На островах Адмиралтейства Маклай, как всегда, бесстрашно сошел на неведомый тропический берег, в районе деревень Пуби и Лонеу. Он видел огромные барабаны из древесных стволов — «барумы». Такие барумы когда-то гремели в его честь на Берегу Маклая. Он раздавал подарки, и островитяне позволяли делать измерения голов или сравнивать цвет их кожи с таблицей Поля Брока.

На островке Андра он вновь нашел людей с непомерно большими зубами в зарисовал их. Измерение голов показало, что туземцы островов Адмиралтейства были среднего роста, имели длинные головы, но у них наблюдалась сильная склонность к короткоголовости. Каждый новый результат измерения Маклая бил по старым антропологическим понятиям. Он снова убедился в том, что среди меланезийцев встречаются люди и с короткой формой черепа. Он отметил, что волосы меланезийцев растут так же, как и у белокурых европейцев: никаких пучков, ничего похожего на платяную щетку. А зубы? Огромные людоедские клыки, о которых так много разглагольствовали лжеученые, пытавшиеся разделить расы даже и по форме зубов. Маклай установил, что это не что иное, как гипертрофия зубной ткани, встречающаяся лишь у отдельных людей и которую нельзя принять за особенность целого племени.

Очень скоро тесная каюта на «Морской птице» была завалена и заставлена всякой всячиной, которую Маклай приобрел у туземцев — наконечниками копий, щитами, домашней утварью: ведь недаром он был не только зоологом и антропологом, но и этнографом.

В начале июня кораблик подошел к главному острову архипелага Агомес — Луб, где было много кокосовых пальм, но очень мало людей. Маклай подумал о том, что это признак убыли населения, когда-то многочисленного, судя по богатству пальмовых насаждений. Так оно и было на самом деле. И без того нищих островитян вконец разорили тредоры в другие «цивилизованные» варвары.

Именно здесь недавно свирепствовала команда европейского брига. Она сожгла цветущую агомесскую деревню, спалила пальмы, угнала свиней. В довершение всех несчастий в 1875 году море залило низменные места. Вода долго не спадала, и гнилостная лихорадка истребила многих жителей.

Маклай изучал причины вечных войн между архипелагами Агомес и Ниниго. Плодом раздора были кокосовые орехи. На ореховый промысел к Агомесу часто устремлялись целые флотилии с Ниниго. Агомесцы не желали уступать пришельцам своего хлеба — кокосовых пальм. У подножий пальм часто завязывались кровавые побоища. Агомесцы часто мстили жителям Ниниго и устраивали ответные набеги, захватывая рабов. Одного из таких пленников Маклай видел своими глазами на острове Луб.

Скитания черных Одиссеев, походы за рабами, браки с пленницами — все это заставляло Маклая думать о законах переселения племен Океании, искать общих законов возникновения и развития человеческого рода.

А «Морская птица» летела на всех парусах в синем-синем просторе. Легкий туман покрывал острова, то белые, то изумрудные. Маклай давал русские названия архипелагам — «Шашечница», «Отшельник»… В последних числах июня 1876 года путешественник почти не сходил с палубы шхуны и вглядывался в даль. Показался Берег Маклая…

Заскрипели доски трапа, когда матросы стали сгружать со шлюпки припасы, ящики, бочки, подарки для старых друзей Маклая. 27 июня он высадился на побережье возле Горенду. Звонкие папуасские барумы забили радостную тревогу. Все старые знакомые, особенно близкие, были живы. Маклая встречали Туй, его сын Бонем, Саул, горбоносый Каин, Коды-Боро, который когда-то по собственному почину, но чрезвычайно усердно искал невесту для Маклая. Барумы гремели и в Горенду, и в Бонгу, и в Богатиме, на острове Витязь, на Кар-Каро и в горных деревнях. «Маклай вернулся! Тамо-рус с нами!..» Это было живым чудом, сказкой папуасского народа. «Людоеды» плакали от радости при встрече со своим другом. Маклай расспрашивал, как живет маленькая Мария, что делает Дигусли и Теньгум-Маня, жив ли Далу из Бонгу. Папуасы наперебой приглашали Маклая поселиться, каждый — в своей деревне. Он выбрал Бонгу, вернее — ее окрестности. Корабельные плотники с помощью папуасов уже строили там жилье. Теперь это был настоящий дом из крепкого строевого леса. Новоселье свое Маклай справлял в кругу папуасов, двух слуг пелаосцев и повара-малайца.

Жители Берега Маклая рассказывали новости, накопившиеся с 1872 года. Во-первых, здесь с того времени произошло несколько землетрясений. Когда земля тряслась, многих папуасов изувечило падавшими кокосовыми орехами. Хижину Маклая в Гарагасси съели белые муравьи, но посаженные им пальмы целы. А огороды и сады папуасов каждый год приносят плоды. Если Маклай желает, его завтра же угостят печеной таитянской тыквой.

Миклухо-Маклай не умел отдыхать. Спустившись к устью речки Морель, он покинул шлюпку и побрел через холмы, покрытые густой травой «унаном». Вскоре он увидел четыре горные вершины. Перепрыгивая через расщелины, оставшиеся после землетрясения, преодолев глубокие овраги, он достиг деревни Марагум-Мана, побывал в селе Рай и пришел к берегу реки Гебенсу. Из горных деревень Маклай принес черепа, утварь и… вечную лихорадку. В августе, рискуя жизнью, он взошел на пик Константина, откуда увидел лежавший у его неутомимых ног Берег Маклая и сияющий океан.

В очередном отчете Русскому географическому обществу Маклай писал:

«…Те же райские птицы и бабочки будут летать в Новой Гвинее даже в далеком будущем, и собирание их будет восхищать зоолога: те же насекомые постоянно наполняют его коллекции, между тем как почти наверное при повторных сношениях с белыми не только права и обычаи теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться, что будущему антропологу придется разыскивать чистокровного папуаса в его примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, подобно тому, как я искал оран-сакай и оран-семанг в лесах Малайского полуострова…»

Здесь, в неведомой стране, Маклай думал, что он близок к вечным тайнам природы. Давняя мечта его сбылась: он наблюдал законы зарождения человеческого общества, изучал человека в его первобытном состоянии, со всеми его радостями и горем. Он убедился в высокой нравственности папуасов, в любви их к детям и семье, в их миролюбии. Он исследовал как антрополог еще сто пятьдесят папуасов и все более убеждался в том, что форма черепа не может быть решающим признаком расы.

Вот он идет рядом с Каином, человеком с умным, пристальным взором. На плече Каина лежит свесившаяся из уха огромная серьга, а в курчавых волосах торчит огромный гребень. В руках Каина копье, стерегущее Маклая от нападения любого врага. Вдвоем они плывут к острову, который назван Каином «Домом Голубей», там они сажают новые кокосовые пальмы.

Папуас Гассан сопровождает «Тамо-руса» на архипелаг Довольных Людей, или на остров Тамо Митебог, где хижины, подобно русским новгородским избам, украшены резными венцами, но не коньками, а изображением рыбы.

Кисем с острова Витязь, как и Каин, оказался неплохим гидрографом и мореходом. Маклай взял Кисема, Гассана, Каина и Саула в экспедицию на двух судах. Они высадились в деревне Телята. Там их встретил папуасский патриарх, самый древний старец берега. Он сказал Маклаю, что до его первого появления в Гарагасси здешний край никогда не видел белого человека.

Степенный, гладко выбритый Туй, с остатками ульсеновской шляпы на голове, нередко появлялся на пороге светлого дома. Он докладывает: Маклая приглашают на свадьбу в Горенду. Молодой парень Мукау женится на Ло из Гумбу. «Тамо-рус» их отлично знает. Маклай идет на празднество и записывает в одной из своих книжек подробности наивных свадебных обычаев своих друзей.

Был и такой случай. К Маклаю прибежал встревоженный Коды-Боро, «сват» из Богатима. Заикаясь, он рассказал: два бездельника из Горимы, некие Абун и Малу, проболтались, что хотят убить «Тамо-руса». Коды-Боро умолял «лунного человека» не ходить в Гориму. Но Маклай, как всегда безоружный, пустился в путь. Он перешел по пояс в воде реку Киор, достиг Горимы и разыскал своих будущих убийц. Он сказал им, что верит жителям деревни, что он им никогда не причинял зла. Он добавил, что устал, хочет спать и ему очень некогда. И если уж Малу и Абун действительно хотят его убить, пусть поторопятся. После этой речи Маклай улегся спать, завернувшись в свое каучуковое одеяло, которое всегда носил с собой. Наутро Абун принес Маклаю подарок — живую свинью, позвал Малу, и они пошли провожать «лунного человека» до дому. Они шагали рядом с Маклаем таща связанную свинью, подвешенную к жерди, концы которой покоились на плечах папуасов. Оба имели пристыженный вид.