Прием подданных в связи с вступлением на престол султана Селима III. Турецкий рисунок XVI в.
Придворные. Турецкий рисунок XVI в.
Вид султанского дворца. Вдали — Айя София. Современное фото.
Султан Мехмед IV на троне. Турецкая рукопись XVI в.
Турецкие чиновники за работой. Французская гравюра XVIII в.
Стамбул — центр ислама. Современное фото.
Мулла читает Коран. Турецкий рисунок XVI в.
Мусульманские духовные авторитеты, участвующие в дворцовом приеме. Турецкий рисунок XVI в.
Мусульманские похороны. Европейская гравюра XVI в.
Пахота и сев под охраной турецкой армии. Турецкий рисунок 1720-х гг.
Переворачивание сена. Европейская гравюра XVIII в.
Имя султана на турецкой монете. XVI в.
Сборщик налогов. Турецкий рисунок XVI в.
Выпас скота. Турецкий рисунок XVI в.
Вид Стамбула. Европейская гравюра середины XVI в.
Торговец с весами. Турецкий рисунок XVI в.
Мясники за разделом бараньих туш. Турецкий рисунок XVI в.
Оптовые торговцы. Немецкая гравюра. 1572.
Цирюльник за работой. Турецкий рисунок XVI в.
Женщина на улице Стамбула в сопровождении евнуха. Европейская гравюра XVI в.
Бассейн в бане. Турецкий рисунок XVI в.
Повар за работой. Турецкий рисунок XVI в.
Стамбульский караван-сарай. Английская гравюра. 1839.
Борцы. Турецкий рисунок XVI в.
Музыканты. Турецкий рисунок XVI в.
Площадь с цирковым представлением. Турецкий рисунок XVI в.
Святая София — символ вечного Константинополя-Стамбула. Современные фото.
Несомненно, подростки, посещающие мектеб-и сыбьян, усваивают в нем лишь элементы мусульманской религии. Что касается умения переписывать по-арабски коранические стихи, то оно само по себе отнюдь не равнозначно умению, пользуясь арабской графикой, писать по-турецки. Арабский алфавит не может передать особенностей турецкого произношения, так что при приложении его к турецкому языку возникают проблемы с чтением. К тому же заученные наизусть коранические стихи не дают ничего или почти ничего при изучении турецкого языка — за исключением заимствованной арабской лексики, — так как по своей грамматике и по своему синтаксису язык этот в корне отличен от арабского. Таким образом, подросток, более или менее долго посещавший мектеб-и сыбьян (соответственно желанию и материальным возможностям своих родителей), выносит из него в качестве основного плода обучения в высокой степени изощренную и обширную память: она вмещает в себя большое количество формул, которые для ее владельца окажутся, конечно, весьма полезными в его религиозной практике и в его общественной жизни, но которые сами по себе не служат стимулом для умственной деятельности и, следовательно, для дальнейшего развития умственных способностей.
Тем не менее учитель пользуется достаточно высоким авторитетом, особенно в бедных кварталах. К нему проявляют внимание, о нем заботятся, ему помимо подарков на праздничные дни преподносится и денежное вознаграждение — в том, впрочем, случае, если он не получает материального содержания от благотворительного фонда. Он может также играть роль «общественного писца» при составлении разного рода жалоб и прошений и в таком качестве оказывать важную помощь людям своего квартала. К тому же он облечен довольно широкой властью над учениками, которую и употребляет, наказывая нерадивых и шумных ударами тросточки по ладоням, а в случае серьезных проступков — по подошвам ног. Занятия проводятся по утрам во все дни недели, за исключением пятницы. Впрочем, перерывы в их мерном течении все же происходят — по поводу праздников и религиозных, и государственных, и корпоративных, а также по разным непредвиденным причинам.
Помимо таш мектеб иных школ не существует. Впрочем, основатели медресе строят, как правило, по соседству с ними и начальные школы, уровень преподавания в которых обычно выше, нежели в «школе квартала». Это потому, что учителя для них подбираются из бывших студентов тех же медресе, которые либо не смогли пройти весь университетский курс, либо не обзавелись связями, позволяющими рассчитывать на более завидное место работы. В этой скромной должности они как-никак зарабатывают себе на хлеб насущный, несмотря на скудость жалованья, идущего с доходов благотворительного фонда. Теоретически эти начальные школы с хорошей репутацией открыты для всех детей, без какого-либо различия и дискриминации. В действительности же их преимущественно посещают дети преподавателей медресе да отпрыски «хороших семей». Впрочем, справедливости ради следует отметить и присутствие среди учеников нескольких сирот и детей из беднейших семей: таково требование благотворительного фонда. В целях благотворительности же основываются начальные школы в пристройках к некоторым дервишеским обителям, обучение в них ведется на уровне аналогичных школ при медресе.
