть своих войск обратно. Во второй половине июля он отбыл в Рим, где в октябре 45 года справил свой пятый триумф. Мы не знаем его точной даты, но триумфы его командиров Кв. Фабия Максима и Кв. Педия состоялись вскоре после него 15 октября и 13 декабря.

Так Цезарю, благодаря его решительности, реалистическому мышлению и глубине психологизма, удалось в очередной раз добиться успеха. Он сумел освободиться от всего, что унаследовал от прошлого: как от освященных давностью стереотипов стратегии поведения, так и от обветшавших установлений, оказавшихся неадекватными «новому миру». Он все изобретал заново. Он не был сыном никому.

Итак, на два вопроса: «Был ли Цезарь сыном Венеры?» и «Был ли он сыном Марса?» — мы дважды ответили отрицательно. Конечно, мы не собираемся опровергать тексты древних авторов и отрицать роль этих двух божеств в деяниях Цезаря в том виде, в каком эти тексты о них сообщают. Но мифологическая родословная не имела существенного значения для этого аристократа, который, к примеру, во время своего избрания великим понтификом не обратился к посредничеству ни одного божественного заступника, постоянно балансировал между Венерой-Победительницей (Venus Victrix) и Венерой-Прародительницей (Venus Genitrix), а в наиболее серьезных военных кампаниях признавал лишь жребий Фортуны. Укрываясь за занавесом пропаганды, он в глубине оставался одиноким человеком, который переделывает мир и одновременно создает свое собственное «я». С логической точки зрения следует признать, что он не был сыном никому и мечтал о новой вселенной, единственным центром которой должен был стать он сам.

Во Франции столь долго смешивали понятия монархии и королевской власти, что, говоря о Цезаре, следует провести различие между этими двумя понятиями, тем более что именно ненависть к царской власти в свое время выковала политическое кредо римлян. Обратимся к этимологии: монархом называется тот, кто правит единолично, в то время как республиканская традиция опирается на коллегиальное правление, например на власть двух консулов. Должны были возникнуть драматические и исключительные обстоятельства, для того чтобы один человек был облечен единоличной консульской властью, как, например, Помпей в 52 году.342 Однако помимо правового положения Цезаря в государстве, которое само по себе было революционным явлением, следует иметь в виду ту фактическую власть, которой он был обязан своим победам, а значит, и своей доблести (virtus). Таким образом, для того чтобы дать наиболее точную характеристику его абсолютной монархической власти, нам предстоит рассмотреть его положение в государстве и его решимость по своему собственному усмотрению переделывать существующие установления.