Родители Керри согласились со всем, что я сказал. Они продолжали называть меня героем, думая, что я спас их дочь и возвращаю ее им обратно. Я сказал им, что я не герой, но они с этим не согласились.
На следующий день родители Керри и ее маленький десятилетний брат приехали. Прежде, чем слова были сказаны, они обняли друг друга в нашей гостиной, плача и извиняясь друг перед другом. Белла держала меня за руку и сильно сжимала ее, и когда я взглянул на нее, в ее глазах было так много радости и гордости. Она всегда говорила, что гордится мной, но это был первый раз, когда я действительно ПОЧУВСТВОВАЛ, что заслуживаю этого.
Несколько часов спустя, когда все мы поговорили, и Керри рассказала своим родителям всю историю, они снова обняли нас с Беллой, и со слезами поблагодарили нас за все, что мы сделали для их дочери. Керри забрала все свои вещи из отеля, … и в приватной обстановке попрощалась с Кэти в ее спальне, …затем еще раз недолго поговорила наедине с Беллой в старой комнате Бена и Анджелы, прощаясь с ней. Наконец, она спросила, не выйду ли я с ней на задний двор, один. Я не ожидал этого.
Я кивнул и взял свое пальто, …и через несколько секунд мы стояли на улице, в темноте, слушая стрекот сверчков, …ожидая услышать друг от друга слова прощания.
– Твои родители кажутся вполне клевыми, – я начал первым, глядя в сторону от нее со строгим выражением лица, – Не позволяй себе на этот раз облажаться с ними. И не БЕГИ, когда станет трудно. Останься. Держись до конца. Заставь это работать. И, если не сможешь, позвони МНЕ. Не Курту. Обещай мне, Керри.
– Я обещаю, Эдвард, – она произнесла мое настоящее имя очень тихо, чтобы я понял, что она говорит мне правду, – После всего, что ты рассказал, …всего, что ты видел, …я не думаю, что мне захочется уезжать из дома, пока мне не стукнет сорок лет!
Я хихикнул над этим, она улыбнулась мне и я ответил:
– Хорошо. Я рад, что мои ужасные истории сделали хоть какое-то доброе дело.
– Так и есть, – сказала она мягко, почти с грустью, когда взглянула на меня, – Я не знаю, как ты все мне это рассказал, …должно быть, это было очень трудно. Но ты спокойно рассказал это все. Ты очень храбрый, Эдвард. Я хотела бы в один прекрасный день стать такой, как ты, …и, возможно, помочь кому-то вроде меня. Я хочу быть смелой и милой как ты, а не грубой и резкой.
– Ты можешь быть такой, какой захочешь, Керри, – я опустил взгляд прямо в ее глаза, – У тебя есть на это все возможности, а не у НИХ. Не забывай об этом. Я научился этому немного поздно. Но у тебя вся жизнь впереди, …и тебя ждет множество классных вещей. Работай усердно, …и ты получишь их все. Мечты не падают тебе на колени. Вставай и иди их искать. И когда ты их получишь, не отпускай. Цепляйся изо всех сил. Потому что это наш последний шанс. Мы ДОЛЖНЫ приложить все усилия для этого.
– Я знаю, – она улыбнулась мне с глазами, блестящими от слез, – Дерьмо… ну вот, я снова плачу…
– А почему плакать должен я один? – спросил я, чувствуя, как увлажняются мои собственные глаза.
Ее нижняя губа задрожала, когда она взглянула мне в глаза и, хныча, бросилась в мои объятья. Я обнял ее в ответ, проводя рукой вверх-вниз по ее длинным темным волосам. Я знаю, что это безумие, но у меня было такое ощущение, что я теряю дочь. Я лишь знал, что прямо сейчас что-то внутри меня болит.
– Я люблю тебя, Эдвард, – прохныкала она своим негромким и нежным голосом мне в пиджак.
– Я тоже тебя люблю, Керри, – прошептал я, закрывая глаза, и ждал, когда она будет готова отпустить МЕНЯ. Мне не хотелось заставлять ее чувствовать себя нежеланной или отталкивать ее. Я надеялся, что она никогда больше за всю свою жизнь не почувствует такого.
– Большое тебе спасибо, – она плакала, шмыгая носом, – Спасибо тебе…
– Спасибо ТЕБЕ, – ответил я с глубоким чувством, – За то, что позволила тебе помочь…
В конце концов, она выпустила меня, медленно, …и взглянула на меня, вытирая свой правый глаз и пытаясь улыбнуться мне.
– У меня есть ваш адрес, – она многозначительно улыбнулась, – Я напишу вам, ребят, …и приеду навестить, возможно, летом, если вы не против.
– Это тоже твой дом, Керри, – сообщил я ей, – Возвращайся, когда захочешь. Когда закончится школа, …советую не забыть привезти с собой табель успеваемости с хорошими оценками.
Она хихикнула и кивнула:
– Привезу.
– И не приставай к мальчикам, – добавил я.
– Не буду.
– И сосредоточься на своих оценках, забудь про вечеринки и танцы, – добавил я то, что пришло мне на ум.
– Хорошо! – она рассмеялась, и ее смех усилился, – Хорошо! Блин! Не нуди!
– Хорошо, – согласился я со слабой усмешкой, зная, что это конец нашего разговора. Мне была ненавистна эта мысль. Я не мог смотреть, как она уходит.
Она пока не уходила, и мне показалось, что она застыла, глядя на машину, в которой ее семья ждала ее.
– Спасибо за направление, – сказала она, теперь глядя на меня с серьезным выражением лица, – Спасибо, что указал мне путь из ада, Эдвард.
– На здоровье, – сказал я, кивая и указывая на ее семью со словами:
– Вот он, этот путь. Держись прямо. Не делай разворотов, …не поворачивай назад.
– Я поняла, – она посмотрела на меня, словно пытаясь запомнить мое лицо.
Я подождал минуту, а затем снова нарушил тишину.
– Заботься о себе, светлая принцесса, – сказал я, решив, что теперь буду звать ее по-новому.
– К черту ПРИНЦЕСС, – она нахмурилась, услышав это, – Я не принцесса, кому они, К ЧЕРТУ, нужны? Я с лошадьми, …женщина с конюшни. Стерва с конюшни.
Она произнесла это с такой гордостью, что заставила меня ощутить вину за все то время, что я называл себя «просто мальчиком с конюшни». Полагаю, теперь мы оба знали, что есть куча вещей и похуже.
– Это правда, – я ухмыльнулся, глядя на нее с одобрением.
– Еще разок обнимемся, – сказала она, раскинув руки для меня, и я с радостью склонился к ней для очередного объятья, слегка сжимая ее в своих руках и по-отечески целуя ее в голову.
– Веди себя хорошо, стерва, – сказал я, слыша, что мой голос сломался.
– Ты тоже, – сказала она, – Хотя трудно представить, что вы, ребят, станете гораздо лучше, чем вы есть сейчас. Вы же фрики, вы знаете это? Вы СЛИШКОМ хорошие!
– Мы – пришельцы, – признался я, и услышал ее смех, когда она снова выпустила меня.
– Я знала это, – пошутила она в ответ, пытаясь, как и я, удержать улыбку на губах.
Мне было противно это говорить, но я был должен, …пришло ее время лететь.
– Лучше тебе убраться отсюда, пока не прилетел корабль с нашей планеты и не утащил тебя, – сказал я, пытаясь говорить легко, в то время, как мое сердце отчаянно кровоточило.
– Да, – сказала она, глядя на своих родителей, которые вдалеке беседовали с Беллой, …и затем она позволила единственной слезе скатиться по ее щеке, быстро вытерла ее, словно злясь на нее за то, что та вытекла.
– До встречи, Эдвард, – сказала она, уже готовая развернуться, но затем она снова обернулась ко мне и пальцем поманила к себе.
Я наклонился, думая, что она хочет что-то прошептать мне на ухо, … но затем она взяла мое лицо в свои руки с большой любовью, и глаза ее были полны тяжелых слез, пока она долго рассматривала каждый дюйм моего лица, …а потом поцеловала меня в щеку.
Я закрыл глаза и ощутил влагу любви, …а затем открыл их и увидел, что она смотрит прямо на меня и шепчет: «До свидания».
– До свидания, – ответил я, и в моем голосе послышалась охуенная мешанина из эмоций, которые хлестали через край.
Мы шли обратно к машине, и она шла не впереди, а рядом со мной.
Мы подошли к ее семье и их машине, где они снова меня поблагодарили, сказав, что я спас жизнь их дочери и если мне что-либо понадобится, мне достаточно позвонить им и это будет у меня.
– Я получил все, что хотел, – сказал я им, – Я узнал Керри. Берегите ее.
Керри села в машину, шмыгая носом, когда услышала то, что я им сказал. Ее маленький брат сидел вместе с ней на заднем сидении, с нетерпением ожидая, когда они уедут от всех нас, незнакомцев, чтобы его сестра была только его.
