Но надо было что-то сказать или сделать, чтобы доказать ей свое умение сдерживать чувства. Рик уселся на первый попавшийся стул, даже не вспомнив о «кресле капитана». И, наверное, впервые с момента своего приезда принялся очень внимательно рассматривать все изменения, которые Брин произвела в добром старом пивбаре Пэппи. Вкус у нее к хорошим и дорогим вещам, несомненно, был. Например, копии картин Моне и Ван Гога в великолепных рамах, сиротливо прислоненные к стойке пустого бара, будут очень неплохо смотреться на этом желто-банановом фоне. И совершенно невозможно было их представить рядом с рекламными пивными плакатами, украшавшими недавно все стены заведения старика Пэппи! Рик с молчаливым одобрением посмотрел на Брин. Она поняла этот взгляд и мягко спросила:

— Здесь ведь все было иначе?

— Я с трудом узнал бар Пэппи!

— Знаете, Рик, то же самое мне говорят все. Через несколько дней здесь сделают опускающиеся ставни. А вон там будет стоять аквариум с морской водой. Его должны привезти во вторник. — Рик молчал, из-за чего Брин стала нервничать, ее голос вновь зазвучал фальшиво: — Потом я решила заменить стулья. Вот образцы, присланные одной фирмой из Майами. Обычно они этим не занимаются, но я веду с ними дела уже несколько лет. Для меня сделано исключение. Во всяком случае, ничего лучшего найти не удалось. К тому же приглушенные тона больше ласкают глаз мужчин, чем яркие. А ведь в основном клиентура ресторана будет как раз мужской.

Брин понимала, что все это Рика сейчас мало интересует, и тем не менее она надеялась услышать от него хотя бы слово одобрения. Однако так и не услышала.

— Я всегда считала, что классический стиль будет хорош везде, но… — начала она уже почти в отчаянии.

— Но не в Коконат-Ки, — жестко перебил ее Рик и поднялся со стула.

Брин попыталась было сделать вид, что не расслышала его последней фразы, но тут же поняла, как глупо это выглядело бы. Особенно сейчас, когда она сама завела этот разговор. И тут в ее душе впервые зашевелились недобрые предчувствия в отношении перспектив всей этой затеи с рестораном. Может быть, она действительно не учла психологию и нравы здешней публики?

Брин взглянула на Рика. Разместившись у стойки бара, он рассматривал картины в позолоченных рамах. Потом подошел к балюстраде террасы и столь же внимательно принялся изучать прислоненную к стене старую вывеску пивбара. Затем сказал:

— Вы еще не успели продать автопроигрыватель?

Брин, сидевшая с закрытыми глазами, очнулась и увидела Рика, стоявшего совсем рядом с ней. Тотчас она вспомнила во всех подробностях их поцелуи и объятия, и в ней вновь закипела кровь, и учащенно забилось сердце. По всему телу опять разлилась сладкая истома, а душу наполнило чувство неизъяснимого блаженства.

— Ч-ч-то? А-а!.. Проигрыватель? — заикаясь, проговорила Брин. — Пока не договорилась о цене.

— Прекрасно! Я, возможно, помогу вам найти покупателя. Можно взглянуть?

Чтобы там ни говорили философы, но Брин не верила в дар читать чужие мысли. Поэтому не сомневалась, что Рик не догадался о том, что происходило в ее душе. Но на всякий случай держалась от него подальше.

— Я велела спустить его в кладовую.

Она проскользнула мимо Рика и не совсем уверенным шагом направилась к двери.

— Сколько вы за него хотите? — спросил Рик, следуя за ней.

— Четыре тысячи долларов.

Голос ее дрожал. Рик подошел и крепко взял девушку сзади за локти и притянул к себе. На несколько мгновений они застыли в этой позе. Рик чуть слышно шепнул ей на ухо:

— Вам хорошо?

— Да, — солгала Брин и засмеялась деланным смехом. Потом резким движением высвободилась из его объятий и сказала уже совсем деловым тоном: — У вас есть покупатель? Он знает, что проигрыватель очень подержанный?

— Да, знает.

Они вошли в просторную комнату, служившую кладовой. Рик смахнул пыль с автопроигрывателя, потом присел, пытаясь его приподнять.

— Тяжеловат. Надо будет пригласить пару здоровых ребят, чтобы стащить его по ступенькам.

Отдышавшись, он зашел с другой стороны агрегата:

— Можно включить его?

— Включайте.

Брин облегченно вздохнула: теперь между ними была вполне осязаемая преграда. Рик тем временем воткнул вилку в штепсель, вынул монету и опустил в проигрыватель. Наблюдая столь фамильярное обращение этого пришельца с вещью ее деда, Брин почувствовала, как в ней стало расти раздражение.

— Насколько я понимаю, вы и есть тот самый покупатель? — спросила она, теперь уже и не пытаясь скрыть своего раздражения. Рик пристально посмотрел на нее и наставительно произнес:

— Надо уметь держать себя в руках. Зачем же так нервничать?

Но тут внутри проигрывателя что-то заскрежетало заскрипело и громко щелкнуло. По лицу Рика разлилась мягкая улыбка. Он повернулся к Брин и, похлопывая ладонью по крышке музыкального автомата, сказал:

— С этой развалиной у меня связано чертовски много воспоминаний.

— В самом деле? — рассеянно спросила Брин.

— Чтобы это понять, надо выпить под ее аккомпанемент не одну кружку пива.

— Так. Это еще один способ продемонстрировать, что я не способна проникнуться духом Коконат-Ки? Так?

— По-моему, Брин, я ничего подобного сейчас не говорил!

— Все стараются расписать мне, как здесь было хорошо в прошлом. Но никто не желает и слова сказать о будущем. О, люди, почему вы никак не хотите понять, что будущее может стать хранилищем множества новых воспоминаний?

— Это интересно, Брин. Вы хотите получить побольше опыта, создать побольше поводов, чтобы было что вспомнить?

Она не знала, что ответить. Наступившее неловкое молчание было вдруг нарушено песней Майкла Болтона, раздавшейся из автопроигрывателя. Брин вздрогнула и тупо уставилась в прилепленную к автомату картинку с изображением собак, играющих в бильярд. Рик с любопытством посмотрел на нее, потом подошел и взял за руку:

— Брин, давайте создадим его!

— Что?

— Еще один повод для воспоминаний.

Он с улыбкой вывел ее на середину комнаты, обнял за талию, и они медленно поплыли в танце. Брин смотрела через его плечо в пространство и думала. Думала о том, что у них с Риком уже и так накопилось немало поводов для воспоминаний. Что же будет дальше? Пока между ними только ссоры по поводу будущего пивбара, да еще ищущая выход сексуальная энергия. Она готова была вырваться каждую минуту. Вот прямо сейчас…

Рик осторожно прижимал девушку к себе, точно повторяя в танце каждое ее движение. Через открытые двери он видел автостоянку и свою машину. Над воротами еще горела неоновым светом старая вывеска пивбара Пэппи. Половина букв уже исчезла. Скоро Брин и вовсе разделается с ней. И в его душе останется лишь память об этой вывеске. Как и о всей прошлой жизни…

Рик слегка наклонил голову, и Брин почувствовала, как под его неровным дыханием у нее шевельнулась прядь волос. Почему у меня так неспокойно на сердце? — думал Рик. Откуда эта грусть? Может быть, Брин виновата в этом? Она разрушает мир, к которому он привык. Эта женщина одним лишь взглядом уже доводит его до белого каления! Но все равно ему хочется узнать ее ближе! Ближе, чем ее мог знать какой-либо другой мужчина.

Песня кончилась, но у Рика все не хватало духу отпустить девушку. Она продолжала некоторое время стоять, как бы застыв в танце. Потом выскользнула из его рук, поправила волосы, одернула блузку. Сказала прежним деловым тоном:

— Вы помните, что мы хотели обсудить проблемы фонда?

И она принялась говорить о распределении обязанностей. Но в глазах — взволнованных, полных завораживающего очарования — он читал совершенно другое. Рик чувствовал, что его нестерпимо влечет к этой женщине. Влечет с силой, о присутствии которой в себе он даже не подозревал. И еще Рик думал о том, что самым неотложным актом милосердия для них обоих стало бы не создание фонда «скорой помощи», а спасение собственных душ от опустошенности.

— Знаете, Брин, время позднее. И не провести ли нам его с большей пользой, чем потратить на обсуждение проблем фонда и службы «скорой помощи»?