Светоний168 не претендует на то, чтобы представить полный список внебрачных любовных побед Цезаря. Он отмечает, что среди прочих тот соблазнил Постумию, жену Сервия Сульпиция,169 Лоллию, жену Авла Габиния,170 Тертуллу, жену Марка Красса171 и даже жену Гнея Помпея Муцию172, которая изменяла своему мужу, пока тот сражался против Митридата. Даже если возвращение в Рим стало горьким для Помпея Великого и он развелся с Муцией, тем не менее он без колебаний взял в жены дочь Цезаря Юлию, к величайшему возмущению обоих Курионов, отца и сына. С 78 года Цезарь испытывал великую страсть к Сервилии, матери Марка Брута, который на деле был сыном Цезаря173.[71] Цезарь осыпал ее дорогими подарками174, помог отсудить в ее пользу огромные владения, продававшиеся с аукциона, — среди них имения Понтия Аквилы, — и несомненно также пользовался благосклонностью ее дочери Терции!

Цезарь не ограничивал круг своих любовных похождений только женщинами из высшего римского сенатского общества. Он не раздумывая соблазнял жен знатных провинциалов, на что намекали солдаты в песенке, с которой вышагивали во время галльского триумфа Цезаря в 46 году:

Среди его любовниц были и царицы, одна из них — царица Мавритании Эвноя, жена Богуда176. Он засыпал ее подарками, но не забывал при этом и супруга!

Именно с Клеопатрой Цезарь пережил исключительное любовное приключение, настолько тесно связанное с политикой, что мы вполне можем поставить под сомнение наличие реальной страсти, которую ошибочно считают роковой. Клеопатра не была роковой женщиной, очаровавшей стареющего Юлия Цезаря: от этого стереотипного образа Ж. Каркопино не оставил камня на камне177.

Пал ли Цезарь при первой встрече с царицей Египта жертвой «любви с первого взгляда», приковавшей его к покоренной им правительнице? Разумеется, он передал ей, в равной мере как и ее брату-супругу Птолемею XIV, царство и в качестве платы за щедрость разделил с нею ложе. У пятидесятитрехлетнего соблазнителя разыгрался аппетит на юную двадцатилетнюю женщину, несомненно весьма честолюбивую, но отнюдь не заслуживающую прозвища «коронованной блудницы»178.

Вопреки более поздним, неизменно тенденциозным источникам Клеопатра не производит впечатления женщины, очарование которой заслуживало бы особого восхищения179. Это подтверждается иконографическими документами, являющими нам ничем не примечательное лицо, «мужеподобную» физиономию, — ничего такого, что могло бы пленить диктатора.

Он решил принять ее в Александрии, и только при его содействии она смогла вновь проникнуть в царский дворец. Плутарх приукрасил этот факт и придумал эпизод в духе похождений Рокамболя, в котором царицу, завернутую в мешок для постели, как бы случайно приносят в покои Цезаря!

В любом случае, связь римлянина с египтянкой ни в коей мере не могла повлиять на его политику в отношении Египта. Он вовсе не собирался аннексировать это теократическое государство, но хотел поставить его правителей под свой пристальный контроль. Когда Птолемей XIV, изгнанный 25 марта (4 февраля 47 г.), нашел свою смерть, оказавшись в лагере враждебных Цезарю египетских сановников, Клеопатра по настоянию последнего вышла замуж за своего второго брата, который стал править под именем Птолемея XV. В течение трех месяцев Цезарь плыл вместе с ней вверх по Нилу на таламеге,[72] увеселительном корабле, в котором брачные покои были особо красиво украшены. Он сумел воспользоваться этим романтическим путешествием для сбора полезной информации. В конце июня (начале мая 47 г.) Цезарь покинул Клеопатру, чтобы отплыть в Азию, где назревало восстание Фарнака. Таким образом, в этой истории Цезарь вовсе не только поддался напору чувств: у него на уме были лишь достоинство римской державы и интересы государства180. Оставленные в Александрии три римских легиона служили для венценосной супружеской четы залогом вольной или невольной верности.

Той же заботой о государственной пользе можно объяснить пребывание Клеопатры в Риме, продолжавшееся больше года вплоть до смерти диктатора. Он не спешил звать ее в Рим, куда она приехала только после 1 сентября 46 года, и не оказывал ей особого внимания после того, как вернулся из Мунды. Он поселил ее не в Domus regia,181 где жила его супруга Кальпурния, а в своих садах на правом берегу Тибра.182 Возможно, его привязанность к ней уже ослабла к этому времени. Ведь в первой половине 45 года, находясь в Южной Испании, он нашел новую избранницу: царицу Эвною, супругу Богуда Мавританского.

Итак, страсть Цезаря сводится к мимолетному увлечению. И если диктатор вызвал Клеопатру в Рим, то только потому, что хотел сделать очевидной власть Рима над Египетским царством. Кроме того, в Вечный город ее сопровождал Птолемей XV. Засыпанная дарами, она тем не менее не могла вернуться в Египет и оказалась, таким образом, неофициальной узницей. Марк Антоний восхвалял Цезаря за это подчинение Риму египетской царицы.183

Подобная политическая подоплека отношений между Цезарем и Клеопатрой не позволяет верить, будто бы у Цезаря от Клеопатры был сын Цезарион. Уже в древности эту легенду оспаривали современники, как Николай Дамасский,184 так и секретарь Цезаря Оппий.185 Цезарю тем более легко отказать в этом отцовстве, что анализ документальных свидетельств, в частности переписки Цицерона, позволяет датировать рождение Цезариона самое позднее 20 апреля 44 года, когда Клеопатра уже сошла на берег после побега из Рима в начале апреля этого же года. Вполне возможно, что настоящим отцом ребенка был Антоний, у которого были и время и возможность встречаться с Клеопатрой в ее садах на берегу Тибра в 45 году. Появившийся на свет Цезарион должен был быть зачат около 20 июля 45 года, когда Цезарь воевал в Испании. Если Клеопатра претендовала на то, что родила Цезариона от Юлия Цезаря, то только для того, чтобы досадить приемному сыну Цезаря Октавию, выдвинув предполагаемого конкурента — родного сына диктатора. Действуя от имени Антония при посредничестве Долабеллы, в начале 43 года она разделила трон с этим ребенком, рожденным месяцев за десять до этого, и нарекла его Птолемеем XVI вместо Птолемея XV, который весьма кстати скончался незадолго да этого. Египетские и греческие тексты стали с этих пор упоминать среди царских имен «Птолемея, прозванного Цезарем», — по крайней мере покуда царице Египта нужно было напоминать об этом апокрифическом отцовстве. В свою очередь и она использовала этот плод своей греховной любви в перипетиях политики, балансируя между Октавианом и Антонием. Надо признать, что и ее «покровитель» Цезарь не повиновался исключительно порывам любовной страсти: он умел подчинять их политическим перспективам превращения Египта в вассальное государство.