Наоборот, Пейре Карденаль, сын рыцаря из Пюи-ан-Велэ, в раннем детстве был отдан родителями местному канонику на воспитание. Он стал искушенным в литературе, научился хорошо читать, писать и петь. В его жизнеописании не без кокетства сообщается, что когда он вырос, «то, чувствуя себя юным, прекрасным и веселым, поддался влечению к мирской суете».[121] Он покинул монастырь и начал странствовать от двора к двору, от короля к сеньору, сочиняя стихи на темы морали. Глубоко возмущенный погрязшими в грехах клириками, он всю свою долгую жизнь — а умер он почти в столетнем возрасте, в конце XIII века — посвящает бичеванию пороков церковников, остро и зло высмеивая их:

Можно найти примеры, когда жизненный путь трубадура превращается в замкнутый круг. Пейре Роджьер покинул свою должность каноника в Клермоне (Овернь) и отправился славить дам и странствовать от двора к двору по югу Франции; он побывал на Пиренейском полуострове и дни свои окончил вдали от мирской суеты, в монастыре Гранмон. Его современник Пейре Овернский, похоже, проделал тот же путь; тем не менее при виде своего собрата, сочиняющего любовные кансоны, его тотчас разбирает смех: «О любви своей песню Роджьер / На ужасный заводит манер — / Первым будет он мной обвинен; / В церковь лучше б ходил, маловер, / И тянул бы псалмы, например, / И таращил глаза на амвон»[123].

Знатные сеньоры, бедные рыцари, сыновья простых горожан, такие, как Пейре Раймон из Тулузы или Раймон де Лас Салас из Марселя, «трубадуры-для-собственного-удовольствия», или «трубадуры-чтобы-заработать-на-хлеб» — все они «профессиональные» поэты и музыканты. Их функции различны, как это бывает в различных ремесленных корпорациях, и их современники или их соперники по цеху в основном не ошибаются, когда определяют, кто есть кто. Один считается выдающимся изобретателем поэтических формул, великолепным рифмачом, другой слывет дурным музыкантом или отвратительным исполнителем. Мужчины и женщины, они в равной степени образованны, умеют читать, писать на своем родном наречии, а иногда и на латыни и на других языках (каталанском, французском, португальском, итальянском), именуемых «простонародными», потому что на них говорит народ, и они не считаются языками культуры, то есть латинским языком клириков. Самые ученые среди них знают правила грамматики, логику и риторику. Они сами сочиняют музыку, играют на одном, а иногда и на многих музыкальных инструментах, и, наконец, начиная с Гильема IX, владеют искусством выступления на публике. Они взращены христианской культурной средой, живут в обществе, выстроенном по образцу Римской Церкви, и знают Библию главным образом через призму сборников житий святых и переводов на окситанский церковных сочинений, начавших появляться со второй половины XII века; среди них нет и никогда не было выходцев из крестьянского сословия, хотя крестьяне, как повсюду в Средние века, находятся в привилегированных отношениях с землей, которая всех носит, кормит, а также дарит трубадурам восхитительные картины природы, питающие их вдохновение.

Прежде всего следует внести ясность в терминологию. Трубадур — автор-творец, он «изобретает», то есть сочиняет текст и музыку, тогда как роль жонглера ограничена исполнительскими функциями. Однако в текстах из-за отсутствия четкого разграничения терминов точные различия не всегда возможно установить. В своем жизнеописании Серкамон назван жонглером, который умеет сочинять, однако сам Серкамон никогда не называл себя жонглером. Находясь на службе при дворе и получая за свои выступления жалованье — натурой, конем, одеждой или деньгами, жонглер не является трубадуром-любителем. На этом уровне начинается основное различие. «Ремесло» трубадура будет рассмотрено с профессиональной точки зрения, ибо множество трубадуров жили за счет своего искусства, иногда совмещая его с другими видами деятельности.

Другая причина, отчего происходит терминологическая путаница, особенно когда речь заходит о первых трубадурах, заключается в том, что ремесло жонглера появилось значительно раньше «ремесла» трубадура. Слово «жонглер», восходящее к латинскому joculator («шутник», «забавник»), включает в себя целый ряд значений. Жонглер — человек, умеющий петь, играть на различных музыкальных инструментах, показывать фокусы, проделывать акробатические упражнения, принимая при этом не всегда пристойные позы, показывать клоунаду, рассказывать забавные истории и даже подражать пению птиц (возможно, поэтому жонглер Раймбаута Оранского получил прозвище «Соловей»). Это придворный шут, играющий своим телом, своим голосом, своим лицом; он строит гримасы или надевает маску и выступает в ней. Во время буйной оргии он может появиться голым и, ради смеха, начать извиваться всем телом или пуститься в пляс. Жонглер — своего рода деклассированный элемент, недалеко ушедший от вора: примером может служить Гильем Ауджьер Новела, успешно совмещавший оба одинаково презренных ремесла — жонглера и вора. Презрение это вполне соответствует принципам клерикальной морали, вещающей голосом проповедников и формулами исповеди. Статус сумасброда, стоящего вне любых законов, хорошо просматривается в жизнеописании трубадура Пейре Видаля, почитавшего достойным делать только то, что ему нравилось, и получать то, что ему хотелось иметь; жонглерское ремесло подходило ему как никому другому. В средневековой окситанской поэзии есть уникальный текст, представляющий собой своеобразную пародию на литанию, где перечислено почти восемьдесят ремесел! Этот шутливый монолог, составленный предположительно в XIII веке, приписывают некоему Раймону из Авиньона, бывшему, вероятно, по совместительству еще и врачом:

И так далее, в таком же роде, дабы позабавить публику.

Во многих кансонах реальность действительности преображается в реальность литературную: песня на народном языке приравнивается к песне, доступной всем. Исполняющий роль жонглера должен носить прозвище, например Алегрет, то есть «веселый», или Пистолета — «мелкая монетка», а возможно, и «тот, кто любит монетки»; Пистолета также может обозначать «письмецо», то самое, которое жонглер, исполняющий роль посланца между трубадуром и его дамой, относит по адресу. Но кто скрывается под этими прозвищами? Псевдонимы нисколько не облегчают идентификацию личностей.

Чтобы наглядно показать, сколько различных видов деятельности могло исполнять лицо, именуемое жонглером, отметим также использование этого слова в качестве прозвища, данного возлюбленному: одна из дам, влюбленная в Раймбаута Оранского, дала ему сеньяль (senhal) «мой жонглер». Некоторые усмотрели в нем эротический намек.

Оставив в стороне неотесанных и сервильных жонглеров, скажем, что издавна существовали «хорошие» жонглеры, послушать которых советовали даже церковники. «Положительные» жонглеры ввели в моду кантилены о житиях святых, жесты (chansons de geste), назидательные рассказы, призванные возвышать душу и ум слушателей; в песнях, славивших рыцарские и христианские добродетели, аудитория находила себе героев для подражания. Примерно к 1150 году святой Бернар окончательно дистанцировался от традиционно критического отношения церковников к комедиантам и в своих проповедях без колебания сравнивал себя с царем Давидом, танцующим для Господа, то есть с жонглером. В XIII веке монахи нищенствующих орденов — доминиканцы и францисканцы — реабилитируют статус жонглера, заимствуя у этих специалистов зрелищных искусств различные приемы для привлечения внимания уличной толпы, собиравшейся на городских площадях и рынках, пространство которых странствующим проповедникам приходилось делить с жонглерами. Святой Франциск Ассизский подражает исполнителю на виоле и исполняет кансоны трубадуров, чтобы привлечь внимание толпы, а ученики его называют себя «жонглерами Господа». Сам святой Фома Аквинский отважится определить жонглерам место в христианском обществе, где умеренная игровая деятельность официально разрешена Церковью. Жонглеры, прежде гонимые со всех сторон, становятся необходимыми членами общества, их начинают ценить, особенно когда они полностью интегрируются в придворную среду и обосновываются при дворах владетельных князей и сеньоров. Эти кардинальные изменения в положении жонглеров происходят в XIII веке, однако на этом они и заканчиваются: ремесло жонглера медленно, но неуклонно начинает сходить с общественной сцены.