Наряду с коммерсантами и лавочниками в Стамбуле имеется еще один большой сектор экономической деятельности, представляемый ремесленниками, которые часто выступают и в роли продавцов производимых ими изделий, а также людьми, работающими на государственных предприятиях.

Ремесленники образуют одну из наиболее многочисленных профессиональных групп в Стамбуле: они составляют то, что ныне называется «частным сектором», — в отличие от «государственного сектора», объединяющего большие мастерские, принадлежащие государству. Этот частный сектор насчитывает 158 корпораций, 23 214 мастерских и лавок, а также 79 264 ремесленников (мастеров и рабочих), то есть по 3–4 человека на каждую мастерскую или лавку. Само собой разумеется, что изготовители ремесленной продукции, являясь одновременно и ее продавцами, относятся тем самым к двум категориям экономической деятельности в столице. Легко прийти и к следующим выводам: большинство ремесленных мастерских насчитывает менее 10 рабочих, множество из них использует труд только 3 рабочих, лишь 10 из 158 корпораций использует в среднем труд более 10 рабочих, и, наконец, всего лишь 22 (из 158) корпорации объединяют более тысячи членов. Что касается последних, то они производят товары или оказывают услуги, пользующиеся у населения наиболее широким спросом. Это мельники, изготовители туфель без задников и каблуков, свечники, портные, седельники, столяры, плотники, кожевенники. Каждая из корпораций, представляющих указанные профессии, насчитывает более трех тысяч человек.

Ремесленники обосновались по большей части в торговых кварталах Стамбула или в непосредственной близости от них, так что улицы в этих кварталах больше обязаны своими названиями именно ремесленникам, а не купцам. Эта топографическая локализация профессий, частично перешедшая по наследству от Византии^{270}, вполне понятна, так как эти кварталы притягивают к себе покупателей со всего Стамбула, привлеченных разложенными товарами и ремесленными изделиями, готовыми превратиться в товары, а также самой картиной этой кипучей деятельности. Ремесленники служат живой иллюстрацией того, как организована корпорация с ее разделением на категории мастеров, работников и учеников. Почти наверняка большинство из них, следуя семейной традиции, унаследовали отцовскую профессию. Здесь действует закон непроизвольного распределения индивидов по общественным классам и группам — распределения, предопределенного принадлежностью по рождению к какой-либо религиозной, профессиональной и социальной среде.

Эти ремесленники — добросовестные труженики, и их тончайшая работа не раз вызывала восхищение европейцев. Филипп дю Фресне-Канэй (1572) полагает, что «у турок хватает прекрасных мастеров и ремесленников во всех отраслях»^{271}. Пьер Белон пишет: «Турки обожают белоснежное кружевное, вышитое белье… Европейское белье по сравнению с турецким — грубой выработки»^{272}. В XVII веке поток комплиментов не иссякает: «Они (турки) не только сравнялись с нашими в тех областях, где наши считают себя непревзойденными мастерами; более того, в некоторых видах работ они, вероятно, превосходят наших — как, например, в кройке и шитье платья… Особенно искусны они в выделке кожи и в производстве кожаных изделий. Такое наблюдение приложимо не только к обуви, ботинкам и сапогам, но и, скажем, к умению со вкусом переплести книгу… Существует отрасль кожевенного дела, в которой их превосходство очевидно. Это — изготовление седел»^{273}. О тех же самых шорниках и седлах Сен-Морис пишет: «Нет ничего прекраснее, чем произведения их ремесла»^{274}, а Турнефор отзывается в том же тоне о сапожниках и обувщиках: «Их домашние туфли изготовляются с большим старанием, чем наши башмаки. Хотя делаются они на простой подошве, нет им износа. Особенно те, что изготовляются в Константинополе: тут в дело идет кожа из Леванта, самая легкая и превосходная по качеству». И о лудильщиках: «Их (турецкая) посуда — из фарфора, фаянса или из олова. Самая обычная — из луженой меди… Они лудят ее очень тщательно и очень быстро… И олово так хорошо пристает к меди, что их посуда, в отличие от нашей, так быстро не краснеет»^{275}.

Общеизвестно, что турецкие ремесленники — и, говоря более широко, ремесленники-мусульмане — прекрасно справляются с выработкой и обработкой некоторых материалов. Таких, например, как кожа, медь, ценные ткани. Они ловки и искусны, но — лишь в относительно узкой области «младших ремесел», более или менее совместимых с низким оснащением орудиями труда и вообще «техникой». Достаточно простыми орудиями и приспособлениями они владеют, причем довольно часто, поистине виртуозно, но лишь теми, которые соответствуют традициям корпорации, древней культуре ремесленного производства. Рамки корпорации, правительственный контроль, забота по защите корпоративных прав и привилегий — все это влечет за собой своего рода застой ремесленного искусства, для которого характерно отсутствие инициативы, неспособность обновлять приемы и методы труда. А такое обновление было бы в высшей степени желательно в тот момент, когда иностранцы вступают на территории Османской империи в успешную конкуренцию с некоторыми местными производствами.

В высшей степени важно следующее обстоятельство. Между тем как в Стамбуле и вообще во всем османском мире растет иностранный импорт, продукты местной ремесленной промышленности не находят за рубежом покупателя — за самыми редкими исключениями. Для них остается, правда, открытым внутренний рынок, традиционалистский и невзыскательный. Это, может быть, и обеспечивает надежный сбыт этих продуктов, но не дает стимула местному ремеслу к перевооружению перед угрозой иностранной конкуренции, к модернизации, принятию новой техники и новых технологий.

Позволительно задаться вопросом: существует ли в Стамбуле наряду с ремесленными объединениями настоящая промышленность или нечто к ней приближающееся? Кажется, этот термин приложим к деятельности крупных фабрик, направляемой государством, в силу хотя бы высокой численности занятых на них рабочих и большого объема задействованных в них средств. Некоторые из этих фабрик отмечены чертами техничности, как, к примеру, производство по отливке пушек в Топхане или арсенал Касим-паша, где инженеры и специалисты, турецкие и иностранные, руководят сложными производственными операциями. Мастерские, работающие на государство, могут быть подразделены на две категории: одни удовлетворяют потребности армии и военно-морского флота, другие — Сераля и других султанских дворцов.

Во главу первой категории следует поставить арсенал Касим-паша, в котором строится военный флот для Великого Господина, и мастерскую в Топхане. Да, их можно считать настоящими заводами, так как они используют труд тысяч людей: офицеров, моряков и сухопутных военных различных званий, инженеров, мастеров, рабочих, а в Касим-паше наряду с ними еще каторжников и особенно рабов. Производственный процесс в них тщательно регламентирован и даже кодифицирован, а продукция определяется нуждами и ресурсами государства. Весьма схожи с этими арсеналами, если не по размерам, то по характеру, оружейные фабрики (тюфенкхане) и предприятия по производству пороха (барутхане). И те и другие поставлены под начало интенданта (эмина), правительственного чиновника, который находится в прямом подчинении у великого адмирала и носит звание терсане эмини.

Дислокация в Стамбуле значительной части янычарского корпуса, частей сипахи и присутствие в столице множества других военных поставили задачу их продовольственного снабжения и обеспечения. Так возникает, к примеру, склад сукна, предназначенного для обмундирования янычар: «В складе хранится произведенное в Салониках синее сукно. Оно предназначается для 80 тысяч янычар империи. Один раз в год, в Ночь предопределения (Кадир геджези), это хранилище открывает свои двери. В присутствии командира янычарского корпуса, агай оджаков, интенданта и заведующего складом (чорбаджи) сюда прибывают командиры 162 ода со своими людьми — рота за ротой. Согласно султанскому указу, каждый берет 10 аршин сукна и по отрезу муслина — на тюрбаны и рубахи»^{276}. Это сукно передается затем портным, работающим в двух больших принадлежащих государству ателье. Муслин же попадает в руки шляпников, специалистов по изготовлению головных уборов (в каждой казарменной палате — ода — имеется свой шляпник). Материя особым способом навертывается на фетровую шапочку, и таким образом получается тюрбан.