Заснет она или нет, но мне после ее разговорчиков теперь точно глаз не сомкнуть.

Вам не понять, что такое мегаполис, если вы не видели Мехико. Может, где-нибудь, например в Китае, и есть города побольше, но, клянусь, у Мехико нет ни конца, ни краю.

Так или иначе, но, можно сказать, ценой собственной жизни я согласилась на еще одно авиашоу. И, конечно же, именно там, где нас ждет доктор Прекрасно-Премудрая.

В результате мы очутились над колоссальным — на сто четырнадцать тысяч людей — открытым стадионом Эстадио Ацтека. Народу битком. Свободных мест нет. Со времени последнего шоу мы поменяли и хореографию, и порядок трюков. Так что, если кто и планирует в нас пальнуть, придется им хорошенько поднапрячься. Вокруг под нами, на сколько хватает глаз, миля за милей простираются плотно застроенные кварталы. А уж мы-то видим далеко.

— Мне нужен скафандр, — говорит Надж. — И маска тоже не помешает.

Она летит надо мной, заткнув одной рукой нос, кашляет, со слезящимися глазами и трясет головой.

— Ты, кажется, недовольна небольшой проблемой воздушного загрязнения? — Я повышаю голос, перекрикивая ветер и нескончаемые восторженные крики публики. Люди внизу сидят, задрав головы, и следят за нашими четкими силуэтами на фоне серого неба. Это, однако, совсем не означает, что сегодня облачно. Просто дело в том, что при населении в четырнадцать с хвостиком миллионов человек, с четырьмя миллионами машин и изрядным числом фабрик и заводов, Мехико невообразимо, нестерпимо, невозможно загрязненный город.

Потому-то КППБешники и хотели, чтобы мы здесь выступали. Они надеются, что это поможет привлечь к проблеме внимание всего мира. Когда доктор Прекрасно-Премудрая инструктировала нас перед шоу, она рассказала, что только за один прошлый год с болезнями, вызванными загрязнением окружающей среды, в больницу попали полмиллиона людей.

Интересно, пополним ли мы полумиллионные ряды пациентов?

— У меня голова разболелась, — жалуется Игги, кружа надо мной. В последней фигуре мы построились шестиконечной звездой, в центре которой висел Тотал. До нас в поднебесье докатывается волна мощного рева толпы. Внизу скандируют:

— Мы — сила! Будущее начинается сегодня. Вся власть детям и подросткам!

— Удивленно поднимаю глаза на Клыка:

— Детям? Подросткам?

Он пожимает плечами:

— Я что, могу контролировать, что они там цитируют из моего блога. Или ты мне прикажешь писать, чтобы взрослым еще больше власти дали? Что-то я в этом не уверен.

— А сколько у тебя теперь читателей?

Клык начал блог несколько месяцев тому назад, когда мы сперли у генетиков классный, до предела навороченный комп. В Интернете уже возник клуб его поклонников. Девчонки — дуры набитые! — шлют ему восторженные имейлы. Читать их — и смех, и грех!

— Около шестисот тысяч каждый день читают, — откликается Клык, автоматически сканируя пространство над и под нами.

Стоя вертикально лицом друг к другу на расстоянии вытянутой руки, мы с ним стремительно набираем высоту. Толпа внизу ахает, но я и сама знаю, что наш трюк выглядит вполне клево. Секунду спустя к нам присоединяется Игги. Вместе с ним мы перестраиваемся в треугольник и зависаем, слаженно работая крыльями. Тотал порхает над нами, как звезда на верхушке рождественской елки.

В сотне футов под нами Надж, Газзи и Ангел парят друг над другом, вытянувшись по нитке в ровную линию. Их крылья синхронно поднимаются вверх и опускаются вниз. Газзи дает сигнал, и они разом, не нарушая строя, падают к земле.

Сосчитав до десяти, Клык, Игги и я тоже ныряем вниз, сохраняя наш треугольник. Но поскольку мы старше, больше и тяжелее, мы все шестеро должны приземлиться в центре стадиона одновременно.

Нам что-то такое говорили про какие-то награды после шоу. Или что-то вроде того.

— Вы здесь просто настоящие национальные герои, — говорила доктор Прекрасно-Премудрая, откидывая с глаз рыжую, да-да, именно рыжую, челку. Клык смотрит на нее с интересом. — И не только здесь, в других странах тоже. Вам так мало лет, а вы уже столько успели сделать. Столько зла разоблачили. Вы помогли рассказать всему миру о таянии арктических льдов. Вы выступали в американском Конгрессе. Вы просто удивительные.

Кому это она так лучезарно улыбается? Конечно, Клыку.

А кто, спрашивается, невзирая на трясущиеся поджилки, в Конгрессе выступал? Мне кажется, я.

Но, если судить по глубоко непрофессиональному восхищению Бриджит Двайер, Клык сам по себе, одной левой весь мир спас. Да к тому же еще на одном крыле.

С трудом удерживаюсь от того, чтобы не врезать ей по первое число. Но с какой стати я так взбесилась? Не все ли равно? Плевать мне на ее восхищение двадцать раз.

Нас ждет зеленое поле стадиона. Здесь хоть чемпионат мира устраивай, хоть Олимпийские игры. Все равно что, все равно ради чего. Только бы сто четырнадцать тысяч людей одновременно вместе собрались.

По периметру выстроилась линия охранников в форме. Их наняла КППБ, чтобы нас защищать.

Вижу, как Надж, Газзи и Ангел четко и безошибочно приземляются под щелканье и вспышки фотоаппаратов. К несчастью, отличить вспышку камеры от вспышки перед дулом выстреливающего пистолета абсолютно невозможно. Поэтому я касаюсь ногами травы совершенно издерганная, накаченная адреналином и готовая к бою.

На зеленом газоне стадиона мы автоматически становимся в круг, спинами друг к другу, лицами к трибунам. Толпа беснуется от восторга и орет так громко, что хоть из пушки стреляй — все равно никто не услышит. Даже если вертолет сейчас рядом приземлится, и его прошляпим. Большего кошмара я и представить себе не могу. Разве что собачью конуру в лаборатории.

Догадываетесь, что происходит в следующую минуту?

Вот именно! Начинается настоящий кошмар.

Декорации: До невозможности открытый стадион в удивительном, но сильно загрязненном городе Мехико.

Действующие лица и исполнители: Стая, Тотал, доктор Прекрасно-Премудрая и несколько официальных представителей, собирающихся вручить нам награды. Плюс телевизионщики.

Сюжет: Подождите минуточку, сейчас все начнется, сами и увидите.

— Как я все это ненавижу. Поскорее бы отсюда убраться, — говорю я Клыку, но улыбочку все равно держу. Приветственно машем толпе. От вспышек фотоаппаратов я вот-вот ослепну.

— Согласен. Мне тоже это не больно нравится. — Клык нервно озирается по сторонам.

Тотал, Игги, Газзи и Надж купаются в лучах славы. Раскланиваются направо и налево, обрабатывают публику, как заправские циркачи. Газзи расправил крылья и легонько подпрыгивает на месте футов на шесть вверх. И с каждым прыжком стадион вопит громче и громче.

Наконец один из представителей стучит в микрофон, установленный в центре поля. Бриджит Двайер становится рядом с ним, готовая начать речь про КППБ и про их всемирные достижения.

Представитель что-то говорит по-испански, и толпа приветственно аплодирует, скандируя лозунги из клыковского блога. Бриджит берет микрофон в руки и дожидается, пока наступит относительная тишина.

— Buenos dias, seňors and seňoras, — говорит Бриджит, и стадион откликается:

— Hoy nosotros![6]

В это мгновение пронзительный визг заглушает гул толпы и прерывает едва начатую речь нашей ученой красотки. Первым их увидел Газзи. Существа, похожие на ниндзя, спрыгивают с верхнего края стадиона и кубарем скатываются вниз на поле.

— Готовсь! — командует Клык. В ту единственную секунду, которая нам осталась, мы переглядываемся. У каждого мелькает одна и та же мысль: откуда они взялись? Еще минуту назад при посадке от них ни слуху ни духу не было.

— Вперед и вверх! — крикнула я стае и тут же поняла, что у нас проблема. Бриджит. Она не может лететь с нами, а мы не можем оставить ее на милость ниндзя. Скорее на полное отсутствие милости. Нельзя бросить ни ее, ни всех здесь собравшихся.