Через несколько секунд Белла окликнула нас, спрашивая, все ли у нас в порядке.

– У нас все хорошо, – заверил ее папа, – А у вас там все в порядке?

– Да, – ответил Питер, а затем добавил:

– Я рад, что никто из нас не упал.

И тогда я набралась храбрости открыть глаза и украдкой посмотреть вниз. Повсюду были осколки стекла, большие осколки, …даже там, где раньше стояла Белла. Любой, кто стоял бы сейчас внизу, точно бы умер. Я была рада, что все они решили забраться наверх, чтобы помочь нам. Я совершенно не видела внизу Кевина и была этому рада.

Папа дрожащими руками ощупывал меня, …чтобы понять – в порядке ли я. Затем он спросил:

– Кэти, твои ноги на перекладине или висят?

– Я положила их на перекладину, – сказала я, чтобы он понял, что я не вишу. Слава Богу, эта перекладина проходила понизу, и мы могли стоять на ней.

– Энтони, ты можешь перебраться по перекладинам, чтобы вернуться сюда, – предложил Питер, – Просто двигайся боком от перекладины к перекладине, …у тебя на пути все чисто.

– Окей, – сказал папа, но не пошевелился, …и сейчас он действительно сильно дрожал.

– Пап, ты в порядке? – осторожно спросила я, наполовину повернув голову, чтобы посмотреть на него. Его лицо было белым, как лист бумаги и когда он моргнул, длинная струйка красной крови выбежала из его правого глаза.

– Я не знаю, что со мной, – прошептал он, – Я не могу двигаться.

Мой папа многое пережил сегодня, …и я знала, что все это сильно подействовало на него, …возможно, он был в неком шоке или что-то в этом роде. Плюс, для него, должно быть, было очень страшно находиться здесь и ничего не видеть. Я могла помочь ему.

– Энтони, …ты в порядке? – спросил Питер, и его голос прозвучал как у врача.

– Он в порядке, – сказала я, желая защитить своего папу, – Я просто должна помочь ему. Стойте там.

Я услышала, что папа выдохнул так, словно ему очень больно, словно мои слова сделали ему больно, …или, может быть, его просто смущало, что все смотрят.

– Все хорошо, пап, – сказала я нежно, прижимаясь волосами к его груди, – Я знаю, как тебе сегодня было страшно. Но я в порядке. Белла в порядке. Мы почти дома. Ты можешь это сделать. На всем белом свете нет того, кто лазал бы по деревьям лучше ТЕБЯ. Помнишь парк?

Я вспомнила его в парке. Он прыгал с ветки на ветку как маленькая птичка, как сам Питер Пен, словно совсем НЕ МОГ упасть.

– А то, – сказал он не слишком уверенно.

– Ты не ослеп, папочка, – сообщила я ему, – Просто у тебя повреждены глаза. С ними снова будет все хорошо, тебе просто нужно сходить к врачу.

– Откуда ты это знаешь? – он все еще не двигался и стал немного тяжелее дышать.

– Если уж меня смогли вылечить после ожогов… – напомнила я ему, – Вылечат любого. Ты снова сможешь видеть. Ты должен. Ты же очень хочешь увидеть, как я вырасту. Так что ты поправишься. Ладно?

Тогда я услышала, как он еще раз выдохнул, но, судя по звуку, он был более счастлив, …словно ему стало легче.

– Ладно, Кэти, – согласился он, …но по-прежнему не пошевелился.

– Хорошо, …а теперь… – сказала я очень терпеливо, – Просто отнимай левую руку от перекладины, …и немного вытяни ее, пока не нащупаешь следующую перекладину. Она прямо здесь. Ты все еще можешь держаться правой рукой. Ты не упадешь. Давай, попробуй.

Папина левая рука задрожала, и он вцепился в перекладину, и казалось, что он ХОЧЕТ ее отпустить, …но не отпустил.

– Хочешь, чтобы я снова спела? – предложила я.

Он слегка усмехнулся, и я почувствовала, как он у меня за спиной качает головой.

– Нет, все в порядке, Кэти, – сказал он, целуя меня в затылок, – Ты больше не маленькая девочка. Теперь я это вижу.

– Я спою для ТЕБЯ, – снова предложила я, – Я всегда ТВОЯ маленькая девочка, пап.

После длинной паузы папа снова поцеловал мою голову… и прошептал:

– Я люблю тебя, Кэти.

– Я тебя тоже, – сказала я, зная, что должна заставить его двигаться. Мне хотелось домой и убраться к черту из этого места.

– Хорошо, а теперь… отрывай свою левую руку, – повторила я, пытаясь говорить как учительница, которая раздает задание, – Просто закрой глаза и притворись, что ты с нами в парке. Белла лежит на земле и смотрит на тебя грязным взглядом, …а я прямо здесь, рядом с тобой.

Я покосилась за спину и увидела, что папины глаза закрыты… и что он улыбается.

– Белла ждет нас, пап, – добавила я, чтобы посмотреть, поможет ли это.

И после напряженного момента рука папы расслабилась и он, наконец, отпустил перекладину,… трясущейся рукой потянулся вперед и сразу же нащупал соседнюю перекладину. Теперь он вцепился в нее, и его пальцы побелели.

– Хорошая работа, пап, – произнесла я с улыбкой, – Вот видишь – это легко.

– А теперь просто так же перенеси свою левую ногу. Все нормально, ты же держишься обеими руками, – напомнила я ему.

И очень медленно мы вместе начали двигаться вдоль перекладин, и папа все время держался сзади на случай, если я упаду. Даже боясь сам, он все равно сначала думал обо мне.

Белла улыбалась нам, …и она не пыталась вмешаться или сказать что-нибудь, …Питер с Маркусом тоже молчали, а если уж Маркус молчал – это было само по себе маленькое чудо.

Они позволили мне голосом направлять папу, …и дело двигалось медленно, …но, наконец, мы добрались туда, где находились Белла, Питер и Маркус.

Даже не осознавая этого, мы все обнялись, …Белла прижалась к нам с папой, Питер прижался к нам с папой, и даже Маркус обнял нас ВСЕХ своими большими ручищами!

Белла несколько раз поцеловала меня в лицо, а потом поцеловала папу.

– Я убью вас обоих, если вы не прекратите пугать меня до смерти! – подразнила Белла со слезами на глазах.

– Прости, Белла, – ответили мы с папой одновременно, как обычно, …и затем я поправилась и сказала:

– Я имела в виду «мама».

И папа улыбнулся самой милой улыбкой, какую я вообще у него видела, …а Белла заплакала еще сильнее.

– Давайте выбираться отсюда, пока вся эта штуковина не обрушилась, – Маркус попытался скрыть эмоции в голосе, отвернулся от нас и спросил:

– Хочешь, чтобы я снес тебя вниз, Присцилла, или справишься сам?

Он говорил это папе.

– Отвали, Джимми, – мой папа усмехнулся в ответ и нащупал руками каркас лестницы, – Ставлю десять баксов, что спущусь раньше тебя.

И сказав это, папа снова тут же стал ребенком.

– Эй, мы на высоте третьего этажа, – отругала его Белла, – Никакой спешки. И никаких пари.

Я просто обожаю Беллу. Она рождена, чтобы быть мамой. И она вся моя.

– Нам еще нужно найти Бена с Анджелой, – сказала она, когда папа посадил меня к себе на спину, позволяя свободно держаться за его шею, пока я говорила ему, как найти следующее место, за которое можно подержаться.

– Наверно сейчас они в полицейском участке, – сказал Питер.

EPOV

Мне хотелось верить, что они выбрались отсюда в целости и невредимости, …но им предстоял долгий путь, а на улице была гроза, и было темно хоть глаз выколи. Я не знал, что с нами будет, когда выберемся отсюда, но часть меня мечтала, …что каким-то образом после всего этого, наша семья останется нетронутой, …и все будет хорошо.

Мне не хотелось стрелять в Кевина на глазах у Кэти. Мне хотелось убить его своими собственными руками, подальше от глаз своего ребенка и Беллы. Я не хотел, чтобы у них в мозгу постоянно стояла картина, в которой дерьмо Кевина навечно смешивается с моим собственным.

Но Кевин проследил, чтобы его обгоревшее лицо отпечаталось у Кэти в мозгу, …он так долго жил, убивая и причиняя боль другим, что не боялся того, что умрет сам. Думаю, что он знал, что я не собираюсь быть его рабом, …знал, что меня не «отрегулировать», и я не буду «напоминать» того, кем я был. Он сказал, что любит меня. Я не думаю, что Кевин знал, что такое любовь. Но, возможно, своим больным умом он думал, что впервые нашел любовь… в моем лице. Может быть, он смотрел на меня как на настоящее домашнее животное, безмозглую собаку, которая в один прекрасный день ответит на его любовь, после того, как он выдрессирует ее.