Таким образом Помпей предстал усмирителем Пиренейского полуострова, за исключением земель астуров и кантабров, но какой ценой? Авторитет сената упал в результате победы, которой он был обязан командующему, назначенному в обход закона, тем более что в 72 году Помпей получил право даровать римское гражданство воинам своей армии, а теперь ему предстояло стяжать славу, довершив разгром приверженцев Спартака.

Именно так — Спартаковской войной — историк II века н.э. Флор79 называет войну, залившую Италию кровью в 73-71 годах, пока Помпей отсутствовал. Это была одна из наиболее ожесточенных гражданских войн80, которые пришлось пережить Риму. За несколько недель горстка беглых рабов, собравшаяся в Кампании, разрослась как снежный ком и в течение восемнадцати месяцев жгла, опустошала, грабила и заставляла дрожать Вечный город. Этому восстанию впоследствии суждено было превратиться в миф современного общества, став символом восстания угнетенных против эксплуататоров.

Причиной успехов восставших явилось то, что лучшие войска были в это время заняты за границей, воюя против Сертория и Митридата, а полицейские полномочия сената в данном случае было трудно осуществить. Кроме того, лучшие земли остались в руках крупных землевладельцев, которых мало затронула сулланская колонизация, поскольку эти новые поселенцы зачастую продавали полученные ими наделы, и все более многочисленные отряды рабов трудились во все более обширных земельных владениях. В первую очередь развитие крупной земельной собственности, которая прирастала за счет земель для перегона скота81 и обширных пастбищ, затронуло Апулию, Базиликату и Бруттий,[29] то есть именно те районы, которые стали опорой восстания Спартака. Кроме того, приток рабов усилился после победы над кимврами,[30] после побед в Азии и Греции, а также за счет контрабанды и пиратства. Марий уже подал в свое время дурной пример, освободив рабов Этрурии82. В то же время все более возрастала популярность гладиаторских боев, и ремесло ланисты[31] процветало. Уже в 160 году представление комедии Теренция «Свекровь» было прервано из-за гладиаторских боев, устроенных сыновьями Эмилия Павла,[32] которые посвятили этот дар (munus) манам своего отца.[33] Первоначально эти представления давались в исключительных случаях, в связи с похоронами и погребальными церемониями, но начиная со 105 года бои гладиаторов стали ежегодными83. Сулла добавил в их программу охоту на львов, а в 100 году магистраты завели обычай увековечивать игры в картинах, которые выставляли на обозрение даже в святилищах. Поскольку гладиаторы были значительной силой, они также могли стремиться к освобождению ценой ниспровержения государства.

В начале 73 года двести гладиаторов из школы (ludus), которую держал в Капуе Гн. Лентул Батиат, решили убежать. Душой заговора стал мирмиллон[34] Спартак, в прошлом фракийский пастух, происходивший из племени медов.84 От рождения он был наделен атлетической силой, был воспитан на греческий манер, поступил на службу в римские вспомогательные войска, затем дезертировал и подался в разбойники, но был схвачен, продан в рабство и стал гладиатором.85 Спартак быстро возвысился среди своих сотоварищей. Его наложница, фракийская прорицательница, причастная таинствам Диониса, проповедовала нечто вроде евангелия свободы от имени Liberpater. Когда Спартак почувствовал угрозу разоблачения, она сбежала вместе с ним. С семьюдесятью тремя товарищами они украли в харчевне вертелы и ножи, а затем захватили повозку с оружием, предназначавшуюся для другой гладиаторской школы, и разоружили отряд солдат из Капуи, отняв у них мечи. После они сменили свое гладиаторское оружие на то, которое сочли более благородным. Они укрылись на склонах Везувия, и Рим послал против них претора Г. Клавдия Глабра86 с тремя тысячами пехотинцев. Так началась война.

Первые операции римского претора были неудачными. Окруженным удалось ускользнуть от него при помощи импровизированных лестниц, сплетенных из виноградных лоз, и эта удача восставших привела в их ряды сотни беглых рабов — погонщиков и пастухов из окрестных поместий, — а затем гладиаторов под командованием Крикса и Эномая. Спартак быстро собрал войско численностью в семь тысяч человек. Рим допустил оплошность, разделив свои силы, а претор П. Вариний совершал одну тактическую ошибку за другой: ему пришлось отступить и просить у сената подкреплений для того, чтобы противостоять этому конфликту, явно превратившемуся в ожесточенную гражданскую войну.

Спартак занял высоты между Кампанией,[35] Самнием[36] и Луканией.[37] Он нанес удар по Ноле[38] и Нуцерии[39] и привлек к себе толпы рабов, которых вооружал просто закаленными в огне палками и давал им днища от корзин вместо щитов. Однако для того, чтобы добыть пропитание, эти войска все больше занимались грабежом и мародерством, отбирая осенний урожай. Тогда Спартак решил было отвести рабов на их родину (в Галлию, во Фракию), но некоторые, в том числе Крикс, стоявший во главе десяти тысяч человек, отказались от этого плана и направились в сторону Апулии в то время, как Спартак с тридцатью тысячами человек двинулся на север.

Этим разделением сил воспользовались римские войска, насчитывавшие шесть легионов, набранных в 72 году. Они убили Эномая и отбросили Крикса к Адриатическому морю, в то время как его люди пали у горы Гарган. Таким образом, оставалось зажать в клещи Спартака, и с восстанием было бы покончено. Однако Спартак дважды разбил римлян и принес в жертву две сотни пар римских пленников, превратив их по этому случаю в гладиаторов и вынудив сразиться в смертельном бою. Так он оказал почести манам Крикса и его товарищей.

Спартак вновь отправился на север, однако подле Мутины (ныне Модена), закрывшей перед ним ворота, он отказался от своего плана, ибо, хотя ему и удалось обзавестись конницей, нехватка провианта для ста тысяч шедших с ним людей дала о себе знать. Он решил вновь повернуть на юг, где мог рассчитывать на ресурсы захваченных городов. Охваченный паникой сенат послал обоих консулов, чтобы остановить его продвижение; это были тщетные усилия, и Спартаку удалось добраться до своих баз в Лукании. Рим не мог допустить, чтобы это скопище беглых рабов стало средоточием надежд еще большего числа простых тружеников и угрожало безопасности и экономике всего полуострова. Надо было исправлять положение.