По утрам Владимир Ильич и Надежда Константиновна много и напряженно работали. Вечерами просто читали. Днем же гуляли в лесу. "На прогулках, — вспоминает Надежда Константиновна, — мы толковали о Древсе и Синклере, о том, как поверхностно ставится у нас антирелигиозная пропаганда, сколько в ней вульгаризации, как неглубоко она увязана с естествознанием, как мало вскрываются социальные корни религии, как мало удовлетворяет она запросам рабочих, так колоссально выросшим за годы революции. Но однажды у Ильича вечером сделался первый припадок кровоизлияния, он почувствовал дурноту. Мы скоро перебрались в город, у меня вылетела из головы вся антирелигиозная пропаганда, а Синклеру я так и не ответила на письмо. Поднялась тревога за здоровье Ильича".
Наступило время, которое позднее Крупская характеризовала как хождение по краю обрыва. Ленин еще работал в Совнаркоме, писал статьи, участвовал в подготовке к XI съезду партии, но перерывы в работе становились все длиннее.
Почти все лето 1922 года Ульяновы провели в Горках. Теперь Надежда Константиновна ни на минуту не отходила от мужа. Она следила за тщательнейшим выполнением всех врачебных предписаний, старалась создать в доме атмосферу бодрости, уверенности, что все обойдется. Ночами она писала статьи, готовила доклады, она по-прежнему руководила всей работой Главполитпросвета.
К осени в здоровье Ленина наметилось улучшение. И бодростью веет от письма Крупской к дочери Инессы Арманд Варе: "Милая моя девочка, получила оба твои письма, за них крепко тебя целую… Ну, почему же тебе нельзя будет бывать у нас? Напротив, в этом году мы будем жить более "семейно" и "открыто", так как В.И. больше 8 часов в день заниматься нельзя и, кроме того, надо будет отдыхать два раза в неделю. Поэтому он всегда будет рад гостям. Он очень беспокоился, когда я рассказала ему, что ты больна, писал специальное письмо Жиделеву о тебе и о Лидии Александровне, прося его позаботиться о вас. Сейчас В.И. считается выздоровевшим и с понедельника (сегодня суббота 30 сент., я именинница сегодня) берется за дела… Вообще все уж вошло в норму, Ферстер (врач) уехал к себе в Германию, тот доктор, что жил здесь, перебрался в город, вчера ходили на тягу (без ружья, но с корзиной для грибов), видели одного вальдшнепа, 4 брусничины, десяток старых грибов и очень красивые осенние листья. Собака у нас, понимаешь, замечательная, держит великолепно стойку и, когда раз пропала, то прямо направилась в местный Совет, откуда ее нам и препроводили".[49]
Ильичу лучше! Скоро он приступит к работе. Эта мысль помогает жить, трудиться.
Она не может дать себе послабления ни на час. Только труд, неустанный, напряженный, помогает ей. 1 января 1922 года датируется предисловие к брошюре Надежды Константиновны "РКСМ и бойскаутизм". В комсомоле, в Наркомпросе продолжается обсуждение проблем создания детской организации. Отдельные группы, отряды уже существуют. В мае 1922 года образована единая организация юных пионеров.
При непосредственном участии Крупской в 1922 году создаются два новых журнала: "Коммунистическое просвещение" и "На путях к новой школе", редактором этого последнего Крупская оставалась долгие годы. В 1922 году она 67 раз выступала в печати. Это статьи о воспитании. о новых программах, такая проблемная статья, как "Пролетарская революция и Пролеткульт", брошюра "Организация самообразования", рецензии на местные и зарубежные педагогические журналы и издания — Надежда Константиновна пристально следит за ними и тотчас же откликается на все новое, интересное. Она пишет предисловие к русскому изданию книги Я. Корчака "Как любить детей".
Мимо ее внимания не проходит ни один учебник, ни одна школьная программа. Она разрабатывает основные принципы новых школьных программ.
Много времени и сил уходит на подготовку III съезда политпросветов, делегаты которого слушают ее выступление. Выступает она и на съезде заведующих губернскими отделами народного образования, и на Всероссийском съезде по образованию рабочих подростков.
В октябре проходил V съезд комсомола. И уже с конца сентября в кабинете Надежды Константиновны двери не закрываются — по традиции комсомольцы идут к пей. И она, молодея, обсуждает с ними повестку дня, намечает, что показать приезжим делегатам. И готовит свой доклад.
Петр Васильевич Руднев, присутствовавший на открытии съезда, так вспоминает об ее участии в съезде коммунистической молодежи:
"Впервые я увидел ее на открытии V съезда комсомола 11 октября 1922 года. Заседание уже началось, когда к председателю подошла скромно одетая женщина (это была Н.К. Крупская) и передала ему небольшой конверт. Через несколько минут съезд услышал слова последнего обращения В.И. Ленина к советской молодежи: "Уверен, что молодежь сумеет развиваться так успешно, чтобы ко времени назревания следующего момента мировой революции оказаться вполне на высоте задачи".[50] На этом же заседании среди ряда приветствий съезду было и приветствие Надежды Константиновны от Главполитпросвета. "…Опыт пяти лет революции, — говорила она, — показывает нам, что у нас не хватает организованного умения и знаний", что молодежь, которая "уже почувствовала необходимость овладеть знаниями… проявит тот яге героизм, который она проявляет в борьбе с буржуазией русской я иностранной". Ее короткая, простая, несколько суровая речь была полна внутреннего оптимизма, веры и тепла. И казалось, что ты уже давно знаешь этого человека, близкого, родного.
На съезде Надежда Константиновна выступила также с докладами в двух секциях: в одной — "Советская система народного образования и РКСМ" и в другой — "Самообразование молодежи".
Ни один деятель нашей партии не принимал такого активного, глубокого и систематического участия в работе комсомола, как Надежда Константиновна".
На декабрь намечался съезд политпросветработников, и, конечно, у Крупской была масса работы. А дома… Она видела, что болезнь Владимира Ильича начинает новую атаку. И она старалась найти побольше возможности, чтобы дать ему отдохнуть. В один из октябрьских вечеров решили пойти в Художественный театр, который оба любили.
Ульяновы умышленно вошли в зал, когда там уже погас свет, чтобы никто не обратил на них внимания. Шел спектакль по роману Диккенса "Сверчок на печи". В полутьме ложи Надежда Константиновна видела, как постепенно "заскучал" Владимир Ильич. Тогда она сказала: "Пойдем домой, что-то сердце шалит". Это был их последний поход в театр.
В середине декабря состояние здоровья Владимира Ильича ухудшилось. Он получил внеочередной отпуск, но уехать в Горки не удалось. В ночь на 16 декабря Ленину стало плохо. Наутро он попросил ее записать кое-что под его диктовку. Она молча села к столу, достала ручку, бумагу. Владимир Ильич начал диктовать письмо своим заместителям. Он всегда диктовал с трудом, не мог приспособиться к тому, что кто-то записывает его мысли. Надежда Константиновна так хорошо знала его, и поэтому ей писать было легче, чем секретарям. Владимир Ильич передавал дела своим заместителям, значит, он чувствовал, что на этот раз положение серьезно.
Приехали врачи, и Надежда Константиновна, чтобы чем-то занять себя, начала перебирать письма. Вот весточка от старого друга — Н.Е. Меркулова. Еще в 90-е годы па его квартире собирался руководимый Лениным кружок. Она тут же ответила Меркулову:
"Дорогой товарищ, я теперь почти совершенно потеряла способность писать письма. На своем веку я их написала не одну тысячу, а теперь нужны совершенно исключительные обстоятельства, чтобы я ответила на письмо. Живешь, как на вулкане, треплешься по 12–14 часов в сутки, и силешек здорово убавилось, вот ответы на письма и остаются обычно в области пожеланий. Но Ваше письмо пришло в момент, когда работа не клеится, а поэтому берусь за перо.
Да, с того времени, как мы с Вами встречались, целая жизнь прошла, да притом еще жизнь в такую эпоху, когда месяц можно за год считать… Я много лет была секретарем партии, с 1917 года работаю по просвещению. Дело знаю и люблю. Удовлетворяет ли оно меня? Право, не знаю. Делать его надо — делаю в меру сил и разумения.
Сейчас работать приходится свирепо, рассчитывая каждую минуту. Ведь теперь идет дело о том, чтобы подвести базу под завоевания революции, иначе все жертвы будут зря. Возможности широчайшие, и их надо в полной мере использовать. Как мы строим жизнь? По-российски: неумело, но в ходе работы учимся понемногу. Растраты времени и энергии чудовищные еще, но понемногу дело двигается.
…Старые мы все стали уж. Вот и Владимир Ильич переработался, прямо надо сказать — надорвался на работе и много хворает.
Мне чудно было читать Ваше письмо: как можно стоять в стороне от работы, потому что люди не нравятся. Люди — продукт условий, откуда же им стать идеальными, только в борьбе могут стать они другими — жизнь здорово меняет людей. Приходится работать с теми людьми, которые есть под руками, а искусство организации в том и состоит, чтобы из каждого человека взять то хорошее, что он может дать, поставить его в такие условия, чтобы это хорошее могло развиться. Думаю, что, если бы искать идеальных людей, пришлось бы руки сложить всем…"
