БВЛ, с. 155–157 * * * По эн Блакацу плач я на простой мотив Начну скорбя; увы, оправдан мой порыв: Он добрым другом был моим, пока был жив; Рок злобно поступил, сеньора нас лишив И в землю вместе с ним все доблести зарыв, — Ущерб смертельный! Тем спасительней призыв Взять сердце у него и всем, кто сердцем лжив Иль боязлив, отдать, их вдосталь накормив. Пусть первым съест его тот, чья держава — Рим, Коль местью праведной к миланцам одержим, Поскольку не они ему — он сдался им И обездолен, хоть германцами и чтим. Король французский пусть откусит вслед за ним, Чтоб вновь Кастилию владением своим Считать; но матери его силен нажим, Он не рискнет, им пуще чести мир ценим. Стою с мольбою пред английским королем, Пусть сколько может съест и станет храбрецом И разоренный им самим по лени дом Возвысит, славою покрыв, а не стыдом. И должен за двоих Кастилец съесть потом; Два королевства — не король он ни в одном. Но и решась, пусть это сделает тайком, А то узнает мать — побьет его дрючком. И Арагонец, съев, воинственную дрожь Почувствует, а то его все стяги сплошь Покрыл позор, а он бездействует — хорош! Или Марсель с Милло не ценятся ни в грош? От сердца пусть вкусит король наваррский тож, Он не на короля — на графа тянет; что ж, Из тех, кто и труслив, и ни на что не гож, Бывает, иногда Бог делает вельмож. Побольше должен граф Тулузский сердца съесть, Чтоб земли бывшие и нынешние счесть: Коль в нем не пробудит другое сердце месть, — Тем менее у нас надежд на то, что есть. И граф Прованский съест, чтоб знать, что предпочесть Чему: жить в бедности иль в гущу боя лезть? Лишь съев, утраченное мог бы он обресть, Иначе бремени утрат ему не снесть. Вельможи не простят мне то, что произнесть Решился я, хоть им, как мне, противна лесть. Подай о милости, Утешник Милый, весть — Ничей отказ мою не уязвил бы честь. ПТ, с. 188–189 Гираут Рикьер * * * Дама к другу не была Столь строга на этот раз: Слово встретиться дала С ним на днях, в вечерний час. Срок желанный наступил, — Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» Страсть жестоко сердце жгла, Нестерпимая подчас. День сиял, и ночь не шла. Бедный друг совсем угас, — Ждать недоставало сил! Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» И любовь его могла Всем открыться напоказ: За слезой слеза текла У несчастного из глаз. Ясный день не уходил, Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» Если встреча нам мила, Ожиданье мучит нас, — От него так тяжела Даже и любовь подчас. День лишь душу бередил. Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской?! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» БВЛ, с. 180–181 * * * Пора мне с песнями кончать! Без радости и песни нет. А радоваться мне не след, — Чего от жизни ожидать? В былом не помню светлых дней, Но нынче дни еще темней. Ничто надеждой не манит, Лишь плакать хочется навзрыд. Нет, песня мне и не сулит, Что обрету отраду в ней. Хотя по благости своей Господь уменье мне дарит Все в звуках мерных воссоздать: Веселья хмель, тоски печать, Скорбь неудач, восторг побед, — Но поздно я рожден на свет! На песни — чуть ли не запрет, Презренью стали подвергать Высокий дар стихи слагать. Мил при дворах фиглярский бред, Нестройный крик и гнусный вид, А трубадур везде забыт. Что в век разнузданных вралей Его удела тяжелей! Лжехристиане всё наглей, — Ужель злодейством мир не сыт? На них одних вина лежит, Что в правом гневе на людей Господь послал нам столько бед И счастью ратному вослед Нам час пришел — за ратью рать Святую землю покидать. Вдвойне нам надо трепетать: И мавра грозного побед, И ада — по скончанье лет Там нашим душам пребывать. На свете нет греха лютей, Чем распри меж земных властей, И дух вражды столь ядовит, Что вскоре всех нас изъязвит. Великий Боже, царь царей! Свои творенья пожалей И ниспошли безумцам стыд — Их от греха да отвратит. О Богоматерь! Поскорей Сердца надеждой отогрей, Что сын твой с высоты воззрит — И мир любовью озарит. |
