– Фонзи, (Артур Герберт Фонзарелли, он же Фонзи, персонаж сериала «Счастливые дни» (1974-1984), сыгранный Генри Винклером – прим.пер.), – сказал он.

– Я знаю, кто он, – сказала я и пошла дальше, на секунду притворившись, что не узнаю его.

– О, смотри, Энтони! – на этот раз я назвала его ненастоящим именем, указывая пальцем, – Огромные крылья ангела!

– Я хочу их, – сказал он твердо, уставившись на них.

– Ты хочешь нарядиться ангелом? – спросила я, зная, что парня в костюме ангела не часто встретишь на Хэллоуин.

– Нет, не для Хэллоуина, – сказал он, – Я просто хочу их купить.

– Ладно, – сказала я, чувствуя, что мы повеселимся с костюмами, начиная с первого ноября.

Он схватил их как ребенка и побежал с ними на кассу, попросив женщину подержать их у себя для нас до момента, когда мы подойдем расплачиваться, и, когда она увидела его лицо, она согласилась.

Я на несколько минут отошла к Кэти, чтобы посмотреть, что она ищет. Я надеялась, что в отделе для девочек нет такого дерьма, как в женском.

Но она повела себя очень странно, когда я подошла к ней, и спросила, все ли у нее в порядке.

– Да. И мне не нужно, чтобы со мной кто-нибудь ходил, – сказала она вежливо, – Я не ребенок, ничего со мной не случится, и никто меня не украдет.

– Ладно, – сказала я, совершенно не обидевшись, и направилась искать Эдварда.

Я увидела парня в пурпурном костюме мохока, (индейское племя, жившее в долине реки Мохок штата Нью-Йорк – прим.пер.), он смотрелся в зеркало на стене. Я закатила глаза и сказала:

– Простите.

Я попыталась пройти мимо него, но он позвал меня по имени.

– Белла! – сказал он и я обернулась. Это был Эдвард.

– Восьмидесятые! – сказал он с усмешкой Билли Айдола, (английский рок-музыкант – прим.пер.), копируя его английский акцент, – Чё думаешь, девица?

– Я ТАК хочу, чтобы Питер прописал тебе что-нибудь, – сказала я с серьезным видом, пытаясь рассмешить его, …и мы оба рассмеялись.

– Это приятный денек для… белой свадьбы! – пропел он, тряся головой и играя на невидимой гитаре.

Я чуть не сбежала от него.

– Парики «Twisted sister»! (нью-йоркская глэм-металл группа 70-80-х годов, выступающая в гриме и маскарадных костюмах – прим.пер.), – услышала я вслед, пока шла, не останавливаясь.

Я обернулась, чтобы сказать ему что-нибудь, а он стоял, глядя в зеркало в парике с длинными черными волосами, …длинными черными кудрявыми волосами. О, НЕТ!

Я поспешила обратно и нежно произнесла:

– Эдвард?

Он просто смотрел на себя в зеркале, …и его лицо было даже белее, чем обычно.

– Малыш, – я почувствовала небольшую внутреннюю дрожь, и стащила парик с его головы, – Сними его. Ты в порядке?

– Да, – он странно смотрел на свое лицо, – Это просто проклятый парик.

Он отошел от зеркала и больше ничего не сказал. Я дала ему пару секунд побыть одному, …надеясь, что с ним все в порядке. Волосы на этом парике были точно такие же, как у сэра Кевина. Были ли хоть один день, когда мы не вспоминали о нем? Мне хотелось отхлестать Бога по лицу.

Я знала, что мне нужно снова заставить его улыбаться. Он всегда делал это для меня.

– О, Эдвард, смотри! – я схватила один парик, – «Зена, королева воинов»!

И затем я издала боевой клич.

Эдвард слабо улыбнулся мне и сказал:

– Клевый.

О. Это разбивает мне сердце. Он выглядит таким грустным. Проклятый сэр Кевин, надеюсь, ты сгоришь в АДУ!

Я попыталась найти что-нибудь еще, …что-нибудь, что заставит его снова смеяться.

О БОЖЕ! Я нашла!

– Эй, Эдвард, – я ухмыльнулась, он взглянул на меня, и внезапно у него появился очень усталый вид, – Смотри, вот этот! «Озорная монашка»! (одна из героинь японских хентай – порно-комиксов – прим.пер.)

Это был монашеский наряд из черной кожи, но с низким вырезом и короткой юбкой, … и кожаным головным убором. Иисусе, даже монашеские одеяния не застрахованы от внимания извращенцев, которые придумывают все эти ебанутые костюмы!

И тогда я добилась небольшой усмешки.

– Ты не наденешь это, – заявил он.

– Нет, надену! – пропищала я, – И в церковь в нем пойду!

И чудо случилось! Он рассмеялся! Спасибо тебе, ГОСПОДИ!

– Я бы с удовольствием на это посмотрел, – он хихикнул, улыбаясь мне, пока я надевала на голову убор, …и как только я сделала это, он схватился за живот от смеха.

– Руки на стол, лицом вниз, плохой мальчишка! – я играла, и пока он продолжал смеяться, я и дальше собиралась корчить из себя злую монашку.

– А в комплект входит линейка? – он покопался в пакете, и озорная усмешка вернулась на его лицо.

Он поднял глаза и встал со мной нос к носу, …и я улыбнулась ему.

– Ты тоже совершенно особенная, Белла, – сказал он срывающимся голосом со слезами на глазах, склоняя свою голову к моей и закрывая глаза, – Ты знаешь об этом?

Я тоже закрыла глаза и обняла его рукой за шею:

– Я здесь. Я люблю тебя. Не забывай об этом. Ты не одинок в этом. Я уже ПРИКОВАНА к тебе, ты понимаешь это?

Он кивнул.

– Я знаю, – прошептал он, – Я тоже люблю тебя.

Только мы могли устроить эту сцену посреди магазина товаров для Хэллоуина.

И только тогда я осознала, что на мне все еще надет монашеский головной убор.

Эдвард посмотрел на меня, когда открыл глаза, и снова взорвался смехом, пока я сдергивала убор со своей головы, …становясь при этом малиново-красной.

– Сестра Белла, – он округлил глаза, когда ему на ум пришла моя новая кличка.

– О, нет, …не делай этого, – я закрыла ему рот рукой, – Забудь, что видел меня в этом уборе!

Эдварх охнул.

– Давай купим его для доктора Питера! Держу пари, у него в коллекции нет такого!

Мы оба рассмеялись, тут же соглашаясь с этой идеей.

– Да, – сказала я твердо, – Точно.

Позже я пыталась уговорить Эдварда нарядиться Зубной Феей, (фольклорный персонаж, который забирает из-под подушки молочный зуб ребенка, оставляя вместо него монетку – прим.пер.), но он сбежал от меня.

В конце концов, мы выбрали себе костюмы, найдя кое-что симпатичное, что мы сочли приемлемым. Теперь мы ждали, пока Кэти сделает свой выбор. Само собой, мы должны были ждать В СТОРОНЕ от того места, где она рассматривала наряды, так что мы просто торчали в магазине, разглядывая вещи.

– О чем обычно говорит учитель на собрании? – спросил Эдвард – он мало что знал об этом. Сегодня в семь вечера у нас была назначена встреча с учителем Кэти, и – вы не поверите – его звали Дональд Дак – я не вру. Мы с Эдвардом двадцать минут не могли прекратить смеяться, когда Кэти дала нам его визитку.

Первоначально учителем Кэти была женщина, …но у нее был маленький ребенок, поэтому ее заменил новый учитель – Дональд Дак. Кэти никогда не говорила об этом, и, кажется, для нее этот факт перестал быть смешным много недель назад, …но мы с Эдвардом все еще находили это забавным, …особенно, после того случая, когда в парке за нами гнались утки.

– Я спрошу у него, зачем он вместе со всей своей семьей гнался за нами в тот день, – сказал Эдвард, и я смеялась до упада.

Я продолжала представлять себе белую утку, сидящую на учительском месте, в очках и говорящую с нами голосом Дональда Дака, …и снова начинала смеяться.

Эдвард копировал его голос, …и у него так классно это получалось! Каждый раз, когда он говорил что-нибудь, я взрывалась от смеха, и смеялась до СЛЕЗ, с открытым ртом и торчащими зубами – вот как мне было смешно!

Он говорил утиным голосом:

– Ооо, доброе утро, класс! Меня зовут Дональд ДАК! И сегодня мы будем проходить с вами современную поэзию.

И он рассмеялся. Он просто убил меня! Если бы он сказал еще хоть слово этим голосом, я свалилась бы на пол от смеха! Я уже едва разбирала некоторые из его слов, но это не имело значения. Это было ЗДОРОВО!

Он говорил утиным голосом уже неделю, и у меня болел живот от смеха. Это было особенно забавно слышать по ночам в постели, когда он голосом Дональда Дака говорил мне всякие грязные словечки.