— Надо разобрать игрушки «Дружка», да пора развешивать… Вещи, сынок, оставь здесь, собаку тоже привяжи…

Уйбааскы опять не понял, что это значит, и стал следить за тем, что делал старик.

Старик взял сеть с колокольчиками, топор и направился к поваленным деревьям, сучья которых торчали во все стороны, как ветвистые рога лося. Уйбааскы тихо поплелся сзади. Зверь, которого они следили с утра, прошел здесь быстрыми прыжками, проскочил сквозь дупло и дальше его след совершенно терялся.

— Вот под этим бугорком находится его кора, — сказал старик Василий, заметив беспокойный взгляд Уйбааскы.

— Но ведь да мог выйти обратно… — возразил Уйбааскы.

— Нет, выйти ему нельзя, я выход закрыл.

Приглядевшись, Уйбааскы увидел нору, а у выхода была воткнута палочка.

— Теперь дадим нашему «Дружку» поиграть колокольчиками…

Старик взял топор, приготовил несколько палок и воткнул их вокруг норы. Потом накинул на палки сеть с привязанными к ней колокольчиками, привязал, a нижнюю часть затоптал в снег. Получилась изгородь из сети, при малейшем прикосновении к которой колокольчики начинали звенеть. Осмотрев все, старик склонился к норе, вынул палочку, закрывавшую выход, и сказал:

— Ну, «Дружок», выходи, дверь твоя открыта, поиграй колокольчиками, они так славно звенят!..

У костра старик закурил трубку и долго рассказывал Уйбааскы о повадках зверей и птиц, о нелегком труде, об удачах и неудачах охотников. Казалось, нет ничего неясного и неизвестного для старика. Жизнь тайги он знал так же хорошо, как жизнь своего улуса.

— Надо все примечать, Уйбааскы, если хочешь…

Нервный звон колокольчиков прервал рассказ старика. Он быстро вскочил, схватил свою тозовку и без лишнего шума направился к сети. Уйбааскы кинулся за стариком. У костра остался только один Моойтурук, он был привязан, прыгал и лаял от досады.

Внутри сети метался маленький черный зверок, не больше рукавицы из медвежьей шкуры. Уйбааскы даже был разочарован: из-за такого маленького зверка столько хлопот! Зверок кидался на сеть и тут же отскакивал, колокольчики заливались беспрерывно. Но почему он не скрывается в норе? Нет, он достаточно упрям, во что бы то ни стало ему хочется вырваться на свободу, только вот эта сеть!

Старик прицелился и выстрелил. Маленький черный зверок припал к земле. Уйбааскы проскочил за сеть, схватил зверя за обе передние лапки, но он был еще жив и обнажил белые острые зубы. От испуга Уйбааскы бросил его на снег и прижал ногой. Зверок издал свистящий звук и перестал дышать.

Старик поднял зверка и, как бы лаская, погладил по спине.

— Какая же у тебя, «Дружок», блестящая шерстка! И нежная, как лебяжий пух. Вот это и есть мягкое золото, Уйбааскы. Это — соболь, самый дорогой зверок нашей тайги. Такие — не часто встречаются. Запомни это, Уйбааскы, крепко запомни все, как мы его следили, как добывали. Иному охотнику во всю зиму не удается поймать такого красавца!..

На второй день после славной охоты на соболя охотникам не повезло. Они обошли несколько десятков километров по тайге и все впустую. Но старик не унывал.

— Ничего, Уйбааскы, от неудачи не следует вешать головы. Мы взяли неудачное направление. В этом году белка в теле, она шла по вершинам деревьев и должно быть спустилась где-то в середине тайги. Так бывает. Сытая белка, питающаяся орехами, идет по вершинам, а тощая, питающаяся грибами, живет вот в таких местах, около речек… — рассказывал старик, медленно шагая вперед.

Уйбааскы так устал, что еле волочил ноги и ни одним словом не обмолвился на рассуждения старика. А старик, шел ровно, словно не чувствовал никакой усталости.

— Далеко отсюда до палатки? — спросил Уйбааскы упавшим голосом.

— Далековато, милый! Как можно так устать, тебе, молодому? Ой-ой-ой! — удивляется старик. — Я в твои годы был резвый, как олень…

Он остановился и показал Уйбааскы свежий след белки.

— Это утренние следы. Белка шла за кормом — шаги узкие, четкие. Кто может сказать, где она теперь?

Как только перешли речку, Моойтурук побежал вперед, принюхиваясь к снегу и посматривая на деревья. Старик остановился.

— Подойди-ка сюда, милок, смотри — белка возвращается к гнезду. Ноги разбрасывает, часто взбирается на деревья, чтобы спутать следы. Ну-ка, приглядывайся, куда она укрылась…

В это время Моойтурук громко залаял.

— Ну, беги, Уйбааскы, собака подняла белку на дерево. Я потом подойду, — сказал старик.

Уйбааскы сразу забыл об усталости и побежал на зов собаки. Моойтурук лежал у толстого высокого дерева и смотрел вверх, как бы говоря: «Там она»… Белка поднялась еще выше и скрылась между ветвей. Уйбааскы, с тозовкой наготове, стал поджидать, зорко приглядываясь к каждому сучку. Но белки не было видно. От долгого напряжения горели глаза и болела шея.

Так Уйбааскы уговаривал белку, но она затаилась и не хотела показываться. Уйбааскы несколько отошел от дерева и увидел, что белка, сложив хвост в кольцо, притаилась на самой вершине дерева. Она с чем-то возилась и, казалось, совсем не обращала внимания на охотника. Уйбааскы выстрелил. Белка вся выпрямилась, начала падать, но зацепилась задней лапой за длинный сук и так повисла в воздухе; пушистый хвост ее свисал к спине. Уйбааскы не знал, что делать, а Моойтурук царапал когтями ствол дерева и раскатисто лаял. Вскоре подошел старик Василий. Три белки уже висели у него на поясе.

— Ну, как твои дела? — спросил он, будто не замечая волнения Уйбааскы.

— Плохо, одну стрелил и та зацепилась… — Уйбааскы показал на висевшую белку.

— Эка беда! Неужели ты не можешь ее достать? — старик прицелился и выстрелил. Пуля отбила сучок, и белка мягким комочком упала на снег. Он поднял ее и осмотрел.

— Слабенький же ты, оказывается, стрелок… — проговорил он. — Ну зачем же белку стрелять в грудь? Обычно целятся в голову. Напрасно попортил дорогую шкурку. А белка хорошая, пушистая… — Он раздвинул большими пальцами шерсть на спине и несколько раз дунул. — Первосортная белка…

Уже в сумерках они добрались до палатки. Разжигая костер, старик говорил:

— Ну и денек нам выдался! Только четырех белок добыли. Если так будем и дальше добывать, то и договорную пушнину не сможем сдать. Не похвалят нас наши колхозники. Другие охотники вдвое — втрое перешагнут нашу добычу, имя наше доброе зачернится… Как думаешь?

— Что ж, белок нет, а то и мы бы…

— Не в этом дело, друг… Раньше, в старое время, охотник уходил в тайгу бог знает как и добывал пушнину, а теперь нас снаряжают лучше некуда. Значит, на нас надеются, от нас ждут хорошей добычи. А зверь есть, только мы должны найти его пути-тропинки. Главное в охоте — уменье найти зверя… Ведь и мы-то не последние охотники. Не надо вешать головы. Сегодня плохо, завтра будет лучше!..

Над костром зафыркал чайник…

Сегодня Уйбааскы проснулся поздно. Старик уже растопил железную печку, на раскаленной сковородке шипели румяные оладьи. Их запах сладко щекотал ноздри Уйбааскы и ему казалось, что он давно-давно не ел оладий. Старик сидел возле печки и точил свой охотничий нож с двухсторонним лезвием. Он услышал, что Уйбааскы проснулся, и спросил:

— Выспался, сынок?

— Еще бы!.. Почему вы не разбудили меня раньше?

— Чтобы ты хорошенько выспался. Ведь и охотник должен иметь однодневный отдых… Вот оладьи готовы, теперь вставай…

Уйбааскы стал одеваться и, наблюдая за стариком, спросил:

— А вы, кажется, куда-то собираетесь?

— Да, нет… Хотел с Моойтуруком поблизости побродить…