– Дэнсер не было бы в живых без вас, ребят, – сказал он, с гордостью держа седло в руках, – Спасибо вам всем. Я люблю вас.
И затем все они обнялись, …даже Дженна. Но это было здорово. И я совершенно не ревновала. На самом деле, я смаргивала слезы. Эдвард может думать о себе, как о мальчике с конюшни, …но на самом деле кажется, словно он нашел свою жизнь здесь, …нашел место, где он делает хорошую работу, …и любит ее. Для меня не имеет значения – официант ты или главный хирург, если ты нашел свое место – у тебя есть все. И он нашел. Я надеюсь, что в один прекрасный день, я также найду свое место, когда пойду работать.
Все новые друзья Эдварда и работники конюшни хлопали ему, пока он держал седло в руках, изучая на ощупь каждый его дюйм. Видели бы вы, как он прикасался к нему и каким бесценным был для него этот подарок. У меня было такое чувство, что ночью это седло будет лежать в нашей кровати между нами.
– Мэри…, – он взглянул на меня, – Иди, посмотри. Оно просто прекрасное.
Я полностью согласилась с ним, взглянув на него ближе, усаживаясь на пол рядом с Эдвардом, чтобы позволить ему показать его мне.
Эдвард подарил Бобу серебристую табличку, на которой было выбито его имя, а на заднем фоне была выгравирована бегущая лошадь вместе со словами, которые Эдвард написал для него.
Табличка гласила:
Дорогой Боб,
Когда я только переехал сюда, я был очень зол и напуган. Напуган тем, что не смогу выполнять такую тяжелую работу, как эта. Зол, потому что я был слаб, мягкотел и не думал, что во мне есть то, что нужно, чтобы выполнять эту работу. Я был зол на себя. Я сказал себе, что ненавижу эту работу.
И тогда я познакомился с тобой, и ты показал мне, что такое сила, дружба и каково это – заниматься честным трудом, …и как любить его. Ты научил меня ездить верхом. За все это и за многое другое… я буду тебе вечно благодарен. И я всегда буду твоим другом. Мы обосновались здесь и никогда еще не были так счастливы. Теперь я люблю это место, и я люблю всех своих новых друзей. Я люблю тебя, Боб. Спасибо.
Энтони Эдвард Каллен
Эдвард хотел использовать где-нибудь свое настоящее имя, но в любом случае, Боб и так знал, что все, о чем гласит эта табличка – правда, а не ложь. После прочтения этих слов на подарке Эдварда, Боб двадцать минут плакал, и его жена вынуждена была вывести его на улицу, чтобы он немного прогулялся и успокоился. Я мысленно улыбнулась, подумав, что возможно Эдвард кое-чему научился у жителей этого города.
Шэрон открыла наш подарок, и обнаружила красивую статуэтку белой лошади со сверкающими розовыми копытами. На шее у лошадки было очень милое ожерелье с алмазным сердечком по центру груди лошади, с единственным словом «ДРУГ», выгравированном на нем. Эдвард написал для нее открытку, и она читала ее, сжимая статуэтку в своей руке, и прикрыла рот рукой, когда расплакалась.
Открытка гласила:
Дорогая Шэрон,
Не вдаваясь в подробности, я хочу сказать тебе, что когда я только познакомился с тобой, я был изрядно напуган. Если честно, женщины никогда не были особо добры ко мне, особенно когда они имели надо мной власть.
Я пытался не попадаться себе на глаза, избегать тебя и надеялся, что ты не будешь слишком часто иметь со мной дело.
Но я был приятно удивлен. Ты – удивительный босс, милый человек и отличный друг. Я доверяю тебе, …я не боюсь тебя, и если бы ты знала мое прошлое, ты бы поняла, что это комплимент. Ты – совершенно особенный человек и я надеюсь, что ты знаешь об этом. То, что ты сделала для Дженны, то, что ты сделала для меня… и для очень многих других,… говорит о том, какое огромное у тебя сердце.
Мне нравится быть частью этой конюшни, и я очень благодарен тебе за то, что ты дала мне этот шанс. И я не разочарую тебя впредь.
Я люблю тебя,
Энтони Эдвард Мейсен
Я думала, что Шэрон уже не отпустит его после того, как она прочла эту открытку. Но Эдвард не отталкивал ее, и обнимал ее до тех пор, пока она не пришла в норму и не отпустила его.
Немного позже люди танцевали в большом помещении гостиной, …играла рождественская музыка. Я ухитрилась немного потанцевать со своим Эдвардом прежде, чем он заметил, что Питер танцует с Кэти в нескольких футах от нас.
– Эй, Питер танцует с Кэти! – громко сказал мне Эдвард.
– Я знаю, я видела, – я с грустью посмотрела на него, – Думаю, вскоре он собирается поговорить с ней. Он весь вечер чувствует себя очень неудобно, это гложет его. Бедный Питер.
– Бедный Питер? – спросил он, – Скорее уж бедная Кэти!
– Ты не уйдешь с танцпола – ты меня понял? – слегка отругала я его, – Позволь Питеру сделать все самому.
– Но, Белла…, – Эдвард выглядел таким потерянным и беспомощным, наблюдая за тем, как Питер берет Кэти за руку и уходит вместе с ней с танцпола с нежной улыбкой на губах, и он мельком взглянул на нас, …а я слегка кивнула ему, пытаясь улыбнуться в ответ.
– О Господи, – в голосе Эдварда слышалась боль, когда они уходили вместе.
Я обернулась в другом направлении в надежде, что найдется что-нибудь еще, на что я смогу переключить его мысли с личной жизни Кэти,… и нашла!
– Эй, Маркус здесь! – сказала я, и Эдвард мотнул головой и увидел Маркуса. Тот был одет в симпатичную красную рубашку с черным галстуком, …красивые черные слаксы, …и он танцевал… с Дженной!
– ВАУ! – сказал Эдвард тут же, как только я подумала об этом, – Он с Дженной!
– Они ТАНЦУЮТ вместе! – добавила я. Мы с ним сплетничали, словно две старушки.
– Я знаю, святое ДЕРЬМО! – Эдвард рассмеялся, – Они убьют друг друга!
Мы продолжали танцевать и шпионить за Маркусом и Дженной, …и я даже продолжала танцевать, когда зазвучали быстрые мелодии, просто чтобы продолжать наблюдение за Маркусом. Он отлично танцевал! И Дженна выглядела такой счастливой, словно ей было очень весело. Она смеялась, …и мне показалось, что она вцепилась в Маркуса. Странно.
Затем к нам подбежала Кэти и заявила:
– Я хочу сейчас же поехать домой.
Это было сказано с большой грустью в голосе, ей было больно, …и я понимала, что Питер поговорил с ней. Эдвард опустил на нее взгляд, и на его лице тоже проступила грусть, когда он поднял ее на руки и попытался отнести в машину.
– Нет, пап! – она заплакала, – Я больше не ребенок, ПРЕКРАТИ БРАТЬ МЕНЯ НА РУКИ, как маленькую!
Ауч. Этот нож воткнулся Эдварду прямо в сердце – это было написано у него на лице.
– Окей, Кэти, пойдем, – я лишь положила руку ей на спину и пошла, позволяя ей вести нас. Мы попрощались со всеми и поблагодарили семьи Шэрон и Боба, …и вскоре были уже на пути домой. Кэти сидела сзади, шмыгая носом и не говоря больше ни слова, пока Эдвард вел машину, все время украдкой глядя на нее в зеркало заднего вида.
Я пыталась продолжить беседовать с Эдвардом, чтобы плачущую на заднем сидении Кэти было слышно немного меньше, насколько это возможно. Но Эдвард продолжал спрашивать у нее:
-Ты в порядке, Кэти?
Я пихнула его локтем и покачала головой, решив включить радио и слушать его весь остаток пути.
Когда мы приехали домой, я надела свою пижаму и схватила шоколадное мороженое, сироп «Херши», …и две большие ложки – единственное известное лекарство от разбитого сердца, …и направилась с ним в комнату Кэти, аккуратно постучав в ее дверь.
– Что, ПАПА? – пронзительно крикнула Кэти из-за двери.
– Это не папа, это Белла, – сказала я нежно, – Могу я войти?
Эдвард наблюдал за мной, стоя в нескольких футах от двери. Он очень переживал и надеялся, что я смогу ей помочь, несмотря на то, что он не может.
– Окей, – наконец ответила она, …и я вошла. Эдвард кивнул и улыбнулся мне с небольшим облегчением на лице, давая свое согласие на то, чтобы я попыталась немного излечить ее боль.
Она лежала на кровати, плача и вытирая глаза, когда я встала перед ней с мороженым с сиропом в руках.
– Привет, милая, – я села рядом с ней, – Я знаю, что у тебя это в первый раз, поэтому я здесь, чтобы рассказать тебе правила. Когда твое сердце разбито, правило номер один гласит, что в кровати рядом с тобой должна находиться твоя лучшая подруга, …нужно лежать с ней под одеялом, прижавшись друг к другу, …поедая много-много шоколадного мороженого С… всегда С большим-пребольшим количеством сиропа «Херши», …смотреть девчачьи фильмы, …плакать… и говорить о подонке, который причинил тебе боль. Если хочешь, в этот раз я могу быть твоей лучшей подругой, …если только ты не хочешь, чтобы это был твой папа или кто-то еще, …например, бабушка?
