Когда пришла телеграмма об освобождении Уфы, Надежде Константиновне захотелось самой поехать в эти отвоеванные у контрреволюции районы. Поэтому, как только было принято решение оборудовать специальный агитационный пароход "Красная звезда", который должен был поплыть по Волге и Каме, Надежда Константиновна сразу решила — еду! Владимир Ильич возражал, так как она плохо себя чувствовала. Но в конце концов он уступил, только взял с нее слово, что она постарается не утомляться и будет аккуратно писать ему и посылать телеграммы. А как-то вечером он принес из кабинета карту Поволжья, и они внимательно проверили весь маршрут, обсудили где будет пароход останавливаться, сколько стоять, с кем надо поговорить, куда зайти, в какие организации.
"Красная звезда" была прекрасно оснащена — кино, типография, радио, большой запас литературы. В агитколлектив входили представители различных наркоматов, люди испытанные, прошедшие хорошую школу воспитания масс. От Наркомпроса ехали Крупская и библиотечный работник Цикуленко.
27 июня члены агитколлектива на поезде отправились в Нижний Новгород. Владимир Ильич проводил Надежду Константиновну на Курский вокзал.
Утром приехали в Нижний Новгород. Пароход уже ждал их в Доскинском затоне, рядом стояла яркая, нарядная баржа. Ее выкрасили в алый цвет, к бортам прикрепили агитплакат. На барже разместились кинематограф, книжный склад и магазин.
Целый день москвичи возились с устройством, знакомились друг с другом. Вечером Надежда Константиновна долго сидела на палубе, смотрела, как медленно опускалось в волжскую воду огромное малиновое солнце. Было тихо. Изредка раздавались гудки буксиров. Ночь была теплой, не душной. Пароход чуть заметно покачивался на воде. Где-то звучала протяжная русская песня. Таким покоем, привольем веяло от окружающей природы… Как часто на чужбине они с Владимиром Ильичей мечтали поехать на Волгу!
В Нижнем пароход стоял семь дней, семь дней, заполненных митингами, совещаниями, беседами с самыми различными людьми. 29-го утром поехали в Нижегородский кремль, где во Дворце свободы происходило собрание ответственных работников. Здесь собралось около ста пятидесяти ответственных работников, среди которых было много рабочих, выдвинутых на партийную и профсоюзную работу революцией. Собрание продолжалось около часу. Затем поехали в Сормово. В Народном доме было набито битком, в зале помещалось человек 700, пришло же около тысячи.
Слушали выступления москвичей с напряженным вниманием. Надежда Константиновна говорила о задачах школ политграмоты, о внешкольной работе, о привлечении к этой работе широкого актива, о рабочем контроле за школой. После окончания митинга зал встал и все запели "Интернационал".
Когда москвичи вернулись на "Красную звезду", не смотря на поздний час, в затоне оказалось много народа — на барже показывали кинофильм. Даже здесь, в крупном промышленном городе, кинематограф был редкостью и привлек массу зрителей. Среди взрослых сновали вездесущие ребятишки. Только ночью все затихло. Надежда Константиновна долго не ложилась. Она делала записи в дневнике, который решила вести во время поездки, намечала план на следующий день. В каюту постучали: "Надежда Константиновна, давно все спят, и вам пора отдохнуть".
На другой день Надежда Константиновна занималась только наркомпросовскими делами — была в губернском Нижегородском отделе народного образования, вечером на заседании городского Совета, посвященном этому вопросу. Внимательно слушала Крупская доклад о внешкольной работе, чувствовалось, что пути здесь определены правильно — главное внимание рабочим районам, — но не хватает людей, денег, литературы…
Первого июля Надежде Константиновне, как и другим москвичам, пришлось выступать дважды — на митинге рабочих водного транспорта, а затем на общегородском митинге. Она была восхищена речами матросов, рабочих. "Как хорошо у нас в России научились говорить", — пишет Крупская в своем дневнике. На общегородском митинге собралось полторы тысячи человек. У входа москвичей встретила и приветствовала делегация молодежи со знаменем. Сидя в президиуме, Надежда Константиновна получила записку: женский совет просил ее остаться на прощальный вечер — на фронт уезжали 45 санитарок — бывших работниц, прошедших специальные курсы. Разве могла Надежда Константиновна отказаться?
Только два месяца, рассказывала Крупской женорганизатор А.И. Гулевич, ведется работа, а в дело втянуты уже сотни женщин. Агитаторы ходят по фабрикам, мастерским, проводят собрания, ведут индивидуальные беседы.
Окружив Надежду Константиновну, женщины попросили: "Расскажите нам о Ленине". И она говорила им о его жизни и борьбе. Для молодых женщин-работниц многое было открытием. Надежда Константиновна ощущала, как впитывают они каждое ее слово. В затон к пароходу ее провожала целая толпа.
Женщины, забитые и отсталые женщины, которые раньше редко задумывались о чем-либо, выходящем за порог их лачуги, теперь горячо и страстно говорили о яслях, о профсоюзах, о помощи фронту, о разгроме контрреволюции. И опять до поздней ночи готовилась Надежда Константиновна к следующему дню — предстояло общегородское собрание учителей.
Собралось около четырехсот учителей школ обеих ступеней. Крупская сделала доклад об общей постановке дела народного образования в России, особенно подробно остановилась на вопросе о трудовой школе. Начались выступления учителей, и сразу стало ясно, что основная масса учительства выжидает, стоит в стороне от общей борьбы или идет за правыми эсерами. Только двое учителей высказались за поддержку политики Советского правительства и за трудовую школу. Остальные плакались на тяжелое материальное положение, на обилие всяких новшеств в обучении, которых они не понимали и не принимали. Вот на трибуне один из членов бывшего Всероссийского учительского союза. Он откровенно заявляет, что школа не должна менять своего классового характера. Конечно, надо облегчить попадание в школу второй ступени наиболее способным ученикам из пролетариата, но думать, что сын рабочего или крестьянина проучится в школе первой ступени пять лет, — утопия. Кончил оратор требованием усиленных пайков, повышенных ставок, двойных отпусков.
В своем заключительном слове Надежда Константиновна говорила, что положение учительства будет улучшено, но пусть оно готовится, и серьезно готовится, к тому, что дети рабочих и крестьян будут не только кончать школу первой, но и школу второй ступени, все без исключения.
Долго вечером сидела Надежда Константиновна на палубе. На плечи навалилась усталость. Трудно, трудно будет повернуть всю интеллигенцию лицом к пролетарской массе, изжить пренебрежительное отношение к "сиволапому мужику". Трудно будет старому учительству врастать в новую жизнь, надо растить новые кадры.
На другой день с утра Крупская пошла в Сормовский отдел народного образования. Сормово — пролетарский район, здесь живут десятки тысяч рабочих семей, здесь можно создать огромный рабочий актив, а отдел народного образования размещается в крохотной избушке и работает в полном отрыве от масс. В районе два народных дома, но используются они только для спектаклей. Открыто всего четыре маленькие библиотеки, а 30 тысяч книг лежат без движения, так как негде их поместить.
Крупской с гордостью показали рабочий клуб, который находился в уютном старинном особняке. Здесь была чайная, небольшая читальня, имелись шашки, шахматы. Заведующий клубом вел Надежду Константиновну из комнаты в комнату и сокрушался, что она пришла днем и не может убедиться, что клуб по вечерам бывает полон.
Она посетила и отделение городского университета, и общеобразовательные курсы, и открытый внешкольным отделом "Пролеткульт", где были художественная, музыкальная и драматическая студии. Но рабочих всюду было мало. И она с укором сказала заведующему отделом народного образования, рабочему-коммунисту: "Вот от вас я этого не ожидала. Уж вы-то должны были привлечь к участию в этой работе широчайшие слои населения. А так для кого же это?" Тот смущенно ответил: "Трудно, не идут". — "Неправда, не считают своим все это, потому и не идут, — заметила Крупская. — Что же вы не умеете поговорить с теми, с кем вместе брали власть? Перестраивайтесь, перестраивайтесь скорее, время не ждет".
