И Сидализа рассказала Кристине все про шевалье. Затем прибавила, что она с друзьями найдет способ вывезти Кристину с отцом и поселить в надежном убежище, где та сможет встречаться с Эктором. Она уже собиралась было рассказать, как хочет это сделать, но в комнате радом с приемной, где они были, послышались шаги. Кристина приложила палец к губам Сидализы.

— Тихо! Я узнаю эти шаги, — прошептала она.

— Шевалье?

— Да.

— Прекрасно. Я с ним сейчас и объяснюсь.

— Нет, нет, не надо. Спрячьтесь там, а я вас позову.

Сидализа спряталась за шторой.

Шевалье вошел в приемную. Это был все тот же важный господин, каким он был пять лет назад. Годы оставили на его лице не больше следов, чем чистая волна на гладком утесе.

Кристина уже по-новому смотрела на него. Она собрала все силы для борьбы, на которую решилась.

Войдя в приемную, шевалье окинул её быстрым взглядом и поклонился Кристине.

— Я боялся вам помешать, сударыня, — сказал он, — поскольку привратница сообщила мне, что вы не одна.

— Особа, которая была у меня, ушла минуту назад.

Шевалье пристально посмотрел на нее.

— Вы никогда не выглядели так прекрасно, — заметил он. — Видимо, приход этой особы доставил вам большое удовольствие.

— Вы не ошиблись. Я получила от неё известия, на которые уже не надеялась.

— Вы приводите меня в восторг, сударыня, — усмехнулся шевалье. — Но не буду ли я нескромен, если попрошу вас сообщить мне эти известия?

— Мсье Шавайе в Версале, — ответила Кристина, глядя прямо в глаза кавалеру.

— Так,.. — спокойно протянул тот.

— Вас это не удивляет?

— Может быть.

— И значит вы не удивитесь, что мсье де Шавайе — полковник французской армии, а не австрийской?

— Тем лучше.

— И что он никогда не покидал Франции?

— У вас самые обстоятельные сведения. Это прекрасно.

— И вы это не отрицаете? — с гневом воскликнула Кристина.

— Нисколько.

— Стало быть, вы лгали?

— Почему бы и нет?

— Теперь я вижу, что мое внутреннее презрение к вам меня не обманывало.

— Прошу вас, не говорите таких слов!

— Слова эти, конечно, оскверняют уста женщины. Но при виде таких подлых преступлений, такой мерзости, трудно удержаться!

— Вы опять…Ах, сударыня, вы не стали бы так говорить, если бы знали меня лучше…

— Вас знать лучше? Да я же знаю, что вы меня обманули, что вы не…

— Кок-Эрон. Это и так понятно. Но имя ничто, человек же все. А теперь перейдем к вашим намерениям. За вами приедет Шавайе и вы ускорите ваш брак, который ранее не состоялся.

— По-видимому, из-за вас?

— Из-за меня.

— Вы и в этом признаетесь?

— Если нет необходимости, я не лгу.

— Что ж, продолжайте. Посмотрим, угадаете ли вы до конца.

— Я очень рад доставить вам это удовольствие. Выйдя замуж, вы броситесь к ногам короля, умоляя его помиловать вашего отца. Не так ли?

— Так.

— Прекрасное намерение. Но, к сожалению, вы так решили, не посоветовавшись со мной.

— А кто вы такой?

— Кто я? Согласитесь, отвечать было бы несколько нескромно. Но кем бы я ни был, поверьте, я могу сделать почти все, что захочу.

Голос шевалье звучал с такой уверенностью, что Кристина вздрогнула.

— Но, — сказала она, стараясь выглядеть спокойной, — зачем вам противиться счастью двух человек, не сделавших вам никакого зла?

— Если вы хотите знать, зачем, тогда выслушайте все до конца, и вы, надеюсь, поймете.

Кавалер подал стул Кристине и сел сам.

Сидализа напрягла слух. После небольшой паузы шевалье продолжил разговор.

— Вы меня спрашиваете, — сказал шевалье, — почему я противлюсь вашему предполагаемому браку. Не так ли?

— Да, мсье, — ответила Кристина.

— Причина очень проста. Я противлюсь ему потому, что люблю вас.

Кристина содрогнулась, как ребенок, внезапно заметивший в траве плоскую голову змеи.

— А люблю я вас потому, что ненавижу мсье де Шавайе, — продолжал шевалье.

Кристина отодвинулась в испуге.

— Это вас удивляет, — заметил он, — когда вы хорошо меня узнаете, ничто во мне не удивит вас.

— Но за что вы ненавидите мсье де Шавайе?

— Вам достаточно знать, что жизнь господина де Шавайе соединена с моей более, чем вы думаете. Но сейчас не в этом дело. Главное заключается в ваших намерениях, и я решился переговорить с вами на этот счет.

— Не мечтайте заставить меня отказаться от них.

— Прежде выслушайте меня.

— Зачем? — спросила она, готовясь встать.

Шевалье остановил её движением руки.

— Я прошу у вас часа, в то время как вы намерены посвятить другому всю жизнь.

— Час? Хорошо, — кивнула Кристина, — надеюсь, он будет последним.

— Не спешите решать заранее.

— Я вас слушаю, мсье, — с гордым видом отвечала Кристина.

— Я начинаю. Вы видели, что я смог сделать: ваш расторгнутый брак, отъезд мсье де Шавайе во Фландрию, его долгое там пребывание, разлука с вами, — все это моих рук дело. Судите после этого, на что я ещё способен.

— Творить зло и ничего больше.

— Вы угадали. Но не трудитесь понапрасну искать причину этого могущества, вы его не откроете. Оно существует и этого достаточно. И не думайте, что я откажусь от моих намерений лишь потому, что случай привел моего врага ко двору.

— Действуйте, что нам за дело до этого? Эктор теперь здесь.

— Вы прерываете меня слишком рано, мадмуазель. Господин де Шавайе там, где я. Борьба будет продолжаться; но, предупреждаю вас, бой будет неравный. Во-первых, я знаю, кто он, а он меня не знает. К тому же господин де Шавайе имеет множество предрассудков и действует только благородными способами. Я же пользуюсь любыми, которые могут способствовать в успехе. Всеми, вы это понимаете? Любыми!

— Ваши слова не оставляют сомнений.

— Я говорю так для того, чтобы вы яснее поняли и хорошо знали, на что решаетесь.

— Я начинаю вас понимать, мсье.

— Хорошо. После этого вы согласитесь, что господину де Шавайе будет трудно противиться. Что вы скажете о человеке, который, будучи совершенно обнаженным, вступит в бой с воином, окованным в железо? А ведь это истинная картина борьбы, в которую мы вступаем.

При этих словах Кристина содрогнулась.

— Да, — сказала она, — вы мне кажетесь ужасным.

— Женщины всегда так говорят, когда им открывают истину, — холодно заметил шевалье. — Вы видите, я иду напролом. Милость короля, высокое покровительство маркизу, его молодость, храбрость, преданность друзей, его окружающих — ничто не поможет. Однажды я решился его убить. По крайней мере, велел убить. Вы бледнеете…Не бойтесь; я нерасчетливо поддался вспышке гнева…Пуля пролетела мимо. Я получил время подумать и вместо того, чтобы поразить тело господина де Шавайе, стал метить в его душу. Я покарал его любовь, и могу сказать, что за эти пять лет не прошло дня, в который он бы не был нравственно убит. Я создал его одиночество. Он жил эти пять лет среди огорчений, отчаяния и мрачных ожиданий, вы же хотите в несколько часов все это опрокинуть. Я же сказал, сударыня, что вы не посоветовались со мною.

Кристина с ужасом внимала шевалье.

— Это ещё не все, — продолжал шевалье после минутной паузы. — Привычка видеть вас породила в душе моей любовь.

Кристина сделала негодующий жест.

— Лучше говорите мне о своей ненависти, мсье! Но говорить о вашей любви! Я этого не потерплю.

— Мое признание непохоже на то, что шепчут на ухо женщине. Поэтому вы можете меня выслушать, не стыдясь, — отвечал шевалье с тем же хладнокровием. — Я люблю вас только для того, чтобы похитить у моего врага, то есть из мести. Если бы вы были чужды Шавайе, я не бросил бы на вас взгляда…Но я вас увидел, ваша грациозность, ваш ум, ваша красота меня прельстили, и я полюбил вас.

— А какое это имеет отношение ко мне? — спросила она с гордостью королевы.

Шевалье слегка нахмурил брови.