Принимая во внимание отношение сестры к Марго, я решила соврать, сказав «да». Беда в том, что у меня это никогда не получалось. Поэтому я выложила все как есть: Уэбб идеальный мужчина, но я совершенно не хочу, чтобы Марго за него выходила. Сказав это, я немедленно начала упрекать себя за эгоизм и предательство, тем более что Сюзанна насторожилась:

— А что такое? Она тебя забросила из-за него?

— Нет, что ты, — отмахнулась я. — Она не такая.

— А почему тогда? Ты что, комплексуешь?

— Ничего подобного.

Я очень любила сестру, но так уж у нас складывались отношения с тех пор, как я перебралась в Нью-Йорк: она втихую нападает, я втихую обороняюсь. Сюзанна будто презирала меня за то, что я уехала из родного города. А может, еще того хуже — считала, что я горжусь тем, что теперь живу в Нью-Йорке, а она, Сюзанна, так и осталась в Питсбурге. А я нисколько не зазналась! Я осталась точь-в-точь такой же, как была, просто у меня появилось больше опыта и больше возможностей, а также налет некоторой житейской искушенности и светскости. И все благодаря жизни в большом городе — и благодаря Грэмам.

— Из-за чего это мне комплексовать?

— Ну, не знаю… Из-за внешности, может? Или денег. Да из-за всей его пижонской сущности — теннисиста и бизнесмена.

— Нет, он совсем не пижон, — сказала я, пытаясь припомнить, что именно рассказывала Сюзанне про Уэбба в свои прошлые приезды. У сестры цепкая память, которую она часто использует в стычках со мной. — Он довольно простой.

— Ага, простой такой мультимиллионер, — хмыкнула она.

— Да, именно, если хочешь знать.

Я давно поняла, что нельзя всех обеспеченных людей причислять к одной категории. Они такие же разные, как и те, кого жизнь обделила. Есть среди них лентяи и трудоголики, везунчики и те, кто всего добился сам; скромняги и горлохваты, которые считают себя центром вселенной. Но разве объяснишь это Сюзанне? У нее свои представления о привилегированном классе, почерпнутые в свое время из сериалов «Даллас» и «Династия» (мы с сестрой смотрели в детстве огромное количество «мыльных опер» в отличие от Марго и Энди, которым позволялось проводить перед телевизором не больше получаса в день). Для Сюзанны, в устах которой «богатый» звучит как ругательство, все состоятельные люди одинаковы: мягкотелые эгоисты, которые к тому же чаще всего принадлежат к «этим лживым мордам, республиканцам».

— Ну ладно, — говорит она. — Может, у тебя комплекс неполноценности из-за того, что он принадлежит миру Марго, а ты — нет.

Это было, по-моему, очень бестактное и к тому же нелепое суждение, так я ей и сказала. Все эти подростковые комплексы, продолжала я, у меня позади, я их переросла еще в колледже, когда Марго вступила в женский студенческий клуб и закружилась с компанией таких же белокурых дебютанток, разъезжавших на собственных «БМВ». Я тогда, помнится, боялась, что Марго предпочтет мне новых подружек по клубу и наша дружба растает, как снег весной. Ничуть не бывало. Кроме того, я, конечно же, принадлежу миру Марго: именно я ее лучшая подруга и соседка по квартире и к тому же собираюсь замуж за ее брата!

— Ну ладно, ладно, извини, — сказала Сюзанна. Особого раскаяния у нее в лице не наблюдалось. Она откусила большой кусок бургера, неторопливо прожевала, потянула колу через соломинку и произнесла с едким сарказмом: — Это я чисто теоретически. Ну прости ты меня, ради Бога!

Я, конечно, простила, потому что не могу долго сердиться на сестру, но не забыла об этом разговоре. В следующий раз, когда мы с Энди пошли вместе в ресторан с Марго и Уэббом, я с испугом подумала: вдруг Сюзанна права и я в этой компании лишняя? А если Марго решит, что мы с ней совершенно разные и навсегда уйдет под руку с Уэббом из моей жизни? Может, Уэбб на самом деле сноб, каких свет не видел, просто научился хорошо это скрывать?

Весь вечер я с замиранием сердца ждала подтверждения своим подозрениям, пристально следя за каждым словом и жестом Уэбба. В конце концов, решила, что Сюзанна на сей раз ошиблась. Ничего похожего на снобизм в нем не было — он был очень хорошим парнем. Просто в чем-то мы не совпадали — так иногда бывает. Подобное чувство я испытывала в детстве, когда ночевала у кого-то из подружек и вдруг замечала, что у них в доме странно пахнет или что в кухонном шкафу нет привычных хлопьев. Уэбб не подавлял меня, не оскорблял мои чувства и не собирался отобрать у меня Марго. Нет, он просто будил во мне какую-то глухую ностальгию. Ностальгию по чему? Я сама хотела бы знать.

Вопреки этому всему, я была решительно настроена отбросить всякие предубеждения и наладить с Уэббом контакт. Пусть не дружбу, но достаточно приличные отношения, чтобы не испытывать рядом с ним дискомфорта и не бегать от него по всему дому.

Итак, Марго передает трубку Уэббу и мне в ухо гремит уверенное «Привет!». Я, в свою очередь, «прибавляю громкости» и бодро откликаюсь:

— Поздравляю!!! Я так за вас рада!

— Мы тоже страшно рады… Но эти сорок пять секунд ожидания результатов теста!.. Твоя подружка времени зря не тратит, правда?

Я смеюсь, а сама размышляю, как он относится к нашим с Марго постоянным телефонным разговорам. Раздражает ли его тот факт, что мы поклялись навещать друг дружку, по крайней мере, раз в два месяца? Или он умиляется, глядя на нас?

— Скорей бы увидеться, ребята, на выходные, — говорю я. — Отметим!

— Да уж, повеселимся, — откликается Уэбб. — Нам втроем придется отдуваться за Марго, пить-то ей нельзя!

Я снова поддакиваю, и он передает трубку Марго. Марго говорит, что любит меня. Я говорю ей, что тоже ее люблю. Энди просит сказать ей, что он ее тоже любит. И наконец, мы с Энди говорим вместе, что любим будущего ребенка. Потом я кладу трубку и ложусь на постель рядом с ним. Мы смотрим друг на друга. Наши ноги соприкасаются, рука Энди лежит у меня на бедре под свободной футболкой, в которой я сплю. Мы улыбаемся и ничего не говорим, переваривая новость — новость, которая гораздо значительнее встречи с бывшим на перекрестке.

В первый раз со времени проклятой встречи ко мне приводит теплое чувство уверенности. Этой уверенности не могли дать мне ни секс, ни поход в бистро, ни даже целая ночь рядом с милым мужем, когда я просыпалась и слышала рядом привычный уютный звук его дыхания. Лео чужой человек, думаю я. Он не имеет отношения к семье Энди. К нашей семье.

— Ты тоже хочешь? — спрашивает Энди. Его рука ласково гладит мне спину и массирует поясницу.

— «Хочешь» чего? — Я делаю вид, что не понимаю.

— Не чего, а кого, — поправляет он. — Маленького. Вы же любите с Марго все делать за компанию.

Я не знаю точно, как расценивать его слова — как шутку, предложение или вопрос из разряда теоретических. Поэтому отвечаю расплывчато:

— Ну, когда-нибудь.

Рука Энди движется медленнее и, наконец, застывает — он засыпает. Я смотрю, как вздрагивают его ресницы, и представляю это «когда-нибудь». Рядом с Энди.

За следующую неделю мысли о Лео почти напрочь выветриваются из головы, и все благодаря мужу, новости Марго и, главное, работе. Просто удивительно, как благотворно действует на душу неделя хорошей продуктивной работы. С работой мне страшно повезло; Марго бы сказала, что работа мне «ниспослана свыше», придав несколько мистическую окраску обычной жизненной лотерее. Во всяком случае, работа для меня — надежное убежище. Я читала, если за работой время бежит незаметно, значит, ты нашел свое предназначение. Что касается меня, то, хотя бывает по всякому, мне определенно знакомо это чувство полнейшей погруженности в любимое занятие.

Сейчас у меня свое дело — я фотограф-фрилансер. Заказы для меня находит агентство: то съемку товаров для рекламы за кругленькую сумму, иногда несколько тысяч баксов всего-то за пару дней работы, то небольшие оформительские задания от издательств, что мне гораздо больше нравится — там есть, где творчески развернуться.